По прошествии недели и двух дней со дня отъезда ЯндолАнганола королева МирдемИнггала сидела перед открытым окном, задумчиво глядя на узкую прибрежную полоску своих владений. Внезапно дверь с треском распахнулась и к ней вбежала ее дочь — радостная и возбужденная.
— Мама! Можно мне с тобой поиграть?
И вдруг королева почувствовала поднимающуюся в ней небывалую злобу.
На мгновение королева увидела перед собой лицо короля-мужа — настолько были похожи дочь и отец. Не владея собой, королева крикнула:
— Убирайся от меня, ты, маленькая ведьма!
Изумление, обида, испуг — все это мгновенно пронеслось по лицу девочки и она громко зарыдала.
Не в силах выносить душераздирающие звуки, королева королев вскочила на ноги и босиком бросилась к своему ребенку. Она крепко схватила девочку за плечи и, вытолкав в коридор, с силой захлопнула за ней дверь. А потом, прислонившись спиной к стене, разрыдалась сама.
Выплакавшись и почувствовав себя лучше она разыскала дочь, приласкала ее и попросила у нее прощения. Королева предложила Татро отправиться к морю. Тут же были доставлены носилки с золоченым троном и паланкином, защищающим ее от полуденного солнца. Фагоры с отпиленными рогами осторожно подняли носилки и двинулись к морю. Ленивые волны, новенькие и отливающие глянцем, словно в первый день сотворения мира, одна за другой накатывали на берег, лишь на короткий миг являя пенные курчавые гребешки. Неподалеку от берега, на утесах острова Линен, маняще шумел прибой. От недавнего нашествия ассатасси не осталось и следа, о них можно было забыть до будущего года.
Спустившись с носилок, МирдемИнггала некоторое время постояла на песке, оглядываясь по сторонам и любуясь природой. Четверка фагоров неподвижно застыла по сторонам ее трона. Принцесса Татро уже устроила суету и крик, приказав нянькам и служанкам строить для нее «самый что ни на есть крепкий песчаный дворец». Быстрым, свободным и решительным движением королева освободилась от своего платья. Свет солнц обласкал ее умащенное благовониями тело.
— Подожди меня, мама! — крикнула ей Татро.
— Я ненадолго, — ответила дочери королева и, бегом добравшись до воды, ринулась в манящие волны.
Сильно разгребая воду руками и изгибая тело, королева проплыла мимо темной массы рифа Линен и остановилась только после того, как бухточка осталась далеко позади. Королева МирдемИнггала призывно крикнула. Почти немедленно вокруг нее появились дельфины — ее добрые друзья, с которыми ей никогда не надоедало разговаривать.
Немедленно серебристые тени обступили ее, быстро сужая круги и подплывая все ближе и ближе, замедляя свой бег настолько, чтобы она могла, как только ей того захочется, надежно опереться на спины двух своих приятелей, устроившись словно на своем золоченом троне.
Такая честь оказывалась не всем морским обитателям — только избранные осмеливались подплывать к ней. Всего ее приближенных числом было двадцать один. За пределами этого круга находились многочисленные придворные, не менее шестидесяти пяти голов. Лишь в редких случаях придворным наружного круга разрешалось присоединиться к кругу внутреннему и приближаться к ней. Свою свиту, плавающую за пределами внешнего круга придворных, МирдемИнггала даже не бралась пересчитать.
По большому наружному кругу стаю стерегла особая охрана. У дельфинов в морских глубинах, конечно же, имелись враги, и в обязанности сторожей входило охранять «двор» от опасности, немедленно оповещая всех при первых признаках ее приближения.
Своим водоплавающим друзьям королева МирдемИнггала доверяла больше, чем спутникам-людям; но, как и в любых взаимоотношениях между существами живыми, что-то приходилось скрывать, о чем-то умалчивать. Точно так же как королева не могла поделиться с дельфинами своими переживаниями на суше, так и они скрывали от нее нечто, пребывающее в глубинах и находящееся за пределами ее понимания.
Ближний круг придворных обращался к ней на своем напевном языке, но откуда-то из морских глубин доносились и другие голоса, незнакомые и наполненные тревогой.
— Кому принадлежит этот голос, друзья мои?
В ответ дельфины поднимали свои улыбающиеся морды и целовали ее плечи. Каждого из ближайших придворных она знала в лицо и давно уже наградила их именами.
Что-то беспокоило хвостатых созданий. Расслабившись, королева попыталась окружить себя ореолом спокойного понимания и уверенности. Вместе с дельфинами она погрузилась в глубину к холодным водным слоям. Подданные кружили рядом, изредка прикасаясь к ней своей нежной кожей.
Втайне королева надеялась хоть краем глаза увидеть промелькнувшую внизу тень чудовища — подлинного хозяина бездны.
Понимая, что манит ее в глубины, дельфины все же решительно вынесли ее наверх, к свету.
