лека. Сейчас наступило Великое Лето и в ней больше нет нужды. Брачный период закончился, и полоски слились в один цвет до следующей весны Великого Года.
Королева королев подняла бровь.
— Если только мы не изжаримся в адском огне Фреира, и следующая Весна действительно придет.
СарториИрвраш весело хлопнул в ладоши.
— Следующая Весна непременно придет, ваше величество, так говорят нам полоски на шкуре хоксни. И это так же верно, как если бы нам об этом сказал сам Акханаба. Фреир никогда не поглотит нас. За Великим Летом приходит Зима, а за Зимой — снова Весна, и так повторяется тысячелетиями, если уж даже безмозглые хоксни сочли нужным приспособиться к этому круговороту.
— Но мы не хоксни, — проговорил ЯфералОборал, с сомнением пожимая плечами.
— Ваше величество, — заговорил советник, подчеркнуто обращаясь только к королеве и стараясь, чтобы его слова прозвучали как можно убедительнее, — кроме того, из моего открытия следует и другой вывод, не менее важный, а именно: легендам можно доверять гораздо больше, чем нам представляется. Вы знаете, что в отношениях между мной и вашим супругом не все сейчас складывается благополучно, взаимопонимания между нами нет. Я прошу вас походатайствовать перед ним за меня. Уговорите его снарядить корабль и на пару лет освободить меня от моих нынешних обязанностей, дабы я мог отправиться в плавание вокруг света, собирая по пути манускрипты и записывая передающиеся из уст в уста легенды. Я мечтаю сделать Борлиен центром ученого мира, каким он был в эпоху ЯрапРомбри Киивасиенского. Теперь, когда моя жена упокоилась навеки, ничто не удерживает меня здесь, кроме вашей красоты, разумеется.
На лицо королевы королев набежала тень.
— Сейчас король переживает тяжелое время — может быть, самые тяжелое за всю его жизнь. Его телесные раны зажили, но душевные еще кровоточат. Я выслушала вас, Рашвен, но прошу подождать с вашим открытием до тех пор, пока не завершится эта встреча с послами из Панновала, которая, и в этом нет сомнений, очень важна для короля. Грядут перемены, и, признаюсь, я жду их со страхом.
Королева улыбнулась советнику особенной, теплой улыбкой: она знала, как успокоить его, когда он бывал раздражен. Советника нельзя было назвать человеком кристальной нравственной чистоты — наоборот, некоторые его опыты на живых пленниках королева считала совершенно безнравственными и подозревала, что таким образом он мстит человечеству за какие-то свои потаенные обиды. Во время одного из таких опытов погибла жена СарториИрвраша. Но есть ли на свете безгрешные люди? Нет, и незачем требовать от судьбы невозможного. Отношения СарториИрвраша с королем складывались нелегко, и часто, так же как сейчас, например, ей приходилось прикладывать немало усилий, чтобы оградить советника от гнева ЯндолАнганола.
— После сражения в Косгатте его величество стал очень раздражительным, — мягко сказала она. — Мне самой приходится в разговоре с ним проявлять осторожность.
Татро потянула советника за усы.
— Тебе нельзя уплывать в океан, Рашвен, ты же старенький.
Советник осторожно опустил девочку на пол и шутливо отдал ей честь.
— Мой дорогой капитан, жизнь такая непредсказуемая штука, что человек может отправиться в путешествие в любую минуту.
Как обычно, утром королева и ее брат не спеша прогулялись до западного крыла дворца, откуда открывался замечательный вид на город. Тумана, который в зимние месяцы рассеивался только после рассвета, сегодня не было вообще. Город внизу был виден как на ладони, ясно и четко.
В широкой излучине Такиссы на мрачном утесе возвышалась старая крепость. Чуть к северу поблескивало узкое лезвие реки Валворал, которая в этом месте вливалась в Такиссу.
Указав ручкой в сторону пристани, юная принцесса воскликнула:
— Смотри, мама, лед привезли!
К пристани действительно подходил шлюп, из открытых грузовых люков которого поднимался густой пар. Когда корабль пришвартовался, заработали лебедки, и из его трюмов начали выплывать сверкающие на солнце блоки первосортного лодриардрийского льда. Их с превеликой осторожностью перегружали в подводы, выстроившиеся вереницей на пристани.
Когда подводы одна за другой потянулись по извилистой дороге к дворцу, королева, которую все утро снедала тревога, изъявила желание уйти с балкона. Но принцесса Татро была твердо намерена досмотреть перевозку льда до конца, и МирдемИнггала, согласившись подождать еще минутку, застыла у перил, отвернувшись от реки и корабля-ледовоза. Она думала совсем о другом.
Перед рассветом король пришел к ней. Они возлегли, но она чувствовала, что он обеспокоен. Накануне пришли неутешительные известия от Второй Армии из Рандонана. Впрочем, известия из Рандонана всегда бывали плохими — к этому все давно привыкли. Она не сомневалась, что гораздо больше короля тревожит фанатичный, видящий грех в любой вольной мысли Панновал.
— Когда начнутся переговоры с послами, ты можешь послушать из моей тайной галереи — если хочешь, конечно. Сдается мне, эти переговоры затянутся надолго. Помолись за меня, Кун.
