– Согласна. Итак, расскажите немного о том, почему вам пришлось покинуть дом.
Как много мне следует рассказать? Пусть я и согласилась обсудить эту тему, но это еще не значит, что она должна знать всю правду. Поэтому я начинаю с ответа попроще, хотя даже он кажется мне слишком большим откровением.
– Я никогда не чувствовала себя в безопасности, пока не переехала в дом Алленов, – начинаю я.
Естественно, я не упоминаю, что это Люк помог мне ощутить себя в безопасности. Насколько я понимаю, он больше не интересен публике.
Интересно, как долго нужно о чем-то лгать всему миру, прежде чем самой в это поверить?
Глава 12Тогда
АВГУСТ 2013
Остаток августа, предшествующий началу очередного учебного года, проходит мучительно тихо. Я беру больше рабочих часов, чтобы отвлечься от переживаний из-за отъезда ребят, но постоянно ощущаю их отсутствие. Иногда, проходя мимо комнаты Дэнни, я останавливаюсь и заглядываю внутрь, словно ожидая чего-то: уловить запах, оживить память. Как будто постояв здесь достаточно долго, я смогу переместиться во времени.
Там, конечно же, ничего нет. Простыни на кроватях давно поменяны, белье убрано, пол подметен.
Наши ужины теперь проще и тише. Пастор с Донной разговаривают, а я сижу молча, ничего не добавляя. Сложно участвовать в беседе, когда мне позволено говорить только то, что они хотят услышать. Я не могу им сказать, что боюсь ходить в школу и на работу, что чувствую постоянную боль в груди, которая никак не проходит.
Единственное, что у меня появилось в отсутствие ребят, – время. Я не играю на гитаре, когда пастор дома, – он беспокоится, если видит, что я не занята чем-то полезным, – но когда его нет, использую эту возможность на максимум, и эти минуты наполняют меня так, как, кажется, ничто другое. Донна всегда после этого обнимает меня и говорит, что я красиво играла. Это ее способ показать свое одобрение.
Все остальное не вызывает во мне никакого отклика, и я чувствую только пустоту – в прошлом году такого не было. Да, я часто уставала и хотела, чтобы в жизни было побольше ярких моментов, – но такого не было. Те несколько месяцев, пока ребята были здесь, все изменили, и не в лучшую сторону. Я теперь везде не у дел. И дома, и в школе, где все, кроме меня, говорят о колледже.
Денег, которые я заработала летом, оттирая столы от кетчупа и терпя приставания и унижения, не хватит даже на оплату одного семестра. Да, я могла бы взять кредит, но что потом? Единственное, чего я хочу, – это петь, но как мне в этом поможет диплом?
Я пропускаю большинство обрядов посвящения, потому что не могу себе их позволить. Много денег ушло на новый велосипед. Без него пришлось бы добираться до школы в Хаверфорде с тремя пересадками на автобусе. Но я боюсь ездить на велосипеде по вечерам, а «Убер» не могу себе позволить, поэтому не хожу на футбольные матчи и вечеринки. Выпускной я провожу на работе. Шейн Харрис приглашает меня на встречу выпускников, просто по-дружески, но я не могу потратить деньги на платье и не могу сказать пастору и Донне, что иду на танцы не с Дэнни.
Хейли – единственная, кто до сих пишет мне, но даже она перестала звать меня на тусовки, потому что устала от моих отговорок.
Самое яркое событие недели, вернее, единственное яркое событие – просмотр по телевизору матчей Дэнни по субботам.
– Не могу отличить их друг от друга, – говорит Донна. – Даже если бы Дэнни вышел на поле, я бы его не узнала. Который из них Люк, напомни?
– Он принимающий, – отвечает пастор.
Я точно знаю, кто из них Люк. Даже в шлеме и защитных щитках никто на поле не сравнится с ним в росте и ловкости. Он там такой же гибкий и сильный, как и в воде.
Он прекрасно выглядит, когда бежит. Когда он подпрыгивает в воздух, его большие руки ловят мяч высоко над головой без малейшего колебания, и я поражаюсь тому, на что способно тело человека. Ни одна проповедь пастора не заставила меня поверить в бога, но эти игры убеждают меня в существовании чего-то недостижимого, чего-то удивительного. Как еще можно объяснить феномен Люка?
– Ты правда не хочешь пойти на вечер встречи выпускников? – спрашивает Дэнни во время нашего телефонного разговора. – Если этот парень сказал, что пригласил просто по-дружески, то я правда не против.
– Он не хочет быть ее другом, – рычит Люк, оказываясь ближе к трубке, чем я рассчитывала. Что-то внутри вспыхивает при звуке его голоса. – Подумай башкой, Дэн, а не одним местом.
Дэнни смеется.
– Ты слишком циничен, Люк.
– А ты, черт возьми, слишком доверчив, – не остается в долгу тот.
Люк прав. Дэнни, черт возьми, слишком доверчив.
Когда в ноябре команда «Сан-Диего» играет с «Сан-Хосе», Донна, пастор и я вместе едем на игру. Пастор хотел сэкономить, выехав в день игры, но в кои-то веки Донна одержала верх, и мы выехали накануне вечером. Это наш единственный шанс пообщаться с Дэнни, так как он будет занят до игры и уедет сразу же после нее.
Пастор посчитал неуместным, чтобы я остановилась вместе с ним и Донной в одном номере, но согласился заплатить за соседний номер для меня. Донна проглотила свое несогласие… Она и так уговорила его, чтобы мы приехали на день раньше, и волновалась, что он откажется от всей затеи, если она продолжит спорить.
Я не знаю, как она оказалась в таком положении – почти полного безвластия, когда все время нужно умолять, чтобы хоть чего-нибудь добиться, – но знаю, что не хочу такого для себя. Любопытно, существует ли способ оставаться доброй и удовлетворенной жизнью, как Донна, но не отдавая при этом себя полностью?
Когда мы заселяемся в отель, команда уже прибыла. Мы встречаем Дэнни в вестибюле, чтобы вместе пойти на ужин.
– Спасибо, что приехала, – говорит он мне на ухо, обнимая. – Даже не представляешь, как я рад тебя видеть.
Пастор ведет нас в ресторан в городе. Донна спрашивает про Люка, а я молча слушаю.
– Я бы хотела, чтобы он присоединился к нам за ужином, – говорит Донна, а Дэнни переводит взгляд с нее на отца.
– Я сказал Дэнни, что там должны быть только члены семьи, – отвечает пастор.
Я улавливаю мимолетную вспышку гнева в ее глазах, прежде чем она одаривает мужа легкой, но решительной улыбкой.
– Люк и есть член семьи.
Молодец, Донна.
Пастор собирается открыть рот, чтобы возразить, но что-то в ее лице заставляет его промолчать. Может быть, он начинает осознавать, что у него уже не все козыри на руках, что ничто не помешает Донне уйти от него теперь, когда Дэнни покинул дом, да и я практически тоже.
После ужина мы возвращаемся в отель. Мы с Дэнни желаем Донне и пастору спокойной ночи и отправляемся на такси на какую-то вечеринку студенческого женского клуба. Я не могу справиться с волнением – не знаю, как команда получила приглашения, но это определенно похоже на вечеринку, на которой должен присутствовать Люк.
Я захожу следом за Дэнни в великолепный дом, переполненный людьми, большинство из которых, похоже, уже напились. Свет яркий, музыка громкая. Парочки жмутся вдоль стен, сидят друг на друге в креслах, не обращая внимания на окружающее великолепие – высокие потолки, встроенные книжные полки, орнамент из лепнины, пол из дерева, по которому парень небрежно волочит стул.
Интересно, девчонки, которые здесь живут – за чужие денежки, без надзора, – хотя бы понимают, какие они свободные и как им повезло? Им не нужно помогать готовить ужин. Не нужно убирать. Они, наверное, даже, черт возьми, не работают. Никто не спросит их, почему они опоздали, никто не заставит их чувствовать вину за банку пива в субботу вечером или за то, что они ведут парня в свою комнату.
«На заднем дворе!» – кричит кто-то Дэнни, и мы выходим через стеклянные двери на террасу.
Здесь повсюду на складных креслах совершенно бесстыдно переплетаются тела парочек.
Из самой темной части двора кто-то выкрикивает имя Дэнни, и мы слепо идем на голос. В итоге мы натыкаемся на группу парней, собравшихся в круг, среди них Люк, и он уже, конечно, с девушкой. Он едва заметно мне кивает, будто я ничего не значу, будто он меня забыл. Не уверена, почему меня это волнует.
Мы сидим, я слушаю их разговор о каком-то инциденте за ужином с тренером и о всяких футбольных делах, в которых не разбираюсь. Они спрашивают Дэнни, позволит ли ему пастор остаться у меня на ночь, потом дразнят Люка, потому что он больше времени проводит в воде, чем в колледже. «Если бы ты хотя бы наполовину интересовался футболом так же, как сёрфингом, – говорит один из них, – мы бы вели в этом сезоне».
Люк ни разу не взглянул на меня за все это время, и я не уверена, почему вообще подумала, что между нами что-то было. Может быть, я так привыкла к его враждебности, что приняла ее отсутствие за заботу.
Когда я вхожу в дом, к двери ванной комнаты прижимается парочка, рука парня у девушки под юбкой. Я спрашиваю, можно ли пройти, и они, не отрываясь друг от друга, немного отодвигаются в сторону. Они не стыдятся того, что хотят, – это поражает меня больше всего.
Когда я снова подхожу к Дэнни, он уже один, ждет меня. Любопытно, его друзья специально ушли, чтобы дать ему немного уединения? В этой части двора совершенно темно, так что это отличный шанс.
– Готова поехать домой? – спрашивает он.
Нет. Хватит. Я устала, что мы ведем себя, как будто нам по десять лет.
Я перекидываю ногу через его колено и сажусь верхом – именно это девушки постоянно проделывают с Люком.
– Джулиет, – шепчет он, внезапно напрягаясь. – Не очень хорошая идея.
Он кладет руки мне на бедра, будто намеревается оттолкнуть. Я не обращаю внимания. Я хочу большего. Мне нужно больше.
Я не хочу быть девочкой, которая только держится за руки, не пьет и не танцует. Я не хочу петь только соло в церкви, я хочу выступать на сцене. Мне нужно больше. Эта неудовлетворенность, это разочарование в Дэнни – барьер, который я смогу сломать, только если он мне поможет. Должен же быть способ остаться с ним, но при этом жить