Еще работая старшим оперуполномоченным в МУРе, он крепко прижал одного крупного чиновника, укравшего миллионы. Имелись все неопровержимые доказательства его преступления, и дело передали в суд, Но насчет неопровержимости Волошин ошибся, потому что на суде дело грамотно развалили, чиновнику дали минимальный срок, а через месяц помиловали. Начальник МУРа ему пытался что-то объяснить, но Волошин и слушать не стал, подал рапорт на увольнение в связи с уходом на фронт. Чуть позднее он узнал, что вороватый чиновник споткнулся на лестнице и ударился виском о каменные ступени. Всякое случается. Иногда по чьей-то инициативе.
«Завтра Слепцов продолжит допрос, в Лефортово, не в Лефортово, и вытрясет из этого Табака все данные, про сообщников, про некоего Альберта, а там посмотрим. Похоже, что этот Альберт занимается подбором кадров».
Волошин вызвал Комова и показал ему протокол допроса.
– Тут связной тайник появился. В парке, что напротив училища Баумана, в дупле дерева возле пруда. Табак не успел уточнить, допрос прервали, но там не так уж много деревьев с дуплами. Возьми это на заметку. И Альберта тоже возьми – может быть, где-нибудь прорежется.
Одиночная камера в Лефортовской тюрьме представляла собой более комфортное помещение: окно с нормальным стеклом, квадратных метров намного больше, нары с матрасом не убирались на день, наручники сняли…
Табак тут же улегся на ложе и закрыл глаза. Эта внезапная смена тюрем его несколько воодушевила.
«Значит, мной кто-то занимается, значит, мне помогут. Это только первый шаг к освобождению».
Успокоенный подобными мыслями, Табак уснул. Когда ему принесли еду, он быстро съел предложенное и вновь уснул. Снились ему пляжи на Ланжероне и девушки в тесных купальниках. Проснулся он ночью. Через окно сияли звезды и виден был край луны.
Внезапно лязгнула щеколда, и вошел надзиратель. Табак приподнял голову и с недоумением воззрился на внезапно появившегося стража. Что ему понадобилось ночью?
Надзиратель уселся на табуретку и улыбнулся.
– Ну, как тебе здесь, Табак? Лучше, чем в Сухановке? Вижу, что лучше. Выспался, взбодрился. Да ты присядь, поговорим.
– О чем?
Евсюков сел и вопросительно посмотрел на надзирателя.
– О твоей судьбе. Да ты не волнуйся, тебе здесь недолго сидеть осталось.
– Ты от кого, от Альберта? – Табак с надеждой посмотрел на надзирателя.
– От них, от них. Вот тебе и маляву прислали.
В руках у Табака оказался свернутый в трубочку клочок бумаги.
Он развернул бумажную трубочку и начал читать, не обращая внимания на надзирателя. Тот быстро достал шило и резко воткнул его в ухо Табаку. Табак вскрикнул и осел на пол. Надзиратель криво усмехнулся, гадливо так, убрал шило, и, вынув заточку, начал неторопливо полосовать байковое одеяло. А куда торопиться, если впереди целая ночь, а сюда вряд ли кто заявится.
Разрезав одеяло, он скрутил куски в тугие жгуты, соединил их узлами и соорудил удавку. Дотянувшись до оконной решетки, тюремный страж закрепил конец, подтянул мертвеца и, приподняв, сунул его голову в петлю. Тело повисло, как тряпичная кукла. Потом он, оценив проделанную работу, бросил на матрас заточку и покинул камеру.
Надзиратель носил фамилию Коломиец.
Труп обнаружили утром при смене охраны. Коломийца нигде не наблюдалось.
– Да отошел куда-то, – предположил один из надзирателей. – Появится и распишется в журнале о сдаче дежурства.
– Дурачок сам себе виселицу смастерил. Вон и заточка валяется. И где только ее взял? – сказал другой надзиратель, глядя на висящего мертвеца.
Позже экспертиза установила, что заключенный умер вовсе не от удушья. А Коломиец куда-то исчез, прямо растворился в воздухе. В общежитии его не обнаружили, хотя все его вещи находились на месте.
Слепцов, явившись в тюрьму для продолжения допроса, тоже вытянул пустышку. Оказавшись в кабинете Волошина, он только развел руками.
– Я уже в курсе. Табака прикончил надзиратель, воткнул ему что-то острое в мозги и пропал, – сказал Волошин. – Я нечто подобное предполагал. В Сухаревке этот фокус трудно проделать, а в Лефортово у них демократия. Вот его туда и перевели с подачи невесть кого.
Майор зло сплюнул.
– Пойду к начальству. Может быть, там меня просветят, а то мутно всё.
Он изложил начальнику управления последние события в Сухановке.
– Какие-то подковерные игры, – сказал он со злостью в голосе. – Знаем, проходили.
– Я все услышал. Но это не твои игры, – проговорил начальник, посмотрев в глаза майору. – А ты работай и не парься.
Волошин понял, что полковник о чем-то догадывается или знает, но ему, Волошину, об этом знать не обязательно. И еще он понял, что его ни в чем не ограничивают и в обиду не дадут.
На Коломийца собрались подать в розыск, но не успели. Его труп с перерезанным горлом обнаружили под железнодорожной насыпью на трассе Москва – Сочи.
