Но до него невозможно было дозвониться. Пришлось ехать в госпиталь.
«Устроил себе пикничок начальник: книжки читает, думает о смысле жизни… Завел бы себе заместителя, так нет. Может быть, и мне чем-нибудь заболеть на недельку?».
Волошин действительно читал книжку, но не художественную, а «Наставления для следователей и дознавателей». С кремнеземами он разобрался быстро – сказал, на кого это дело можно быстренько спихнуть, а потом доложить начальству. Дал советы и рекомендации. Комов внимал, а потом спросил:
– Тут странный пожар случился в Подмосковье. На склад завезли меха с севера для швейных фабрик, а склад как-то неожиданно загорелся.
– И что тут странного? – спросил Волошин.
– А странное вот что… – Комов слегка задумался, потом сказал: – Пожар быстро потушили, так сложились обстоятельства, и обнаружили недостачу. Почти все меха выгребли перед пожаром: куницу, норку всякую… Сгорел бы склад, и все бы сошло с рук. Подробностей пока не знаю.
– Занятно, – моментально отреагировал Волошин. – А ведь похожие прецеденты были. Помнишь обувной склад? Но там все сгорело дотла, и списали на разгильдяйство сотрудников. И еще тушенка в стеклянных банках. А здесь другое. Кого-то сильно интересуют шмотки, вернее, деньги за шмотки. И не только, и не в первый раз. Почерк один и тот же. Похоже на серию. Кто этим делом сейчас занимается?
– Пока милиция. – Комов вопросительно посмотрел на майора.
– Пошли кого-нибудь. Узнаешь подробности – примешь решение. – В палату зашла медсестра со шприцем в руке.
– Свидание окончено.
– Ну, все, Леша. Мне сейчас задницу дырявить будут.
Волошин перевернулся на живот.
Надвигались сумерки. Комов отпустил машину и отправился домой пешком, чтобы как-то отвлечься от свалившейся лавины проблем. Из-за поворота выпорхнула стайка девушек в легких платьях. Они остановились и начали с интересом разглядывать молодого статного офицера.
«Сейчас бы закатиться куда-нибудь с этой компашкой», – подумал Комов, но лишь с трудом выдавил из себя:
– Привет, девчонки! – и двинулся дальше.
Почему послали Фомина? Да за его въедливость, потому что он во всем старался добраться до самой сути, – правда, не всегда у него это получалось. Но он старался – не хватает ума, так возьмем настырностью и усидчивостью, то бишь задницей. Как лицо официальное, он прошествовал через проходную, предъявив удостоверение. Машину он оставил на пятачке возле входа на фабрику, поручив водителю съездить за едой, – мол, неизвестно сколько здесь еще торчать придется. Погорелый склад находился на той же территории, обнесенной покосившимся деревянным забором.
Посмотрев на обгоревший угол склада, он представился первому попавшемуся сотруднику милиции и спросил, где старший. Ему указали на лейтенанта, который что-то объяснял очкарику в штатском. Штатский ерепенился, размахивая руками, а лейтенант только отмахивался. Фомин подошел поближе, и глаза его непроизвольно расширились – в офицере милиции он узнал одноклассника. Тот тоже заприметил Фомина и, что-то резко сказав очкарику, подошел к нему.
– Паша!
– Миша!
Они стали хлопать друг друга по плечам так, что с милиционера слетела фуражка, но он даже этого не заметил.
– Ты что здесь делаешь? Ты здесь в качестве кого? – спросил милиционер.
– В качестве губаря, – пояснил Фомин. – Удостоверение показать?
– Да ладно тебе! – Паша вновь хлопнул его по плечу. – Пойдем вон в ту беседку, поговорим. Беседка освободилась.
– Не понял. От кого освободилась? – Фомин недоуменно посмотрел на товарища.
– Отсюда только что пьяного охранника увезли в отделение. Спал, понимаешь, пока склад горел. Тут одни неясности. А ты давно в ГУББ?
– Как с фронта вернулся, так меня бывший командир принял на работу. Он и сейчас у меня командир, – пояснил Фомин. – А ты на фронте был?
– Не был. – Лейтенант замялся. – Здесь своего дерьма хватало. Война кончилась, а мы продолжаем воевать. Война после войны.
– Ну, рассказывай, что успели нарыть. Почему здесь милиция, а не пожарные.
И лейтенант начал рассказывать.
– Мы тоже сначала не поняли, зачем нас сюда вызвали. Приехали, и оказалось… В общем, стечение обстоятельств. Тут какой-то чудак на букву «м» пожарную вызвал, указал адрес. Тут, неподалеку. А там помойка загорелась. Пожарные приехали, а все уже местные потушили. Ведрами. Отправились они обратно и увидели горящий склад. Еще толком не рассвело, поэтому огонь увидели издалека. Быстренько потушили, там только занялось, вызвали фабричное начальство, а на складе огромная недостача. Шкурки звериные туда завезли для шуб и шапок. А подожгли, чтоб замести следы. И замели бы, если бы не случайность. В беседке спал пьяный охранник с погашенной беломориной во рту. На него бы все и свалили. Мы тут полазили – за складом доски в заборе сдвигаются, специально, видать, оторвали, а за забором следы от колес. Короче, охранника как-то убаюкали, вытащили тюки со шкурами, и с приветом. Но это еще не всё. Охранников должно было быть двое – охрану усилили в связи с наличием ценного товара, а второй стражник куда-то пропал. Короче, надо трясти завскладом и искать второго охранника… А ты чего здесь?
– Похоже, что мы этим делом будем заниматься. Тянет на серию, – пояснил Фомин.