— Я всегда молюсь за тебя. Да пребудет с тобой Всемогущий.
Король покачал головой.
— Ну почему жизнь так сложна? Почему так сложна вера?
Его пальцы непроизвольно коснулись длинного шрама на бедре.
— Пока мы вместе, с нами ничего не случится, Ян, — тихо произнесла королева.
Король поцеловал ее.
— Однако я должен быть с моей армией. Без меня там не видать победы. В качестве генерала от ТолрамКетинета толку мало.
«Между мной и генералом ничего нет, — подумала она. — И все-таки он думает…»
Король ушел, и у нее сразу испортилось настроение. С недавнего времени в их отношениях возник холодок. Она понимала, что ее положение становится шатким. Не замечая, что делает, она крепко стиснула пальцами руку стоящего рядом с ней брата.
Принцесса Татро кричала что-то восторженное, указывая на подводы: среди возниц она увидела знакомых слуг и обрадовалась, что их узнала.
Двадцать лет назад к крепостной стене, окружающей дворец, сквозь толщу холма был прорыт подземный ход. По этому ходу поднялся хорошо вооруженный отряд. При помощи пороховых мин были пробиты бреши в стене. На подступах ко дворцу завязалась кровавая схватка.
Все, кто был во дворце, погибли. Женщины и мужчины, фагоры и земледельцы — убиты были все, только барон, хозяин дворца, сумел спастись.
Переодевшись в мундир, снятый с убитого врага, он под видом пленников вывел из замка свою жену, детей и нескольких слуг.
Звали барона РантанОборал, и он был отцом королевы королев. Все восторгались его смелостью и хладнокровием, но прежнюю власть он с тех пор потерял и уже не смог ее вернуть.
А предводитель солдат, захвативших крепость, человек, чье войско, по слухам, не ведало поражений, был дедом нынешнего короля Борлиена, ЯндолАнганола. Дед Орла, не знавший в своей жизни ни страха, ни сомнений, в ту пору стремился объединить под своей властью весь восточный Борлиен. Замок РантанОборала был последним, который он собирался захватить.
Сейчас, когда все эти события уже стали историей, МирдемИнггала, выйдя замуж за короля ЯндолАнганола, жила в старой цитадели своего отца. Часть замка до сих пор лежала в руинах. Во времена правления отца ЯнданАнганола были начаты восстановительные работы, но с наступлением невероятной жары они постепенно прекратились. Впрочем, МирдемИнггале нравился экстравагантный вид полуразрушенной крепости; даже прошлое, глядящее на нее из этих руин, не смущало ее.
Крепко взяв Татро за плечи, МирдемИнггала повела дочку в противоположное крыло, где были личные покои королевы. Неподалеку от небольшой мраморной беседки, за стеной, был ее личный дворик, с бассейном и садиком. На искусственном островке в центре бассейна стояла изящная часовенка, посвященная Акханабе. Здесь, в первые годы после свадьбы, король и королева часто предавались любви.
Попрощавшись с братом, королева поднялась по ступенькам на узкий мостик, ведущий к ее покоям. С мостика открывался дивный вид на сад отца ЯндолАнганола, где в свое время он устраивал собачьи бега и держал в роскошных клетках диковинных птиц. Некоторые из них до сих пор еще были живы — принц Роба, пока не сбежал, кормил их каждое утро. Теперь за птицами ухаживала Мэй ТолрамКетинет.
При виде птиц, томящихся в неволе, МирдемИнггала вдруг испытала приступ гнетущего страха. Оставив Татро с прислужницей, она прошла к потайной двери в дальнем конце зала и отомкнула ее ключом, который прятала в складках одежды. Она вошла, и стражник за дверью торопливо отдал ей честь. Легкие шаги королевы звенели на плитках пола. Добравшись до алькова перед занавешенным шторой окном, она уселась на диван. Окно за шторой было забрано фигурной решеткой, и сквозь нее королева могла наблюдать за тем, что происходит в Зале Совета, сама оставаясь невидимой.
Сквозь задрапированные тонким кружевом окна в зал лился солнечный свет. Послы еще не явились, и сейчас в зале были только король и его верный фагор-рунт, с которым после сражения при Косгатте Орел не расставался.
Юлий, стоящий у трона, едва доставал королю, который сидел, до груди. От скуки король отдавал фагору различные приказы и, глядя, как тот послушно их выполняет, раскатисто хохотал и прищелкивал пальцами.
— Хороший мальчик, хороший, — приговаривал король.
— Да, мальчик хороший, — эхом вторил ему Юлий.
Неожиданно король поднялся с трона, обнял фагора и приподнял его в воздух.
Королева в ужасе отшатнулась от окна. От резкого движения под ней предательски скрипнул стул, и МирдемИнггала зажмурилась. Если король услышал скрип…
Но Орел не окликнул ее.
«Мой дикий боа, мой любимый дикий боа, — мысленно позвала она короля. — Что с тобой происходит?» Мать королевы королев обладала магической силой: иногда, хотя и редко, ее посещали видения будущего, и они неизменно оказывались верными. И сейчас МирдемИнггала, дочь своей матери, не сомневалась, что опасность, неведомая и оттого еще более ужасная, грозит стране, как меч, нависший над головою.