– Не ожидала вас здесь увидеть, – говорит она мне с натянутой недовольной улыбкой.
Люк подходит ближе. Теперь, когда я могу постоять за себя, ему нет смысла меня защищать.
– Конечно, они здесь, – говорит Либби, обнимая меня за талию. – Благодаря им этот проект стал возможен.
Улыбка Хилари становится резче.
– Их вклад – капля в море по сравнению с пожертвованиями, которые поступили за последние несколько недель.
– И все эти пожертвования поступают, потому что Джулиет с Люком привлекли внимание прессы, – возражает Либби, демонстрируя удивительную твердость характера.
Я подавляю улыбку.
Хилари делает вид, что не слышала этого, а Либби с Донной настороженно переглядываются, когда она поворачивается к ним спиной. Я рада, что они обе сохраняют бдительность, потому что Хилари из таких женщин, которые скажут социальным службам то, что нужно, а потом набросятся на какого-нибудь беспомощного ребенка, который им почему-то не понравился.
Нас ведут к столам, где будет проводиться тайный аукцион, и мы начинаем заполнять заявки с предлагаемыми ценами на лоты и устанавливать мониторы. Среди лотов уроки балета для малышей и тематические корзины. Также есть поездки: от обыденной автобусной экскурсии по Напе до гламурной – в частный особняк с видом на побережье моря Кортеса, включая шеф-повара.
Мы все еще в зале, когда приходят сотрудники отеля, чтобы подготовить сцену для выступления группы и паркетный пол для танцев. Донна стоит с Люком, с беспокойством наблюдая за ними. Затем она подзывает меня с Либби.
– Думаете, здесь достаточно места? Тридцать на тридцать на бумаге звучало внушительно, но взгляните на это.
– Давайте посмотрим, – говорит Люк и тянет меня за руку.
Я не должна. Я не должна позволять ему хватать себя за руку на людях, не говоря уже о том, чтобы танцевать с ним, но он улыбается так, что я не могу устоять, и все это происходит легко и непринужденно.
Либби хватает Донну и тоже кружит ее.
– Он поет Jingle Bells, – бросаю я через плечо Либби и Донне. – Не могу поверить, что ты не знаешь других песен.
– Я знаю много других песен, – возражает он и громко запевает The Wheels on the Bus. Донна начинает подпевать, а мы с Либби смеемся так сильно, что чуть не сгибаемся пополам.
– Ты прав. Нам нужно больше места для танцев, – резко говорит Хилари, вклиниваясь в нашу забаву.
Мы прекращаем танцевать, все еще пытаясь сдерживать хихиканье, и в этот момент я вижу Грейди. Он стоит у дверей в зал с чехлом для одежды, перекинутым через плечо, уставившись на меня с Люком.
Меня – в толстовке Люка.
Меня – счастливую и цветущую.
Я быстро отпускаю руку Люка, но не так быстро, как хотелось бы. В зале все еще холодно, но я ощущаю капельки пота, сползающие по спине.
Глава 32Тогда
ИЮНЬ 2015
Я понимала, что Харрисон из богатой семьи, но не предполагала, что настолько. Дом его родителей с умопомрачительными видами на Тихий океан и клифы, размером как три обычных дома. С бассейном, двумя кухнями, двумя прачечными комнатами и столькими спальнями, что, несмотря на толпу в тридцать человек, никому не приходится спать на полу.
Я не видела Люка с тех пор, как Дэнни сделал мне предложение три месяца назад. С тех пор, как он наблюдал, как я сказала «да» в оглушающей тишине. На следующее утро он уехал, пока я еще спала.
Думаю, он понял, что у меня не было выбора. Я не могла отказать, когда Аллены потеряли так много. У него, похоже, все складывается хорошо – он победил в турнире по шортборду в Ла-Хойе к северо-западу от Сан-Диего и наконец обзавелся достаточным количеством крупных спонсоров, чтобы отправиться в тур. Хотя он чуть не лишился их всех, когда вступил в драку на следующих соревнованиях.
Я счастлива за него, но, когда закрываю глаза, до сих пор представляю тот план, что мы составили: Лос-Анджелес, мы живем вместе, каждое утро он приходит ко мне на работу после сёрфинга и сворачивается калачиком рядом по ночам. У нас не было бы ни гроша, квартира превратилась бы в помойку, а я все равно не могу представить места лучше.
Я провела кучу времени, уговаривая себя прекратить воображать все это, но в эти выходные сделать это будет еще сложнее.
Парни на террасе обсуждают надвигающийся шторм, когда приезжает Люк.
– А вот и герой дня! – восклицает Калеб, хлопая его по плечу. – Отличная работа, чувак.
Люк улыбается и благодарит, но потом его пристальный взгляд останавливается на мне – в нем что-то мрачное, чего не было раньше. Значит, я ошибалась, когда думала, что у него все в порядке. Он был в отчаянии, когда победил в Ла-Хойе. Вполне возможно, что в этом моя вина. Я отвожу взгляд медленнее, чем хотелось бы. Грейди наблюдает за нами со злостью. До сих пор не могу поверить, что Дэнни его позвал после той стычки на похоронах. Хотя он всегда умел прощать, в отличие от меня, и, как он отметил, мы не могли пригласить Либби, не пригласив Грейди.
– Как волны? – спрашивает Люк.
– Даже не думай, братан, – говорит Лиам, кивая в сторону бурлящего океана. Узкая полоска пляжа расположена между двумя скалами, основание каждой из них усеяно острыми камнями. Волны разбиваются далеко от берега, а ветер с силой гонит их на юг. Даже простая попытка выйти туда означала бы быть брошенным на камни. – Может, завтра немного успокоится, но прямо сейчас это смерти подобно, – добавляет он.
Однако Люк продолжает разглядывать воду, и у меня внутри все сжимается. Он отчаянно хочет удрать от меня. Я с самого начала знала, что не должна была приезжать, а сейчас, глядя на него, я уверена, что эти выходные – большая чертова ошибка.
Мы размещаемся по комнатам. Нам с Дэнни отводят хозяйскую спальню с огромной кроватью – в честь предстоящей свадьбы. Мы неловко переглядываемся, когда Харрисон приглашает нас войти.
Сейчас мы живем в одной комнате с Донной, в квартире с двумя спальнями, в которую переехали после того, как церковь отняла дом. Я перееду в комнату Дэнни, когда стану миссис Аллен – уже через считаные недели, хотя даже представить себе не могу, как мы будем проводить ночи, учитывая, что его мама спит в комнате напротив. В любом случае это все временно – до нашего отъезда этой осенью. Церковь согласилась, чтобы Донна открыла сиротский приют в Никарагуа. Против этого есть возражения – люди выступают против того, чтобы церковь направляла непонятно куда с таким трудом заработанные американские доллары, и в глубине своей злобной маленькой души я надеюсь, что они победят. Что мне делать в Никарагуа? Нечего. Поэтому мне придется готовить, убирать и стирать для детей, а по вечерам сидеть с Дэнни и Донной и притворяться, что я благодарна богу за то, что позволил мне этим заниматься.
– Комната потрясающая, – говорит Дэнни Харрисону, когда мы возвращаемся наверх. – Намного больше той, что когда-либо будет у нас с Джулиет.
Люк бледнеет и идет обратно к раздвижным дверям.
– Ты когда-нибудь пробовал с него прыгать? – спрашивает он Харрисона, кивая на клиф на юге.
Тот смеется.
– Нет. Я вообще-то доволен своей жизнью. Хотелось бы, чтобы она продолжалась.
Люк крепко сжимает губы.
– Если прыгнуть на доске в подходящий момент и под правильным углом, я ручаюсь, что можно все это перепрыгнуть и выплыть.
– Люк, – говорю я прежде, чем успеваю остановиться. – Нет.
В моем голосе гораздо больше тревоги и отчаяния, чем я хочу показать, но все слишком бурно меня поддерживают, чтобы это заметить. Я делаю шаг к нему и останавливаюсь.
– Она права, чувак, – говорит Бэк. – Подумай… Даже если ты выживешь после прыжка, если сможешь выплыть оттуда и не разбиться о камни, как ты вернешься обратно? Ты столкнешься с той же самой проблемой на пути обратно.
Люк сглатывает.
– Думаю, если проехать внутри трубы и правильно рассчитать время, все будет нормально.
– Это очень большое если, – вмешивается Дэнни.
Люк смотрит на меня, и еще до того, как он произносит хоть слово, я понимаю, о чем он думает и что чувствует: он хочет попробовать. А если не получится… то к черту все это.
– Я могу попробовать, – говорит он.
– Пожалуйста, – шепчу я.
Он долго на меня смотрит. Слишком долго.
– Все хорошо, Джулс.
Легко сказать. Только мне понятно, что он на самом деле говорит: он осознает риск, но я сделала свой выбор, а теперь он делает свой.
Он достает из сумки гидрокостюм и идет переодеваться.
– Кто-то должен его остановить, – говорит Либби. – Это глупо, даже для него.
Парни переглядываются.
– Это правда глупо, – наконец отвечает Лиам, – но если кто-то и может такое сделать, то только он.
Меня охватывает паника, но все остальные пожимают плечами, неохотно соглашаясь, и, когда появляется Люк, в воздухе витает странное сочетание тревоги и возбуждения. Они понимают, Люк гораздо лучше в сёрфинге, чем любой из них. Он, в конце концов, покорил Маверикс. Сказать ему, что он не сможет этого сделать, – то же самое, что сказать олимпийскому атлету, что он не сможет побить рекорд, – никто из них не чувствует себя вправе судить.
– Пожелайте мне удачи, – говорит он, прежде чем бросить на меня последний взгляд и скрыться внизу.
Мой желудок проваливается в пятки.
Мы собираемся на террасе и минуту спустя видим, как Люк идет к пляжу со своей лучшей доской, с той самой, с которой победил в Ла-Хойе – желто-белая в черную полоску, – будто благодаря ей он станет неуязвимым. Не станет. Эта чертова доска треснет пополам в ту же секунду, как он коснется воды, если прыгнет неправильно.
– Это безумие, – говорит Либби. – Он, вероятно, даже не переживет прыжок. Убедите его подождать до завтра. Если погода улучшится, он сможет покататься.
– Завтра погода не улучшится, – замечает Бэк.
– Дело не в этом! – кричу я. – Остановите его!
Неужели они не видят, что он действует так, словно ему нечего терять?