Они смотрят друг на друга, а потом Люк переводит взгляд на меня и меняется в лице. Он снова и снова возвращается к одной и той же мысли. «У нее не было денег, – говорит он сам себе. – Ей пришлось бы отдать все до единого цента».
– Тогда спрошу у Донны, – говорю я с вымученной улыбкой. – Увидимся на гала-концерте, ребята, ладно?
Не дождавшись ответа, я пересекаю двор и направляюсь к Донне, которая разговаривает с потрясающей женщиной в костюме хорошего кроя. До меня с опозданием доходит, что это Саммер, совсем взрослая. Она перестала обесцвечивать волосы и использовать слишком много автозагара, слегка сбросила юношеский жирок.
Она здесь из-за Люка? Он всегда ей нравился, я почти уверена, что они спали. Конечно, она здесь из-за Люка.
Она обнимает меня.
– Ты великолепна как никогда, – говорит она и поворачивается к Донне. – Когда-то я очень завидовала Джулиет. Она была единственной девочкой в компании, которую мальчики брали с собой и которую они все хотели.
Моя улыбка меркнет.
– Неправда. Но в любом случае…
– О, это абсолютная правда. Боже мой, как они все мечтали о тебе по ночам. А потом ты запела, и мы с Райаном расстались.
Я перевожу взгляд на Донну, гадая, понимает ли она, о чем на самом деле говорит Саммер. Меня не все хотели, только Люк.
– Только посмотри на них, – продолжает она. – Как им удалось стать еще более привлекательными?
Я смотрю на Люка, который стоит на другом конце двора в синей рубашке, теперь немного расстегнутой, с ослабленным галстуком. Он такой красивый. Ей хочется снова попытать счастья. Отчего бы ей не попытаться?
А тем временем репортерша уже рядом с Либби и Грейди, а Люк разговаривает с ребятами из старших классов по поводу взноса в три тысячи долларов. Кажется, хуже этот день быть просто не может.
– Была рада тебя видеть, – говорю я Саммер, пожимаю ей руку и ухожу. Я хочу остановить этот хаос. Хочу включить пожарную сигнализацию или сообщить об утечке газа. Однако, войдя в дом, обезумевшая и потерянная, я понимаю, что происходящее не получится остановить.
Я иду на кухню и опускаюсь в кресло. Я облажалась на том интервью. Я конкретно облажалась, решив не упоминать, что Люк жил здесь два лета с нами. Это чрезвычайно подозрительное упущение с моей стороны, словно я сделала для журналистки неоновую вывеску: «Подумайте об этой зацепке как следует».
Я зажмуриваю глаза и закрываю лицо руками. На мгновение представляю, что вообще не поехала в Родос. Вспоминаю все разы, когда могла сделать другой выбор, который привел бы к другому результату. И наконец я позволяю себе погрузиться в свою самую большую мечту, с мыслями о которой я засыпаю ночью в минуты слабости. Ради которой я бы отдала практически все и тогда, и сейчас: мы с Люком качаемся в гамаке у нашего общего дома на пляже.
– Ты уверена, что не хочешь поехать в Париж на весенних каникулах? – спрашивает он.
Ветерок с океана ерошит его волосы, и я тянусь, чтобы провести по ним рукой.
– Уверена.
Не могу представить места лучше, чем то, где мы сейчас, потому что на данный момент я уже повидала весь мир, и без него в нем нет смысла.
– Джулиет?
Я вздрагиваю, вскидывая голову от возмущения, что меня вырвали из грез, и от вины за то, что в принципе в них впала.
Репортерша стоит, склонив голову набок и слегка прищурив глаза.
Она проследовала за мной в мой, черт возьми, дом. Она, должно быть, чувствует себя довольно уверенно, раз вошла сюда за мной без приглашения.
– Да? – спрашиваю я, поднимаясь. Мне так и хочется сказать: «Вы не имеете права здесь находиться» – как будто эту женщину когда-то волновали чьи-то границы.
– Очень приятная церемония открытия, – говорит она, но ее поведение более осторожное, чем в тот вечер, когда мы встречались. – Я удивлена, что вы ни разу не упомянули, что Люк Тейлор жил здесь тоже. Особенно учитывая, насколько вы были близки.
Я облизываю губы и разглаживаю платье, затягивая время.
– Хочет Люк обсуждать свое пребывание здесь или нет – это его дело, не мое. У меня никогда не было ощущения, что это мой дом. И вряд ли мы были близки.
Она приподнимает бровь.
– Из-за вас он участвовал в нескольких стычках. Как по мне, это прямое доказательство близости.
Стычки. Во множественном числе. Кто вообще знает о большинстве из них, кроме нас с ним? Все уже летит под откос, но я все равно решаю гнуть свою линию и отрицать.
– Я понятия не имею, о чем вы говорите. Если Люк с кем-то подрался, он наверняка сделал это не из-за меня, а из-за Дэнни.
– Значит, вы отрицаете, что были близки, – заявляет она. – Даже несмотря на то, что именно вы умоляли его не исполнять тот рискованный трюк перед смертью Дэнни.
Кто тебе это сказал? Это мог быть кто угодно. Возможно, она раскопала это в допросах полиции.
– Несколько человек тогда умоляли Люка не делать этот прыжок, – огрызаюсь я. – Я была далеко не первой. Не представляю, как все это относится к статье о Доме Дэнни, а ведь вы согласились не привлекать в ней внимание к смерти Дэнни.
Она слегка улыбается.
– Статья о вас, Джулиет. И, если честно, больше всего меня поражает, как отчаянно вы не хотите говорить о Дэнни.
Я пристально смотрю на нее, во рту пересыхает.
Я была так осторожна в течение стольких лет, а сейчас я все испортила. И продолжаю делать еще хуже.
Я прохожу мимо нее, распахивая дверь.
– Потому что я не хочу, чтобы эти домыслы причинили боль Донне. Кстати, это частная собственность, – бросаю я через плечо, переступая через порог, – так что вам следует покинуть дом, пока я не вызвала полицию.
Снаружи толпа расходится. Я с облегчением обнаруживаю, что Либби с Грейди уже ушли. Донна стоит с Люком, Саммер и остальными парнями. Мне ничего не остается, как присоединиться к ним.
Люк бросает на меня взгляд.
– На пляже есть новый бар. Мы все едем туда. Хочешь с нами?
У меня нет никакого желания слушать, как они ворошат прошлое.
– Нет, спасибо, – сухо отвечаю я.
– Ты должна, – говорит он, глядя на Донну в поисках поддержки. – Ты почти никуда не выходила.
Донна улыбается ему.
– Поезжайте, Люк. Мы с Джулиет проведем приятный вечер дома. Мне кажется, Саммер нужно подвезти, не так ли?
– Да, – просияв, говорит Саммер. – Сестра подвезла меня и уехала. Ты не против?
Люк смотрит на меня еще раз, потом качает головой.
– Конечно, нет.
– Приятно видеть их вместе, – говорит Донна, когда Люк и Саммер уходят. – Тебе не кажется, что они хорошо подходят друг другу?
Нет. Не кажется. Нисколечко. Такое чувство, что меня сейчас стошнит.
– Она не в его вкусе на самом деле.
– Что ты имеешь в виду? Она великолепно выглядит. И разве она не занимается сёрфингом?
Да, и ее рука окажется на его ширинке прежде, чем они успеют пристегнуться.
– Не знаю.
– О, милая, – говорит Донна, обнимая меня, – видимо, она неверно истолковала мой тон. – Ты знаешь, каково это – влюбиться? С тобой это случалось. Тебе не кажется, что Люк тоже этого заслуживает?
Да. Да, он заслуживает. И я желаю ему счастья. Желаю, чтобы он двигался дальше. Но не желаю смотреть, как это происходит.
Мы с Донной вместо ужина подъедаем оставшиеся после приема закуски и смотрим несколько тупых комедийных сериалов с закадровым смехом. И все это время я изнываю. Люка долго нет. Калеб и Харрисон теперь женаты – сомневаюсь, что они до сих пор выпивают где-то, – у Бэка собственный чертов бар… ему, вероятно, пришлось поехать на работу.
Так что остаются только Люк и великолепная Саммер, которые оживляют прошлое на пляже или на заднем сиденье фургона.
Донна уходит в свою комнату, а я – в свою, и я ненавижу себя за то, что в день, который мы посвятили Дэнни, я думаю только о Люке. Любопытно, видит ли это откуда-то Дэнни и не испытывает ли он ко мне такое же отвращение, как я к себе.
Наконец я слышу шаги Люка в коридоре. Я жду, когда он будет делать обычные дела перед сном, жду знакомых звуков: как спускается унитаз, как льется вода, щелчок выключателя, его удаляющиеся шаги. Вместо этого моя дверь открывается и закрывается.
Он садится на край кровати и кладет руку мне на ногу.
– Я знаю, ты не спишь.
Я ничего не говорю, пока не буду уверена, что голос не сорвется.
– Ты ее целовал?
Тишина.
– Убирайся, – шиплю я, но он не уходит.
Он стягивает простыню и ложится на меня, всем весом вдавливая в матрас, и шепчет мне на ухо:
– Тебя бы волновало, если бы поцеловал?
– Убирайся, – рычу я и пытаюсь скинуть его с себя, но он вообще не шевелится.
– Ответь на вопрос.
– Нет, – огрызаюсь я. – Не волновало бы.
– Врешь. – Он скользит рукой под одеяло, забирается мне под шортики. – Я так и ду- мал.
Он смеется, а я напрягаюсь, когда его пальцы скользят внутрь.
– Убирайся, – шиплю я в третий раз, но он уже снимает с меня шортики.
– Я не целовал ее, – говорит он, сползая с кровати и держа руки на внутренней стороне моих бедер, чтобы я их не сдвинула. Затем скользит языком между ног.
Я задыхаюсь и чувствую движение воздуха на клиторе от его смеха. Это и бесит, и возбуждает одновременно. Ему требуется меньше двух минут, чтобы я кончила. Я выгибаюсь и зарываюсь пальцами ему в волосы.
Он стягивает штаны и снова на меня забирается, уже зная, что и на это я не скажу нет.
– Признайся, что приревновала. – Он толкается внутрь.
Я смотрю ему в глаза и ничего не говорю, но держу его крепко на случай, если он надумает уйти.
– Признайся, что это ты перевела мне деньги, – говорит он, проводя губами по моей шее, а рукой скользя под майку, чтобы ущипнуть сосок. Я выгибаюсь навстречу ему, желая получить большего.
Он сжимает в руке мои волосы.
– Ты все еще любишь меня, – говорит он, толкаясь сильнее.