Мы возвращаемся домой совсем поздно. Ребята собирают вещи, а я, не выдержав напряжения, иду к себе в комнату и плачу.
Когда мы все встаем их провожать, я не могу скрыть красные от слез глаза. Люк отворачивается, когда Дэнни целует меня на прощание. Люк жмет пастору руку и обнимает Донну. Я думаю, что он не будет обращать на меня внимания, как и в прошлом году. Вместо этого он медлит, а потом притягивает меня к себе. Это длится самое большое секунду, но этого достаточно.
Я плачу весь остаток дня. А когда просыпаюсь спустя двадцать четыре часа после отъезда Люка, понимаю, что не могу так дальше жить, не могу продолжать притворяться. Я знаю, что, даже когда сказала, что принадлежу Дэнни, именно Люк заставлял мое сердце биться, а кровь бежать по венам, и без него ничего не имеет смысла. Мне нужно найти способ выбраться отсюда.
Глава 23Сейчас
Когда на экране смартфона высвечивается имя Кэша, я недоумеваю. Кэш ненавидит телефоны. Он не примет звонок даже от матери, и, по-моему, я никогда не видела, чтобы он кому-нибудь звонил. Несколько месяцев назад я была бы в восторге от такого поворота событий. Странно, но сейчас вместо этого я ощущаю просто небольшой трепет в животе.
Ставлю большую кружку с кофе на столешницу и оглядываюсь, прежде чем ответить на звонок.
– Кэш? – спрашиваю я.
Он издает тихий смешок.
– Удивлена услышать меня?
– Никогда не видела, чтобы ты кому-нибудь звонил. – Я поворачиваюсь лицом ко входу на кухню, чтобы быть уверенной, что меня не подслушают. – Я думала, кто-то воспользовался твоим телефоном, чтобы пошутить, или ты звонишь, чтобы сообщить, что Фрэнк умер.
– Фрэнк до сих пор жив, крутится. Каждый день спрашивает о тебе.
Не сомневаюсь, что это правда. Я довольно неплохо узнала Фрэнка, когда начинала встречаться с Кэшем. Были времена, когда казалось, что он заботился обо мне гораздо больше, чем Кэш.
Я обхватываю ладонью кружку с кофе, наслаждаясь ее теплом, – крошечная пауза. Он звонит по какой-то причине, и, вероятно, плохой.
– Так чему я обязана такой честью?
– Ты не ответила на мое сообщение, – говорит он. – Хотя всегда отвечаешь.
Полагаю, он прав – наши отношения то разгорались, то затухали в течение двух лет, но я всегда отчаянно хотела держать его на крючке.
Почему я была такой жалкой?
– Извини, – отвечаю я. – Просто здесь правда очень много дел.
– Ну да. Это же дом твоей тети, верно? К чему ты его готовишь?
Ему, черт возьми, пора бы уже знать, что Донна мне не тетя, но я не удивляюсь. Не то чтобы я когда-нибудь думала, что он вообще меня слушает.
– Она вырастила меня. И теперь она добавила эту пристройку, чтобы в доме можно было поселить больше приемных детей. Здесь требуется сделать еще массу работы, прежде чем приедут первые, поэтому я помогаю ей.
– Круто-круто-круто, – говорит Кэш. Он уже не слушает. – Итак, я вернулся в Лос-Анджелес. Мы все зависаем в пентхаусе в отеле Beverly Hills. Приезжай проведать нас.
Интересно, он уже забыл, что я сказала о подготовке дома для приемных детей, или изначально не слушал? Он считает себя особенным и думает, что я все брошу ради него. Я, вероятно, так и сделала бы еще несколько недель назад. Но сейчас, когда я думаю о том, чтобы уехать, все меркнет в темноте и будущее представляется настолько мрачным местом, что я не могу разглядеть там ни единого проблеска. Хотя, думаю, оно всегда было мрачным. Кэш просто был тем, за кого я все время цеплялась, пытаясь отыскать путь в темноте.
Выливаю кофе в раковину и ставлю кружку в посудомойку.
– Как я уже сказала, дел довольно много. Не вижу возможности отлучиться отсюда до открытия.
– Тогда мне придется приехать самому, чтобы повидаться с тобой.
Я хлопаю ресницами несколько раз, а потом у меня отвисает челюсть. Никогда в жизни я не могла вообразить, что Кэш предложит приехать сюда. Это из разряда вещей, о которых я могла только мечтать несколько месяцев назад – чтобы он появился и дал всем понять, что я наконец-то продвинулась дальше, – но сейчас это звучит как катастрофа.
Он появился бы здесь весь в татуировках и со всеми этими кольцами на пальцах в ожидании, что все упадут к его ногам. Донна улыбалась бы ему так, как она всегда делает, когда люди говорят ей, что скучают по Дэнни, – такой улыбкой, которая, кажется, отнимает у нее последние силы. А Люк просто стоял бы со скрещенными на груди руками, возвышаясь над всеми нами и тихо проклиная меня за то, что выбрала его. Или, что еще хуже, заехал бы Кэшу кулаком.
Шаркающие шаги Донны эхом отдаются в коридоре, поэтому я спешу завершить звонок.
– Не приезжай, – говорю я быстро. – Тебя тут все будет бесить. Я смогу приехать к вам на один день. Просто дай мне пару суток все уладить.
Интересно, как я, черт возьми, собираюсь это объяснить Люку. Я даже себе не могу этого объяснить – у меня на сердце только страх и ничего больше.
В тот день я направляюсь в продуктовый магазин, пока Люк занимается сёрфингом. Почти пустой холодильник явственно свидетельствует об истощении Донны. Раньше поход в магазин был для нее такой же ежедневной рутиной, как застелить постель или почистить зубы.
Головы поворачиваются, люди пялятся. Я узнаю женщину, которая посещала церковь, когда Дэнни был жив. Она поджимает губы, когда мы встречаемся взглядами. Она думает о том же, о чем все: не важно, что там сообщили СМИ, в смерти Дэнни виновата я.
Я наполняю тележку продуктами, которые обычно готовила Донна, и только встаю в очередь, как раздвигаются двери магазина и входит Грейди.
На нем брюки цвета хаки и белая рубашка, застегнутая практически на все пуговицы – такой же вежливый и услужливый, как и всегда. Я надеялась, что годы пасторства немного смягчат его, но, когда его пристальный взгляд останавливается на мне, становится ясно, что это не так.
Он приподнимает бровь и ждет. Ждет все шесть минут, которые мне понадобились, чтобы расплатиться, прежде чем преградить мне путь.
– Джулиет, – говорит он ровным и невеселым голосом. – Давненько не виделись.
Боже, как бы мне хотелось выбить почву у него из-под ног. Его тщательно организованная жизнь – это карточный домик. Я могла бы без особых усилий его разрушить, но тогда обязательно разрушила бы и свою собственную.
Я сглатываю.
– Я здесь по просьбе Донны. На открытие.
Он склоняет голову набок и плотно сжимает губы.
– Полагаю, ты без труда могла бы этого избежать.
Сердце бешено колотится, но я заставляю себя сохранять внешнюю невозмутимость.
– Твоя жена состоит в правлении. Думаю, ты хотел бы увидеть успех благотворительной деятельности, в которой она принимает участие.
– Ты, как обычно, переоцениваешь свой вклад. Дом Дэнни добьется успеха, с тобой или без тебя.
Я могла бы указать на то, что, если бы не я, «Нью-Йорк Таймс» и «Вэнити Фэйр» даже не знали бы о существовании этого городка или благотворительной организации, но Грейди из тех людей, которые подожгут собственный дом только для того, чтобы доказать, что он может гореть. Думаю, что и с людьми он может поступить так же.
– Я останусь только на время гала-концерта, – говорю я, направляясь к выходу и изображая скуку, в то время как живот скручивает от напряжения. – После него я уеду.
Он хватается за борт тележки и удерживает ее.
– Обязательно уедешь. Я мог бы без проблем отказаться от своего заявления и разрушить всю твою притворную жизнь.
Я делаю глубокий вдох.
– Разрушив и свою в процессе.
Его смех резкий, вымученный – такой же до жути притворный, как и он сам.
– Понятия не имею, о чем ты. Впрочем, ты известная лгунья с ужасной репутацией. Что бы ты ни сказала, это воспримут так, как и есть на самом деле: дикая история, призванная опорочить меня.
Пошел к черту, Грейди, мерзкий ублюдок.
Он точно знает, что это не дикая история, но не это волнует меня больше всего. Больше всего меня волнует то, что Грейди искренне верит, что он теперь в безопасности. Он думает, что может уничтожить меня, не уничтожив при этом себя.
И любого намека на то, что мы с Люком снова вместе, может быть достаточно, чтобы это произошло.
Глава 24Тогда
АВГУСТ 2014
Через неделю после того, как ребята уехали на летние сборы, пастору делают операцию по установке стента. Это амбулаторная процедура, и остаток недели он проводит дома, ожидая, что мы с Донной будем усердно ему прислуживать. После этого я собираюсь уехать. Это будет нелегко. Надеюсь, Дэнни этого хватит, чтобы понять, что у нас ничего не выйдет. Он не переедет в Лос-Анджелес, а я не перееду в Сан-Диего. Если даже этого не хватит, то займусь объяснениями потом.
Я звоню Хейли из аптеки, пока жду лекарства пастора.
– Ты все еще хочешь поехать в Лос-Анджелес?
Она визжит.
– Ты серьезно?!
Я снова оглядываюсь по сторонам, прежде чем ответить:
– Да. В таком случае нам надо найти квартиру, а я не так уж много накопила. А ты?
– Ни цента.
Я вздрагиваю. Я наивно надеялась, что она сможет потянуть часть расходов.
– А как же твоя работа этим летом? И деньги на выпускной от бабушки?
– Большую их часть я потратила. Ты же знаешь, как это бывает. Но я найду работу, как только мы переедем в Лос-Анджелес. Вот увидишь, тебе не придется долго за меня платить.
Не лучший вариант. Моих денег хватит максимум на три месяца аренды.
– Ладно, – говорю я. – Давай поищем что-то недорогое.
Следующие несколько дней в свободное время мы с Хейли ищем жилье в интернете и наконец останавливаемся на доме плотной рядовой застройки, где нам согласились сдавать комнату за тысячу двести долларов в месяц.
В первый рабочий день пастора – нам сказали, что он быстро поправится, но он едва вставал со своего любимого кресла всю неделю – мы встречаемся с Хейли в кофейне, чтобы поговорить по «Скайпу» с нашими потенциальными соседями.