Но дом Джереми был достоин фото в журнале: он стоял на холме, самым минималистским и шикарным образом напичканный современными приборами последней модели. Похоже, у его родителей был какой-то бесконечный доход, если судить по тому, сколько раз за все годы там делался косметический ремонт.
Несколько раз я заставала завистливых соседей, выглядывавших из окон, чтобы посмотреть, какая мебельная компания привозит им новые вещи.
Каждый раз, когда я была у него дома (а таких случаев было очень немного), я держала руки при себе, боясь что-нибудь испортить.
– Это было давно, – сказала я, вспоминая, как Алисия планировала устроить вечеринку-сюрприз в честь дня рождения Марка, но он тогда явился поздно и пах виски. – По крайней мере, ни разу с тех пор, как ты переехал в домик у бассейна.
Джереми кивнул, подняв уголки губ.
– Мой десятый класс. Мама любит говорить, что это был ее подарок для меня, мой собственный дом. Но я все время смеюсь, вспоминая ее сердитое лицо, когда мы с Кори разбили какую-то уродливую вазу, и она меня туда выгнала.
– Минуточку, а почему вы ходите к общественному бассейну, если у вас свой во дворе есть?
– Папа как-то упал в бассейн ночью, когда лунатил. Проснулся, вдыхая воду, и я заорал, чтобы мама звонила в скорую. Было пипец как страшно.
– Я проспала все сирены, – призналась я. – Родители на следующий день рассказали, что случилось.
– С тех пор бассейн осушили и накрыли. Папа утверждает, что если так вышло с ним, то и со мной тоже может. Нельзя, чтобы что-то случилось с «ценным имуществом», как он любит говорить.
Я подалась вперед, притворно изображая участие.
– Как же это непросто, когда все вокруг постоянно внушают тебе чувство собственной важности, – сказала я, сгущая краски. – Просто чудо, что у тебя голова не стала в два раза больше.
– Вот поэтому я столько и тусуюсь у вас. Поклонники опускают меня на землю.
Я покачала головой, теребя потрепанную джинсовую ткань своей рубашки.
– Если уж мы честны друг с другом – а я думаю, что да, – это не единственная причина. – Он прочистил горло, устремив взгляд вперед. – Еще до этого я закатил скандал из-за того, что у нас нет трамплина для прыжков в воду. Но мы не могли впихнуть его в «концепцию дизайна» или как там они это называют.
– Но ты же не любишь нырять, – возразила я, и мой голос слегка упал, когда я поняла, на что он намекает. Я медленно повторила: – Ты не ныряешь, Джереми.
Он повернулся ко мне, и я чуть не задохнулась от выражения уязвимости на его лице.
– Я смотрел на тебя сегодня – и это было потрясающе. По многим причинам, но, хоть это эгоистично, благодаря тебе я вспомнил более счастливые времена. Помнишь то лето, когда наши родители наконец-то отпустили нас в бассейн одних, взяв обещание, что мы будем мазаться кремом от загара каждый час и держаться на мелководье?
– А вместо этого я чуть не потянула мышцу, снова и снова тренируя прыжок назад.
– Пока спасатель не понял, что за нами никто не присматривает.
– И управляющий не отвез нас домой.
Мы рассмеялись в унисон.
– Домашний арест на неделю, – вспомнил Джереми. – Но через несколько дней они сдались.
Воспоминание окутало нас, и Джереми свернул на парковку торгового центра. Я была так увлечена общением, что не обращала внимания на дорогу.
– Куда это мы? – спросила я, оглядываясь вокруг.
– Сюда, – просто сказал он, указывая на яркую зеленую вывеску скидочного магазина.
– И что мы там будем делать? Покупать по дешевке пляжные игрушки?
Мы пересекли пустую парковку, иногда задевая друг друга. Легкий ветерок рассекал влажный воздух, гоняя вдоль нашего пути пластиковый пакет и пустые стаканчики, и, несмотря на безыскусное окружение, Джереми казался невероятно гордым собой.
– Я провел небольшое исследование, и похоже, что иногда снятые с производства хлопья можно найти в скидочных магазинах или в случайных захудалых бакалеях. Я думаю, можно попытать счастья в таких, а потом зайти в нормальный продуктовый за молоком и всем прочим.
Я представила, как он прокладывал наш маршрут и думал обо мне. И у меня еще никогда так от счастья голова не кружилась. Я закинула руки ему за шею, лишая равновесия. У меня екнуло в животе, когда он положил ладони мне на талию, и, чтобы прийти в себя, я схватила его за руку и практически втащила в магазин.
– Как на Рождество! – хихикнула я, быстро двигаясь между рядами, чтобы найти нужный.
Джереми усмехнулся, заряжаясь моим восторгом. Я поежилась – из-за него и из-за перебора с кондиционером, ведь я была в футболке с открытыми плечами.
Я рысцой пробежала вдоль ряда. Хорошо, что надела кеды, а не шлепанцы!
Облупившаяся краска, скользкие полы, желтеющие полки и куча оранжевых стикеров сложились в идеальный пейзаж, ведущий меня в землю обетованную. В данном случае – к полке с хлопьями «Франкен Берри».
– Нет, беру свои слова назад: как на Хэллоуин! – сказала я, хватая коробку и прижимая к груди. – Джереми, эти хлопья и «Граф Шокула» продают только в сезон, где-нибудь ближе к октябрю. Если повезет.
Я болтала о разнице между «Дженерал Миллз», «Квакером» и «Келлоггом», пока мы оплачивали покупку и шли к машине.
– Я знаю, что ты одержима хлопьями, но не представлял, что о них можно столько всего узнать, – признался Джереми, радуя меня.
Я очень осторожно опустила коробку на заднее сиденье и пристегнула ремень.
– Тебе когда-нибудь хотелось обменять случайные знания по какой-нибудь теме на что-то по-настоящему полезное?
– Хотелось, но это не тот случай, – сказал он, отмечая следующий пункт нашего назначения на гугл-картах. – Я считаю, это очень практичное хобби. Если подумать, хлопья – как раз наша фишка.
– Это не наша фишка, – возразила я. – Это моя фишка. И всегда была моей, а ты просто пристроился рядом.
– Если вы понимаете, о чем я.
Я заправила волосы за уши, подавляя смешок.
– Разве эта фраза не перестала быть смешной лет пять назад?
– Эта шутка никогда не устареет.
Я покачала головой.
– Может, не так очаровательно, как твоя «классика», но, мне кажется, «Офис» заслуживает признания. Это идеальный сериал.
Мы поспорили над тем, насколько это смешно, хотя шутка определенно устарела, и поговорили о других любимых сериалах и фильмах. Мы легко и просто флиртовали полтора часа, за это время зайдя еще в три магазина и в итоге устроившись на парковке – из тех, что открыты круглые сутки.
Мои ноги свисали с бампера его машины. Пусть его и бесило, что отец заставил его водить самый безопасный внедорожник, который продавался в прошлом году, но из-за лишних габаритов и места в багажнике это была самая идеальная машина для нашего приключения.
– Ну, так что ты выберешь? – спросил Джереми, протягивая мне бумажную миску и пластиковую ложку из пакета. – «Франкен Берри» или «Саур Патч Кидз»?
– Если честно, от «Саур Патч Кидз» меня бросает в дрожь. Я начну с «Наттер Баттер», а потом переключусь на «Синнамон Тост Кранч Чуррос».
Джереми наклонился, чтобы налить идеальное количество молока, и я засмеялась, видя, как он старается.
– Какой ты джентльмен! – сказала я, любуясь его трудами. – Спасибо.
Он сел рядом со мной.
– Знаю, я уже над тобой издевался по этому поводу, но почему ты все время ешь столько сладостей?
– Иногда я добавляю банан, – призналась я, устремляя половину внимания на печеньки с арахисовой пастой, плавающие в молоке. – По моей теории, так хлопья становятся на десять процентов полезнее.
Джереми притворился, что встает.
– Ну, если мы говорим о таких больших процентах, я сейчас же вернусь и куплю связку.
– Нет, – сказала я с нажимом, чтобы он от меня не отмахнулся.
– Похоже, тебе очень не хочется, чтобы я добавил хоть что-то полезное.
– Нет.
Я взяла притворный нейтральный тон, но Джереми видел меня насквозь.
– Ты врешь.
– Нет.
– Тогда почему улыбаешься?
– Ладно! Хорошо. – Я опустила миску. – Но только пообещай, что не будешь меня дразнить.
Он прижал руку к груди, как будто я попросила южанку-прихожанку ограбить банк.
– Я не могу такое обещать.
– Джереми.
– Ну я хотя бы честен, – сказал он, сунув ложку в рот и вытирая уголок губ тыльной стороной ладони.
– Джереми! – настаивала я. – Обещай.
– Я обещаю постараться. Большего от меня не жди.
Пару секунд я изучала его.
– Если честно, я любой ценой избегаю есть бананы в общественных местах.
– Потому что это фаллическая еда?
– Что с тобой такое?! – воскликнула я. – Нет!
– А я бы посмотрел, как ты ешь банан, – сказал Джереми, переводя взгляд вдаль. – Может, еще пакетик леденцов. Фруктовый лед. Да мне и хот-дога будет достаточно. Наверное. Вообще-то это странно. Отменяем хот-дог. Что-то я в сомнениях по поводу булочки и процесса откусывания.
Я яростно воззрилась на него.
– Ой, прости, забыл, что ты здесь.
– По правде, дело в том, что я еле-еле убедила родителей перестать звать меня «Анна-банана», когда была маленькой. И я боюсь, что прозвище снова прилипнет, если я позволю возникнуть таким ассоциациям.
– Ну это глупо.
– Ну это ты глупый, – вяло парировала я. – Прозвища прилипают. Иногда на всю жизнь. А на психику эта травма может влиять десятилетиями.
Он зачерпнул ложкой остатки молока.
– А ты не помнишь мои прозвища в детстве?
– Детка Блейк, – вспомнила я. – Но это не считается. Это прозвище испарилось в миллисекунду, когда твои щеки перестали быть похожими на фрисби. И потом, в тебе сейчас метр восемьдесят тысяч.
– Метр восемьдесят шесть, – поправил меня Джереми, вытягивая ноги. – А мой папа резко вырос на первом курсе колледжа. Кто знает, может, через два года во мне будет под два метра.
– Вот уж не думаю.
– Конечно, нет, Анна. Это генетика. И потом, это ведь ты в семье должна быть с мозгами.
– Давай поспорим, – загорелась я. – Если через два года в тебе будет под два метра, я…