Он похлопал по столу, как бы закрепляя результат, и ушел, бормоча что-то себе под нос.
Джереми наклонился чуть ближе ко мне:
– Я кое-что тебе принес.
– Подарок? – спросила я. – На этом празднике подарки не дарят. Я ничего тебе не приготовила.
У него отвисла челюсть:
– Вчера ночью ты сделала мне лучший подарок.
Он отвел меня к куче покрывал и сумок. Порывшись в них, вытащил букетик синих цветов, завернутый в прозрачную пленку.
– Это не те же самые цветы, что в «Трикс», но хотя бы цвет правильный.
Я поднесла их к носу, вдыхая легкий летний аромат.
– Они мне нравятся! Спасибо.
Я сдержала порыв, хотя мне хотелось подойти ближе и поцеловать его, но не смогла подавить улыбку, едва не задохнувшись от его заботливости. Я протянула руку, и он прижал меня к груди.
– Почти такие же красивые, как ты, Анна, – прошептал он. Мгновение мы держали друг друга в объятиях, совсем как сегодня рано утром.
– Анна? – сказала миссис Льюис, мама Джесс, размыкая наши объятия, чтобы обнять меня. – О, Анна, мы сто лет не виделись.
Брови Джереми взлетели на лоб, пока миссис Льюис вертела меня из стороны в сторону. Ее лицо излучало неподдельное счастье. В любой другой ситуации я бы ускользнула от нее, так как мне было неловко из-за такого внимания, но сейчас ее ошеломительное появление только добавило радости. Джесс и ее мама всегда ярче всех выделялись в любом месте, и сейчас во мне как будто была их частичка.
– Миссис Льюис, вы знакомы с Джереми Блейком? – спросила я, подыскивая слова, как лучше его представить. – Мы соседи.
– Приятно познакомиться, – вежливо и искренне сказал он, протягивая ей руку.
Она пожала ее, оглядывая Джереми с головы до ног.
– Это ты эгоист-баскетболист, лучший друг нашего дурня Кори, верно? – Миссис Льюис отпустила руку и засмеялась его удивлению. – Я просто пользуюсь описанием Джессики. Не обижайся.
– Ни в коем случае, – уверил он ее, но покосился на меня. Его глаза выражали просьбу о помощи. – Как дела у Джесс этим летом? Как поездка?
– Уверена, Анна знает лучше, чем я. Я перестала отвечать на ее звонки. Не могу больше слушать, как она жалуется на свой полностью оплаченный летний отдых во Флориде. Наверное, это так тяжело!
– О, миссис Льюис, Джесс, наверное, так по вам скучает, – пошутила я.
Она наклонила голову и посмотрела на меня поверх огромных солнечных очков.
– Мы обе знаем, что это не так. – Миссис Льюис поправила сумку на плече. – Если ты покажешь, в какой стороне твоя мать, я от вас отстану. У меня тут небольшая контрабанда, чтобы сделать этот вечер поярче.
– Ну какой же День независимости без нее? – добродушно спросила я. – Ежегодная традиция и все такое.
– Анна не любит фейерверки, – влез Джереми, и у меня отвисла челюсть от такого предательства. – Она считает – ее слова, не мои, – что они «инфантильны». Я как ваш новый любимый эгоист-баскетболист решил, что мне стоит осветить этот вопрос.
Миссис Льюис улыбнулась до ушей.
– А ты мне нравишься.
– Моя мама там, с кейтерами, – уныло сказала я.
– Не хмурься, Анна, а то быстро состаришься, – отозвалась миссис Льюис, идя прямо по газону. – И передай моей Джессике, чтобы она тоже прекращала!
Я повернулась к Джереми с гримасой притворной злости на лице.
– Сейчас мы поругаемся.
– Ой, прекрати, Анна. Не ревнуй из-за того, что другие женщины считают меня очаровательным.
– Что это с вами – с тобой и Джесс? Оба интересуетесь людьми постарше и в браке, – спросила я, оглаживая платье.
– Что?
Я вздохнула, осознавая, кому это говорю.
– Вы оба заразительно флиртуете со старшими.
– Будь у меня выбор, я бы лучше флиртовал с тобой.
Он сделал шаг вперед, и я положила ладонь ему на грудь.
– Я уже чувствую, как мама устраивает мне нагоняй за то, что я пренебрегаю своим долгом – украшением столов.
Джереми отправился за Кори, а я догнала миссис Льюис и постояла возле нее несколько минут, пока мама и Алисия не отправили меня обматывать столовое серебро салфетками и завязывать бантики.
Класть синие цветы в сумочку было почти оскорблением, так что я обернула их в хлопковую салфетку, аккуратно уложила в боковой карман и понадеялась, что они не помнутся.
Следующие два часа я крутилась в вихре дел: указания волонтерам, организация тихого аукциона и поиски подходящего генератора под машину для сахарной ваты. Становилось прохладнее – день сменял славный теплый вечер, и все больше людей подходило помочь нам.
К началу праздника для местного приюта уже собрали больше десяти тысяч долларов, и это без учета обещанных ставок на тихом аукционе и лотереи.
Под темным небом я в конце концов смогла расслабиться. Я выбралась из бесчисленных разговоров со взрослыми и неизбежных вопросов типа «какие планы после старшей школы?» и наконец осталась одна, смогла побыть немного в стороне. Вечер проходил на огромной лужайке, заросшей травой, у подножия больших, покрытых лесом холмов.
В детстве мы нашли идеальное место для горки между стволами и устроили почти священную традицию кататься с нее каждый снежный день, пока Кори не улетел с санок и не сломал руку.
Сейчас в свете гирлянд, среди музыки и смеха я чувствовала себя на десятки лет старше и даже немного гордилась тем, что внесла свою лепту в подготовку всего этого.
Джереми возник позади, как будто почувствовал мое беззащитное состояние.
– Можно тебя кое-куда отвести?
Я кивнула, и мы ускользнули, взявшись за руки.
Он повел меня к тропе среди деревьев. Мы шли в молчании. Единственными звуками были наши шаги, хруст упавших веточек под ногами и отдаленные разговоры людей у холма. Когда мы добрались до вершины, серо-голубое небо над нами сделалось черным, ночным.
Джереми притянул меня к себе, и моя грудь коснулась его. В этот момент начался фейерверк, и он поцеловал меня – самый романтичный и абсолютно стереотипный миг в моей жизни.
Мы опустились на землю, прижимаясь друг к другу и наблюдая за представлением. Отсюда был лучший вид: фиолетовые, красные и синие огни над нами, и Джереми рядом со мной.
Когда небо наконец потемнело и в нем остались только дымные разводы, я вздохнула, обретая тишину и покой в его объятиях.
– Не хочешь изменить отношение к этому празднику?
Я помотала головой.
– Но именно этот пока лучший.
– Согласен. Миссис Ганновер в этом году превзошла саму себя в десертах.
Я с досадой шлепнула Джереми по руке. Он рассмеялся, но я почти не могла рассмотреть его улыбку.
– Уже очень поздно, – нехотя сказала я, и он протянул руку, помогая мне встать.
Вниз мы спускались гораздо дольше, чем поднимались, часто останавливаясь поцеловаться и спотыкаясь в полной темноте.
Когда мы проскользнули обратно в толпу, что-то непонятное немедленно привлекло мое внимание, и я повернулась к Джереми. Его брови взлетели на лоб – он точно так же насторожился. Я вцепилась ему в руку, и он начал аккуратно проталкиваться через круг людей, а потом резко остановился – так, что я отскочила от него и врезалась Кори.
В центре событий был Марк: он неразборчиво орал на свою шокированную жену. А рядом с ним с поднятыми руками стояли мои родители, пытаясь его урезонить. Он что-то бессвязно кричал, а Алисия вежливо пыталась убедить его уйти. Я обняла Джереми за талию, и Кори, прищурившись, взглянул на нас.
– Джереми, кажется, тебе стоит вмешаться, – негромко сказала я, глядя на выражения лиц остальных гостей.
Он кивнул, на его лице отразилась смесь жалости и злости, и он вышел вперед. Кори двинулся вместе с ним.
– Эй, пап, – позвал Джереми, осторожно подходя ближе.
Марк резко выпрямился, слегка покачиваясь, и протянул руку, притягивая Джереми к себе.
– Мой мальчик! Моя звезда! Где же ты был? Я везде тебя искал.
Кори снова взглянул на меня, и я заставила себя смотреть прямо.
– Я хотел кое-кому тебя представить. – Марк огляделся совершенно остекленевшими глазами.
– Вообще, пап, может, отвезешь меня домой? – спросил его Джереми. – Завтра рано утром у меня тренировка.
Тот, с трудом делая шаг вперед, мгновенно забормотал:
– Конечно. Конечно. Конечно.
– Я поведу, – твердо сказала Алисия и первая пошла к машине.
Кори и Джереми осторожно погрузили Марка на заднее сиденье, где он сразу же отключился. Мои родители вошли в режим ликвидации кризиса, благодаря всех за визит и пожертвования. В итоге мы вчетвером остались одни, убедились, что все убрано, а потом сели в папину машину.
Перед тем как мы отъехали, я успела заметить огромный бутафорский чек, засунутый в мусорный бак.
Грустно было столько раз видеть Марка таким, но в последние несколько лет все стало хуже, и я гадала, что к этому привело. У них была счастливая, комфортная жизнь, но, судя по всему, в ней была дыра, заполнить которую могла только выпивка.
Мое сердце болело оттого, какое унижение пришлось пережить Джереми и его матери, хотя оба совершенно не могли что-либо изменить.
Я очень долго принимала душ, вспоминая прикосновения Джереми и в то же время стремясь смыть с себя неприятные впечатления от окончания вечера. Мои мысли занимал образ Джереми и то, какими легкими и счастливыми мы были за несколько секунд до всего этого. Лучше бы мы просто остались на том холме.
Мой телефон зажужжал, когда я надела любимые пижамные шорты и длинную футболку.
Смогу ли я уговорить тебя на еще одну ночевку?
Я рассмеялась, глядя на букетик синих цветов, который стоял в стакане воды на прикроватной тумбочке.
Это когда мы заплетаем друг другу косички, красим ногти и сплетничаем о милых парнях из школы?
Нет… когда мы оба голые и стонем, называя имена друг друга.
Я прижала телефон к груди, мое тело уже было готово к бо́льшему.
Буду возле домика у бассейна через десять минут.