Вдохнув воздух, королева осмотрелась по сторонам, всюду находя только спокойную и умиротворенную гладь моря с плавными рядами волн. Дельфины принесли ее к мелкому месту на краю обрывистого основания скалы Линен, оставив среди зарослей морской травы, колеблющихся от быстрого течения. Под ногами у нее был мягкий гладкий песок. Оставив свою госпожу, дельфины отплыли от нее на несколько футов в сторону моря. Выстроившись многочисленными рядами, ее морские придворные застыли в ожидании, все как один повернувшись рылами к западу.
Она снова нырнула, чтобы осмотреться под водой, потом опять высунула голову на поверхность — ее свита последовала за ней.
«Когда-нибудь, в один прекрасный день, эти великолепные создания, единственные, которым я могу доверять и кого люблю, унесут меня на своих спинах от человечества. И тогда я изменюсь, стану другой». Она не могла сказать, были ли эти ее мысли о смерти или о чем-то другом.
Она оглянулась на берег. На далеком пляже суетились фигурки людей. Кто-то махал ей чем-то белым. Королева поняла: что-то случилось.
Несколькими короткими фразами объяснив кругу приближенных, что она уходит, королева поплыла к берегу. Ее спутники устремились туда же, по-прежнему полные жизни, выстроившись перед ней в ряд, по форме напоминающий острие стрелы, благодаря чему вода перед ней словно расступалась и плыть становилось значительно легче.
— На горизонте парус! — крикнула матери Татро, довольная тем, что первая успела сообщить новость. — Корабль, он идет сюда!
С возвышения прибрежного утеса МирдемИнггала рассмотрела корабль в принесенную СкафБаром подзорную трубу. Очень быстро к первому парусу, видимому уже вполне четко, на западе у горизонта прибавились два других.
КараБансити потер глаза тяжелой ладонью.
— Ваше величество, мне кажется, что корабль, который находится к берегу ближе, не борлиенский.
— Тогда чей же?
— Подождем еще полчаса, тогда можно будет сказать наверняка.
— Какой же вы упрямец, — вспылила королева. — Если вы что-то заметили, то скажите и мне. Откуда этот корабль? Вам удалось прочитать знаки на его парусах?
— Мадам, мне показалось, что я вижу Великое Колесо Харнабхара, но этого не может быть, потому что сиборнельские корабли никогда не заходят так далеко от своего дома.
Королева выхватила трубу из руки анатома.
— Конечно же, это сиборнельский корабль — и пребольшущий. Что ему нужно в этих водах?
— Плохо, что во дворце совсем нет гарнизона. Будем надеяться, что этот корабль держит курс на Оттассол, а сюда решил заглянуть за какой-нибудь пустяковой надобностью и его намерения окажутся добры.
День медленно клонился к закату. Корабли приближались еще медленнее, чем опускались за горизонт солнца. Во дворце поднялся переполох. Из сараев были добыты несколько бочек смолы и доставлены к берегу над маленькой бухтой, в которой, как предполагалось, сиборнельский корабль должен был бросить якорь. Если намерения команды окажутся враждебными, то бочонки можно будет зажечь и вылить на берег смолу, чтобы защититься хотя бы этим.
К вечеру воздух стал душным. Теперь рисунок на парусе можно было различить даже невооруженным глазом. Беталикс уже коснулся горизонта и зажег вокруг себя концентрические круги вечерней зари. Слуги и придворные без конца вбегали и выбегали из дверей дворца. Фреир тоже добрался до граничной черты и утонул за ней в точно таких же нимбических кругах.
Сгустилась темнота, вслед за которой на небе зажглись одна за другой звезды. Ночной Червь сиял ярче других, затеняя тускло светящийся ниже Утес Королевы. Во дворце никто не спал. Отчаяние, смешанное с надеждой, гнало усталость и сон, беззащитным обитателям дворца не на что было надеяться, кроме как на удачу.
Приказав завесить окна в своих покоях, королева ждала прибытия кораблей, сидя в кресле. Рядом с ней на столе мерцали свечи из белого китового жира. Вино в высоком толстом стеклянном бокале, налитое для королевы рабом и охлажденное лордриардрийским льдом, стояло нетронутое, отбрасывая от пронизывающего света свечей на стол мечущиеся блики. В ожидании своей участи королева неотрывно смотрела в стену прямо перед собой, словно вычитывая там незримые для других знаки судьбы.
В дверь тихонько вошел грум и попросил позволения сообщить последнюю новость.
— Госпожа, с берега доносится звон цепей. Они отдают якорь.
Королева велела привести к себе КараБансити, и они вместе направились к берегу, где в засаде сидели несколько мужчин и фагоров, готовых по первому знаку зажечь смолу. Факел уже горел наготове. Решительно взяв в руку факел, королева принялась спускаться по извилистой тропинке к морю. Держа факел над головой, она смело вошла в воду и тут же почувствовала прикосновение гладкой кожи дельфинов. Постепенно сквозь шелест прибоя из моря стал все яснее доноситься скрип весел.
Королева уже различала за веслами голых по пояс мужчин, дружно напрягающих могучие спины. На носу лодки стояли двое, один с лампой в руках. Яркий свет, падающий на лица, делал их черты расплывчатыми.
— Кто посмел бросить якорь у этих берегов? — спросила королева подплывающих к берегу.
Ответом ей был голос, исполненный несказанного восторга: