– Там он тоже был нашим агентом, – без особых раздумий проговорил капитан безразличным тоном.
«Врет, сволочь! Запутался, засуетился и понес всякую хрень. В то время в Вильнюсе и ОББ никакого не было. Чей это „наш агент“?».
У Циценаса во фронтовой разведке выработалось звериное чутье на близкую опасность.
«Надо мотать отсюда, и быстрей, пока ласты не завернули».
Он встал, поблагодарил за оказанную помощь и направился к двери.
– Да подожди ты! – крикнул ему вслед капитан, но Циценас не стал ждать.
Когда он спускался вниз по лестнице, ему навстречу попался молодой импозантный мужчина в добротном костюме. Мужчина приостановился, скользнул по Владу рассеянным взглядом и двинулся дальше, но Влад зафиксировал лицо незнакомца. Но это был знакомец, еще какой знакомец, Альберт Зимка собственной персоной.
«Надо быстрей, быстрей! Скоро повозка понесется вскачь».
Но внешне Циценас никак не проявил эмоций, убыстрил шаг и, миновав охранника, вышел на улицу. Фомин находился в нескольких шагах от выхода, стоял возле стенда с газетами. Влад подал знак «опасность». Михаил кивнул, не отрываясь от уличного чтения, – мол, сигнал принял. Циценас бодро зашагал вдоль по улице. Вскоре из здания НКВД вышли двое и, простреляв глазами окрестности, двинулись вслед за Владом. Фомин на фронте умел хорошо стрелять и драться, но в ГУББ ему преподали основы агентурной работы. Оценив поведение появившейся парочки, он сразу понял, что это филеры, которые преследуют Влада. Они шли уступом по обеим сторонам улицы.
Фомин был сторонником радикальных мер, особенно если решения приходилось принимать самому. В излишнем гуманизме его было трудно обвинить. Слежку послали, чтобы подготовиться, а потом задержать Влада. Наученный горьким одесским опытом, он посчитал, что такой вариант развития событий допустить никак нельзя. Иначе все будет хуже и сложнее. А что делать?
«Да ликвидировать топтунов к чертовой матери! Тоже мне проблема! Игра пошла на выживание».
Он обогнал филеров по параллельной улице и встретил одного из них возле газетного киоска. Соорудив испуганную физиономию, Фомин воскликнул:
– Там за ларьком мертвец, вон, посмотри сам.
Он ткнул пальцем в сторону ларька и направился туда. Тихарь из рефлекторного любопытства двинулся вслед за ним, и за киоском действительно появился мертвец – Фомин свернул тихарю шею.
«Один – ноль в нашу пользу. Теперь надо достать второго. И все. Не роту же они выслали».
Но второй, видимо, обнаружив отсутствие напарника, повел себя крайне осторожно, хотя слежку не прекратил.
«А может быть, его просто пристрелить? В городе шумно, и кто обратит внимание на сухой звук выстрела?»
Фомин догнал топтуна и, не задумываясь, пристрелил его в упор.
«Вроде бы никто не видел. А если и видел, то что? Побегут догонять?»
Михаил быстро настиг Влада, взял его под локоть и затянул его сначала в ближайший проулок, а потом в ближайший подъезд. Они встали друг напротив друга.
– За тобой следили, – сказал Фомин.
– Знаю, заметил. Двое топтунов. И где они теперь?
Циценас понимал, что вопрос риторический, но все-таки его задал для проформы. Фомин молча поднял глаза к потолку и сказал:
– Полчаса у тебя есть. Я вне поля зрения. Запоминай адрес – там живет девушка Катя. Пешком далековато, да и нечего тебе зря светиться. Найди транспорт. Если ее нет дома, то дождись либо ее, либо меня. Скажешь, что от Миши. Я через часик там появляюсь.
– Ты куда собрался? – Циценас насторожился.
– Пойду звонить Волошину, – успокоил его Фомин. – Все, расходимся.
Добравшись до ближайшего переговорного пункта, Михаил заказал разговор с Москвой. Когда связь дали, он зашел в переговорную кабинку и поднял трубку. Из трубки не раздавалось ни звука. Михаил ухмыльнулся, – Волошин никогда не начинал разговор первым. Понимая, что их могут подслушать через коммутатор, он сказал лишь одно слово – «Пламя». В ответ прозвучал ряд цифр, повторенный дважды, и слово «Гуляй». На этом краткий разговор завершился. Выйдя наружу, Фомин, не обнаружив хвоста, направился к автобусной остановке.
Катя оказалась дома, и когда открыла дверь, то с интересом посмотрела на парня в форме, Влада, который от Миши. У девушки отсутствовал макияж, но это ничуть не уменьшало ее привлекательности.
– Ты точно не журналист, а вот Миша… На него тоже надо нацепить форму – это ему больше подойдет. А сам он где?
– Скоро придет, – сказал Влад.
– Да ты проходи, разувайся. Чего застыл?
Катя посторонилась, давая Циценасу возможность пройти.
Когда пришел Фомин, они сидели на кухне и пили чай с вафлями. Михаил немедленно присоединился к их компании. Перебросились несколькими ничего не значащими фразами, но разговор явно не клеился. Девушка, несмотря на молодость, имела весьма бурную биографию, самобытный жизненный опыт, поэтому быстро поняла, что парням надо побыть одним.
– Я схожу в магазин, куплю вафель и еще чего-нибудь вкусненького, а то мы почти все съели.
Фомин молча выдал ей несколько крупных купюр. Катя, не моргнув глазом их взяла и в знак благодарности кивнула.
Как только хлопнула дверь, Михаил, сгорающий от нетерпения, сказал:
– Давай, выкладывай, что там произошло.
Циценас обо всем подробно рассказал. Возникла длиннющая пауза. Первым подал голос Михаил:
– М-да… Все крест-накрест и наперекосяк. Какая-то муть голубая. Там что, все ОББ на измене сидит?
– Да нет, конечно, – отмахнулся Влад.
– А что? И думать не надо, если так. Расстрелять всех и посадить новых. Пока скурвятся, кое-какую пользу принесут. – Фомин азартно прищелкнул пальцами, как будто сам намеревался их расстрелять.
– Шутки у тебя… – Циценас поморщился. – Сидит кто-то один, но на ключевой должности. А этот Галушко чуть слюной не подавился, когда услышал про гауптмана СС Альберта Зимку. Как-то надо было реагировать, и он начал пороть всякую чушь – первое, что в голову пришло. А потом позвонил кому надо, и этот кто-то сразу начал принимать меры по ликвидации опасных свидетелей, то есть меня. Ведь нас собираются ликвидировать?
– Без сомнения, – подтвердил Фомин и добавил, немного подумав: —Тебя собираются, но Волошин предоставил нам путь отхода. Куда, пока не знаю – надо звонить. И еще… Ведь им Альберта тоже придется куда-то девать. Нас не поймали и, я надеюсь, не поймают. А ты доложишь начальству, и начнется прибалтийская кадриль. Эсэсовец работает сотрудником ОББ, а раньше служил в концлагере, да еще успевает организовывать террористические акты в Подмосковье. Полный набор. Шум, гам, тарарам. А куда Зимку девать? Разве что к «лесным братьям». Он ведь тоже превращается в опасного свидетеля. Опаснее, чем ты.
– А может, его тоже того? – предположил Влад.
– Это вряд ли, – не согласился Фомин. – Ценный кадр, и вывезти отсюда его – пару раз плюнуть.
В дверь позвонили.
«А ведь у Кати ключ есть», – подумал Циценас.
Оба одновременно выдернули пистолеты.
– Ну, вот. И кадриль началась. Прикрывай.
Фомин мягко, по-кошачьи двинулся по направлению к двери, но его остановил голос Кати.
– Хорошо, Марья Васильевна, приду.
Вошла Катя.
– Соседка на собрание жильцов приглашает. Как вы тут, мальчики, без меня? Поговорили?
– Ты зачем в дверь звонила?
Голос у Фомина хрипел от возбуждения. Девушка улыбнулась.
– Предупредила, что я иду. А ты что хрипишь? Простудился?
Катя даже не поинтересовалась, а, собственно, зачем к ней заявились в гости эти два кавалера. Ей они оба понравились.
Выпили еще по чашке чая. Фомин встал из-за стола и спросил:
– Где тут у вас телефон-автомат?
– В соседнем доме, сбоку. Вроде бы работает, – сообщила Катя. – Мелочь есть?
– Давай на всякий случай.
Телефон на самом деле работал. Фомин набрал номер телефона, продиктованный Волошиным.
– Слушаю, – раздался в трубке голос.
– Гуляй.
– Адрес.
Михаил назвал адрес без номера квартиры.
– Синий «Фольксваген», через три дома, в течение получаса.
В трубке раздались гудки отбоя.
Фомин даже не поцеловал девушку на прощанье – волнение зашкаливало, она сама его поцеловала. Партнеры прошли вдоль по улице, отсчитав три дома. Вскоре подъехала синяя машина. Открылась задняя дверца, и напарники не раздумывая запрыгнули внутрь. Машина рванула с места. Ее остановил патруль на выезде из города. Водитель показал какое-то удостоверение, что вполне удовлетворило патрульных.
– Куда мы едем? – спросил Фомин.
– В леса, – ответил шофер и криво усмехнулся.
Когда Волошин получил сигнал от Фомина, то ему захотелось громко материться и стучать кулаком по столу. Но он умел не проявлять эмоций и переводить их в деловое русло, в логику противодействия и упреждения.
«Альберта они установили – это понятно, но влезли в какое-то дерьмо, как Комов в Одессе. Критическая ситуация могла возникнуть только при вмешательстве местных органов. А кого же еще? Значит, они туда обращались. Была рекомендация не лезть туда по возможности, но не запрет. По нужде они туда поперлись или проявили инициативу, чтобы получить дополнительные данные? Скорее всего, второе. Комсомольцы, пионеры… Вперед заре навстречу… Данные мы могли бы и отсюда запросить, хотя что-то они пронюхали, за что их и начали гонять, как тараканов на кухне, что неудивительно. Регулярно появляются факты о саботаже и предательстве в местных органах власти. Зыбко все там, еще не утряслось, но интересная комбинация закручивается.
Надо этих борцов за истину срочно выводить из игры, пока еще куда-нибудь не влезли, а при получении подробностей начинать активные действия. Связываться исключительно по ВЧ. Отправлю-ка я их к Ворону, чтобы подробно прояснили обстановку с „лесными братьями“. Руководство в этом сильно заинтересовано. Коля их быстро пристроит к делу. Да им и не привыкать – родная стихия. Выход на его людей в Вильнюсе у меня есть, и надо с ними немедленно связываться».