– Вот и хорошо, – обрадовался лейтенант. – А то мы на части разрываемся. Слушай, Миша, давай координатами обменяемся, встретимся по-нормальному, выпьем, повспоминаем.
– Без проблем, – согласился Фомин. – Пойду-ка я с завскладом поговорю. Где его найти?
– Да это тот, в очках, с которым я разговаривал. Вон он стоит. Борзой мужик.
Заведующий складом по фамилии Верлов сразу же повел себя напористо и агрессивно.
– Почему вы учиняете допрос? Вызовите повесткой.
– Я на машине. – Фомин криво усмехнулся. – Сейчас мы вас задержим и доставим куда надо. А там вам что угодно выпишут. Я провожу дознание, а вы сопротивляетесь. Пройдемте в ваш кабинет, а то вы сильно руками машете – могут не понять. Правда, можно руки делом занять, допустим наручники нацепить.
Михаил умел быстро успокаивать подобных борзых мужиков как словесно, так и физически.
Завскладом моментально сбавил обороты, а когда они вошли в кабинет, он унял агрессию и запричитал чуть ли не плача.
– В чем вы меня подозреваете? Я же фронтовик, я не из этих…
– Это мало что значит. На войне привыкают стрелять и продолжают это делать на гражданке. И все такое прочее. Хотите, я вам изложу рабочую версию?
Глаза у Фомина сузились, и он заговорил убедительно и жестко.
– Вот вы, гражданин Верлов, нанимаете банду и создаете благоприятные условия для ограбления. Товар выносят, а склад сгорает. Несчастный случай. Бывает. А вам потом отстегивают за хорошо проделанную работу.
– Какие еще благоприятные условия? – пролепетал завскладом.
– А такие. Один из охранников в стельку пьян, а второй куда-то пропал. И доски в заборе отшпилили, чтобы тюки выносить. Всё в ваших силах.
Фомин усиливал давление на психику, хотя и считал, что очкарик здесь вовсе ни при чем. Но страх перед законом побуждает к откровенности.
– Этот сторож сильно пьющий? Как такого взяли на работу?
– Да он вообще практически не выпивал. Даже на всяких банкетах больше ста граммов не принимал, – пояснил Верлов.
– Вот это и подозрительно, – констатировал Фомин. – А второй куда делся?
Верлов пожал плечами.
– Вышел на работу как обычно, а потом куда-то пропал.
– Через дырку в заборе вместе с товаром. – Фомин ехидно усмехнулся. – Ладно. Пока вас ни в чем не обвиняют, но давайте перейдем к делу. Сколько товара было украдено, кто знал о прибытии ценного груза, во сколько вы оцениваете убытки? Давайте подробно и без утаек.
Выслушав Верлова, Фомин сказал на прощанье:
– Подписку мы с вас не берем, но из города никуда не отлучайтесь.
Машина стояла на месте. Водитель где-то раздобыл две бутылки кефира и булочки, что было очень кстати. Перекусив, Фомин скомандовал:
– Теперь в отделение милиции. Этот пьяница уже, наверное, проспался.
Охранника привели в специально выделенную комнату. Перед Фоминым предстал мужик средних лет с заплывшими глазами и в грязной полевой форме. Он склонил повинную голову на грудь и боялся поднять взгляд на дознавателя. Ему предложили присесть. Он представился.
– Волков Николай Ильич.
– Что же ты так, Николай Ильич, – назидательно проговорил Фомин. – В составе Венской дивизии воевал, а тут проспал охраняемый объект по пьянке. Нехорошо.
– Это все Сема, мой напарник. Соблазнил, сукин сын, мол, у него день рождения, надо бы отпраздновать, – начал оправдываться Волков.
– А Новый год он тебе не предложил отпраздновать? – Фомин усмехнулся. – У твоего Семы день рождения как раз перед Новым годом, а сейчас конец августа. Так сказали в вашем отделе кадров.
– Кто ж знал… – удрученно проговорил Волков. – Да мы и выпили всего по сто водки, а меня сразу развезло. Дальше не помню.
– Какой-то сонной дряни тебе Сема в стакан подсыпал. Стаканы остались в сторожке. Экспертиза определит, какой именно, – пояснил Фомин.
В комнату заглянул лейтенант милиции.
– Этого с собой заберете? – Он кивнул в сторону Волкова.
– Да на кой он нам нужен! – отмахнулся Фомин. – За что его привлекать, за пьянку на работе? Это пускай с ним руководство фабрики разбирается. Возьмите подписку о невыезде, и пускай домой валит. Его напарника нужно найти.
Он посмотрел на часы. Надо ехать к Комову, доложить, а дальше будет видно.
Кравец
Фомин позвонил в управление. Дежурный сказал, что Комова пригласили на какое-то собрание в министерстве с последующим банкетом, и до утра он не появится. Рабочий день на фабрике еще не закончился, и можно было продолжить расследование. Фомин привлек лейтенанта-одноклассника, и они произвели опрос сотрудников. Сбежавшего охранника звали Семен Михайлович Кравец. Рабочий стаж – два месяца. Числился в какой-то общаге в Подмосковье, а жил у некоей женщины по имени Галина. Об этом поведала одна из сотрудниц, подружка этой Галины, сказала, что именно она посодействовала Кравцу в устройстве на работу по просьбе подруги, и назвала ее адрес. В отделе кадров Фомин выяснил, что Кравец был на фронте, правда, недолго и в самом конце вой-ны, в боевых действиях не участвовал, а копал окопы и строил блиндажи. Спросил, кто знал о поступлении груза.