Джереми легко поцеловал меня.
– Ты не готова.
– Не говори мне, что я не готова, – обиженно сказала я, и моя уязвимость превратилась в защитную реакцию. – Ты этого не знаешь.
Он закусил губу, выбирая слова.
– Ты не готова отпустить все и просто чувствовать. Ты ведь этого хотела, верно? Вот в чем цель всего этого?
Я откинулась на матрас, уронив руки.
– Мне нужно думать, Джереми, – объяснила я потолку. – Так работает человеческий мозг.
– Анна, ты дрожишь.
– Я чертовски нервничаю, но я хочу этого, – настаивала я. – Я хочу тебя больше, чем что-либо в своей жизни.
– Больше, чем машину мечты Барби, которую тебе не подарили на семь лет?
Я улыбнулась.
– Да. Бесконечно больше. Если существует бесконечность, умноженная на бесконечность, то вот что-то в этом роде.
Джереми убрал мои волосы за уши, осмысливая сказанное, и я сглотнула, удивляясь, как он мог вспомнить нечто подобное. Но решила, что подумаю об этом позже, и поддалась блаженству неведения. Я провела кончиками пальцев по резинке его трусов-шорт, и Джереми пробрала дрожь.
Его тело дернулось, а ладонь скользнула под мою шею, и он впился губами в мои губы. Большим пальцем он зацепил резинку моих трусов, избавляя меня от последнего клочка целомудрия, и я ответила тем же. Я взглянула вниз, наслаждаясь невероятным ощущением абсолютной наготы перед ним.
Наши тела были так близко, что меня охватило возбуждение, я даже чувствовала себя желанной, но этого было мало. От растянутой прелюдии во мне все пульсировало, и мне нужна была разрядка, но Джереми опередил меня и начал ласкать. Его рука ходила кругами, и я вцепилась в простыню, чуть не распадаясь на части, когда он просунул в меня сперва один палец, а потом и два.
– Отпусти, – прошептал Джереми, быстрее двигая рукой.
И я отпустила, схватив его за волосы и выкрикивая его имя в темноту. Я поймала его язык своим, упиваясь вихрем гормонов и эмоций, пылающих в моем теле. А Джереми осыпал меня поцелуями, пока я спускалась с небес на землю.
Он лениво провел ладонью вверх по моей руке.
– Помнишь, ты спрашивала, считаю ли я тебя сексуальной?
Я кивнула, откуда-то сверху, возможно, с облака.
– Ты сексуальная. Просто невероятно. Но я вижу тебя сейчас – и это просто новый уровень, он может свести меня с ума. Это сексуальнее всего, что я видел, и не только.
Я засмеялась его честности и поймала его губы своими. Он углубил поцелуй, и я повела ладонью вниз, надеясь, что Джереми направит меня к себе. Но он перегнулся через меня, открыл тумбочку рядом с кроватью, и сердце застучало у меня в ушах.
– Будет больно, – предупредил он, разрывая упаковку. – Но я хочу, чтобы тебе было хорошо, Анна. Скажи, если будет неприятно.
– Скажу, – пообещала я, наблюдая, как он надевает презерватив. Я сглотнула, и он усмехнулся, раздвигая мои ноги.
Все его тело напряглось, когда он двинулся внутрь меня. Чувствовать, как мы сливаемся воедино, было просто невероятно. Он двинул бедрами, и пальцы моих ног изогнулись от смеси удовольствия и боли.
– Анна, ты чувствуешь… – Он растерял все слова, упорно, сантиметр за сантиметром продвигаясь вглубь моего тела.
Я не смогла сдержать наплывшие слезы. Во мне все гудело, чувства обострились, это состояние пьянило. Наши взгляды встретились, и Джереми сощурился, видя мое беспокойство.
– Мне остановиться?
Я покачала головой, и он покрыл меня поцелуями от уха до подбородка.
Джереми скользнул ладонями мне под спину, сжал плечи и, смотря мне в глаза сквозь полуприкрытые веки, толкнулся вперед. Я ахнула, хватаясь за его талию. В моей голове пролетела тысяча мыслей, и в то же время кроме нас с ним ничего не существовало.
Мы заряжались стонами и движениями друг друга и полностью отдались происходящему. Я подавалась к нему навстречу, пока он не дошел до разрядки и не рухнул рядом со мной. Он прижал меня к себе. Мы оба, потные, тяжело дышали, сплетая руки и ноги.
– Анна, – выдохнул Джереми, чтобы проверить, как я.
Я снова поцеловала его, уверяя, что все хорошо, и мы немного поболтали, пока он не уснул, ровно и плавно дыша.
Я выскользнула из его объятий и зашла в маленькую ванную комнату, чтобы привести себя в порядок.
Второй раз за этот вечер я посмотрела на себя в зеркало, подмечая все до малейшей детали. У меня были те же самые скучные карие глаза, что и всегда, те же длинные, слегка волнистые волосы, то же все остальное. Но я чувствовала себя иначе, как будто обнаружила доступ к какой-то части себя, которую нужно было раскрыть.
Я провела пальцами по рту, по чуть припухшим губам, и не смогла не усмехнуться.
9Лето
Я никогда особо не понимала, зачем украшать столы, однако моя мать настаивала, что это необходимый атрибут любого собрания.
Но на каждом празднике и событии, которые она устраивала, эта задача хозяйки вечера – найти идеальное сочетание блесток, цветов и лент для стола – только отвлекала ее, вызывала стресс и беспокойство.
Например, на прошлый День благодарения она неделями терзалась, что бы такое сделать, устраивала регулярные набеги на магазины для рукоделия и лазала по сети в поисках вдохновения. Она даже заставила меня завести ей аккаунт на пинтересте, и должна признать, я вполне гордилась такой организацией. В итоге мама приехала домой с какой-то гигантской вазой, наполнила ее клюквой и обклеила с одной стороны листьями, которые каскадом ниспадали на скатерть. Мама поставила ее так, чтобы было видно всем гостям, и когда мы уселись за стол с тарелками, полными пюре и индейки, нам всем приходилось вытягивать шеи, чтобы расслышать хоть что-то с другого конца стола.
Я считала это только неплохим хобби, ведь она тратила на это свои собственные деньги. Но слегка пришла в ужас, когда зашла под тент для сбора пожертвований и увидела как минимум пятнадцать незаконченных композиций.
– О, прекрасно, Анна, ты здесь, – сказала мама, вручая мне сумку с красными, белыми и синими вертушками на палочках. – Помоги мне сделать остальные точно так же.
Она показала на трехуровневую инсталляцию флагов Америки: красные цветы, блестящие синие звезды и другие тематические украшения из магазинов для рукоделия – судя по всему, все, которые там были. «Претенциозно» – умное слово, которое я узнала, готовясь к тесту, – подходило как нельзя лучше.
Про себя я застонала, но села рядом помогать, болтая ни о чем, пока другие волонтеры тоже подсаживались к столу, мусоля последние сплетни.
Периодически кто-нибудь подходил к маме с вопросом, и она, не отвлекаясь от работы, направляла их в нужные места или к нужным людям либо небрежно звонила кому-то другому, привлекая его к работе.
Я поняла, что мне неожиданно приятно участвовать в процессе и еще приятнее смотреть, как мама применяет свои навыки планирования и управления не для того, чтобы вмешиваться в мою жизнь.
– Мам, есть вопрос, – сказала я, понижая голос так, чтобы слышали только мы с ней. – Разве не странно тратить столько денег на прием, когда мы могли бы просто пожертвовать их в приют?
Она огляделась, наблюдая, как кейтеры устанавливают стол для нарезки и лампы для обогрева.
– Налоговые льготы, моя дорогая, – улыбнулась мама, и все вокруг показалось мне гадким. Заметив выражение моего лица, она добавила: – Я шучу, Анна. Ты не знала, что даже мамы умеют шутить?
Я неохотно рассмеялась.
– Если мы просто попросим людей дать денег, как уже неоднократно делали, мало кто захочет участвовать, – ответила она уже серьезнее. – Но, когда несколько лет назад мы начали проводить такие сборы, пожертвования выросли больше чем на две тысячи процентов.
– Две тысячи? – чуть не вскрикнула я.
Мама кивнула.
– Хочешь верь, хочешь нет, Анна, но людям нравится чувствовать себя частью чего-то. Куча предприятий в нашем районе решили помочь и бесплатно предоставить такие услуги, как массаж и аренда загородных домиков на выходные. Потом мы разыграем их в лотерею – по цене, которая в три раза больше. А стоматология Марка Блейка третий год подряд жертвует больше всех.
– Ему нравится держать в руках гигантский чек, – сказала Алисия, присаживаясь рядом со мной.
Она обмахнула лицо ладонью, и я улыбнулась.
– Шерон, у тебя все прекрасно выходит.
Мама откинулась назад, обозревая свою работу.
– И мне так кажется.
– Мальчики заканчивают ставить столы и стулья.
Я обернулась через плечо и увидела, как Джереми и Кори снимают стулья с тележки и натягивают на них красные чехлы.
Джереми рассмеялся какой-то фразе Кори, и я не смогла удержаться от улыбки. Он был такой веселый и довольный, что я тоже начинала радоваться, даже посреди празднования реинкарнации Дяди Сэма и Клепальщицы Рози.
Я подперла подбородок ладонью и подождала, чтобы поймать взгляд Джереми.
Сколько он уже здесь? Чем я занималась, когда он меня увидел? Его сердце подпрыгнуло так же, как у меня сейчас?
Мама коснулась моей руки, привлекая внимание.
– Анна, ты слушаешь?
– Можно расставлять украшения на столах?
Я угадала верно, она кивнула и выдала мне точные инструкции, как сделать все идеально.
Я крякнула от тяжести, оттаскивая одно из творений мамы к Кори и Джереми. Со стуком поставила его на стол и проверила, не отвалилось ли чего. Из-за моего плеча протянулась рука Джереми и подвинула композицию в центр стола, пока я удерживала скатерть на месте.
– Привет, – сказала я.
На меня напала внезапная робость, когда Джереми наконец повернулся ко мне.
На его лице сияла хитрейшая улыбка:
– Привет.
– Как дела?
– Хорошо, – ответил он. – А у тебя?
Я закусила губу:
– Хорошо.
– «Хорошо» или правда хорошо?
– Отлично, – рассмеялась я.
– У меня тоже.
Кори стукнул двумя стульями, резко сведя их вместе.
– Вы двое ужас какие странные. Джереми, я отвезу тележку обратно, потом твоя мама просила помочь разобрать коробки, пока народ не начал собираться.