Искать дупло в парке Комов поручил внештатному агенту Кузе, а прикрывать его должен был Жигов. Народу наблюдалось мало – разгар рабочего дня. Кузя внимательно осматривал деревья вокруг пруда и вскоре обнаружил дыру в стволе толстой липы. Он сунул туда руку и вытащил спичечный коробок. Кузя улыбнулся – ему за успешно выполненное задание полагалась премия. Внезапно из кустов выпрыгнул некий тип в надвинутой на лоб кепке, сунул Кузе нож под ребро, схватил коробок и побежал вглубь парка. Только его и видели.
Но опытный разведчик Жига увидел, что произошло, моментально оценив обстановку, выхватил пистолет и дважды выстрелил в убегающего. Тот споткнулся и распластался между деревьями. Жигов в разведроте Комова числился снайпером по пистолетной стрельбе, поэтому редко промахивался. Установив, что оба участника жизненного спектакля мертвы, он забрал спичечный коробок и быстрым шагом отправился к выходу из парка.
«С трупами пускай Комов и милиция разбираются. Я свое дело сделал».
Прослушав доклад Жигова, Алексей спросил:
– А живьем взять не получалось?
– Мог уйти, – пояснил Жига, понурив голову. – Далековато до него было, и бегает резво.
Комов вынул из спичечного коробка клочок бумаги и прочитал записку.
– Назначили место встречи. Да это сейчас и неважно. Никто туда не придет. Поезд ушел, но на всякий случай решили обрубить все концы.
Жигов понял, что с него сняты какие-либо обвинения, и взбодрился.
– С днем рождения вас, товарищ капитан.
Комов на праздник никого не приглашал, но подготовился к приему гостей, зная нравы в своем подразделении.
«Кто захочет, тот сам догадается прийти».
Пришли все фронтовые товарищи, включая Волошина. При подобных мероприятиях звания и должности временно отменялись. Когда тосты «за здравие» закончились и началась досужая болтовня, Волошин отвлек Комова и утянул его на кухню.
– И что ты обо всем этом думаешь? – спросил майор, усаживаясь на табуретку.
Комов засмеялся.
– Ты, Валера, от работы ни на секунду не отключаешься: хоть свадьба, хоть похороны, хоть день рождения.
– Судьба такая, – Волошин улыбнулся в ответ, сверкнув вставленными на днях золотыми зубами. – Так что ты думаешь?
– Что я думаю… – Комов сделал небольшую паузу. – Мы как ученые лошади в цирке: ходим по кругу и возвращаемся всегда в одну и ту же точку. Опять все концы обрублены.
– Оно так, – согласился Волошин. – Но мы поняли главное: это не какие-то единичные прецеденты, это работает система, просочившаяся в высшие круги силовых ведомств. Случившееся с Табаком тому пример. А Табак ведь не туз и не валет, а шестерка, разве что слегка козырная. Иначе бы его не ликвидировали. Но свою работу мы выполнили – обезвредили банду Табака. Остальное пока что досужие домыслы, а начальство не интересуют попытки, их интересует результат. Без работы мы не останемся – бандитов и прочих мерзавцев выше головы. А в процессе нашего доблестного труда, глядишь, что-нибудь и проклюнется, и мы сможем завершить табачную историю. Как там: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Но надо копать шире и глубже, а потом выкорчевывать с корнем.
– А головы нам по пути не свернут? – спросил Комов.
– Может, и свернут. А что ты предлагаешь: смириться, продаться и отдаться? Или утопиться в уличной яме с дерьмом, как насмешник Барков?
Черты лица у Волошина ужесточились, взгляд посуровел.
– Нам это не грозит, – моментально парировал Комов. – Мы войну прошли от начала и до конца. Выкрутимся как-нибудь из-под трамвая.
Город накрыла наводящая тоску морось, по-этому гостей развезли по домам на ведомственном грузовике с фургоном. Комов убрался в квартире и улегся спать, не задумываясь о будущем. Жизнь сама подскажет, если живы будем.
Часть третьяДезертир
Предательство – неизбежное следствие страха или корысти, овладевающих низкими душами.
Фальшак
«В ряде районов партийно-политическая работа в направлении усиления революционной бдительности проводится плохо. Например, в Краснооктябрьском районе оперативной группой областного управления милиции выявлено и задержано свыше 50 дезертиров и уклоняющихся от призыва в Красную Армию. При проведении операций установлено проявление группового дезертирства, сочувственное отношение части населения к пойманным дезертирам, укрывательство дезертиров, в том числе местными активистами, демонстративные проводы пойманных дезертиров».
Комов при благоприятных обстоятельствах мог спать где угодно и в любой позе. Фронтовая жизнь приучила. А уж на политзанятиях сам бог велел. Чем он и занимался в настоящее время. Со стороны казалось, что офицер внимательно слушает лектора, а глаза закрыл для лучшего восприятия содержания лекции. Законник и прагматик Волошин такого себе не позволял, хотя и сам слушал вполуха, ловя лишь отдельные фразы. Он думал о текущих и перспективных делах.
Тут попался один на мелкой краже на рынке, в милиции показал паспорт на имя Корнеева Александра Михайловича. Стоящий рядом с дежурным сержант неожиданно воскликнул: