Толпа одобрительно кричит и хлопает в ладоши. Люк сидит на диване, широко расставив колени и откинув голову на подушки. Он лишь смущенно улыбается – произошедшее явно впечатлило его меньше, чем всех остальных.
– Просто повезло, – отвечает он.
– Братан, удача тут ни при чем. Это чистой воды талант, – говорит Калеб.
– Эй, не сбрасывайте меня со счетов! – прикалывается Райан – единственный, кто едва держится на сёрфе. – Я еще даже не попробовал.
Калеб хохочет.
– Это тебе не игры, чувак.
– И меня не сбрасывайте, – добавляет Грейди. Я впервые слышу от него шутку. – Кто знает? Может, у меня офигенно получится.
Калеб приподнимает бровь.
– Конечно, Грейди. Продолжай мечтать.
– Дайте мне пару лет позаниматься сёрфингом в Никарагуа, – говорит Дэнни на полном серьезе. – Может быть, тогда я догоню Люка, хотя у меня никогда не будет денег на такую классную доску.
Люк перестает улыбаться.
– Когда это ты собираешься заняться сёрфингом в Никарагуа?
Дэнни подходит ко мне и обнимает за талию. Учитывая, сколько мы сегодня препирались, это чисто театральный жест. Мне требуется приложить все силы, чтобы не оттолкнуть его.
– Мы переезжаем туда, – объявляет он. – Мама открывает сиротский приют, и мы с Джулиет собираемся помогать.
Никто не говорит ни слова, только музыка продолжает играть. Дэнни хочет, чтобы ребята отметили эту новость, как праздновали до этого триумф Люка, но для такого известия здесь собралась неподходящая публика. Никто нам не завидует. Они не хотят оказаться на нашем месте. И многие из присутствующих в этой комнате – особенно Люк, судя по выражению его лица – думают, что это полное безумие.
Он встает, глядя на меня.
– Ты сейчас серьезно? Как надолго вы уезжаете?
Я таращусь в пол, пока Дэнни отвечает.
– Не знаю, – говорит он. – Вероятно, навсегда. Придется вам, ребята, нас навещать. Серьезно, там сёрфинг на порядок круче, чем в Калифорнии.
Харрисон кладет руку Дэнни на плечо.
– Круто, чувак. Надеюсь, у вас все сло- жится.
– Дэнни, ответь-ка мне на вопрос, – начинает Люк, все еще глядя на меня. – Что конкретно с этого получит Джулиет? Или ты думаешь, что удовольствия готовить и убирать за тобой ей достаточно?
Сердце громко колотится в груди. Я зажмуриваю глаза, молясь, чтобы этот момент поскорее закончился. Или чтобы его вообще не случилось.
Дэнни застывает, его рука напрягается у меня на талии, как хомут.
– Не уверен, что тебе нужно так беспокоиться о моей невесте, Люк.
– Кому-то же, черт возьми, нужно, – огрызается тот.
Бэк вскакивает на ноги и встает между ними.
– Хватит, – шепчу я – на большее я не способна.
Я отстраняюсь от Дэнни и ухожу из дома. Спускаюсь по ступенькам на пляж, а по лицу текут слезы.
Несмотря на приближающийся шторм, стоит прекрасная звездная ночь. Но я совсем ничего не чувствую, глядя на звезды. Без Люка все теряет смысл.
Что за хрень вообще.
Весь гребаный день то я останавливаю Люка от самоубийственной затеи, то он защищает меня. Все, должно быть, уже заметили. Что я скажу Дэнни? Ему наверняка даже в голову никогда не приходило, что я не хочу ехать в Никарагуа. Если сегодня вечером он наконец спросит меня в лоб, я по-прежнему буду лгать?
Чувствую за спиной какое-то движение. Я оглядываюсь через плечо и вижу Люка.
– Тебе не следовало сюда приходить, – шепчу я, когда он встает рядом.
– Почему? – спрашивает он. – Потому что ты не можешь себя контролировать, когда я рядом? Может, это должно тебе о чем-то говорить, Джулиет?
Я засовываю руки в карманы толстовки – в ярости от того, что он прав.
– Люк, я делаю все, что в моих силах. – Голос срывается.
Он поворачивает меня к себе.
– Нет, не делаешь. В твоих силах сказать ему: «Дэнни, я тебя люблю, но не так, как тебе бы хотелось».
– Думаешь, это так просто? Думаешь, я могу так поступить с Донной? В последние месяцы свадьба – единственное, благодаря чему она держится.
– Легко не будет никогда, – говорит он более мягким голосом. Я закрываю лицо руками, но он убирает их. – Ты не хочешь причинять ему боль, и он потратит всю жизнь, пытаясь сделать тебя счастливой, но мысль, что он не способен этого сделать, будет его разъедать. Она уже его разъедает. Ты сама это видела сегодня.
– Боже, Люк! – кричу я. – Лучше бы ты не приезжал сюда. Я убеждаю себя, что все в порядке, а потом появляешься ты, и я понимаю, что все настолько не в порядке, что я, должно быть, сошла с ума, раз думала иначе.
Он притягивает меня к себе, скользит руками по бедрам, зарываясь лицом в волосы.
– Я, черт возьми, не могу с этим смириться. Если бы я знал, что у тебя все будет хорошо, если бы знал, что ты в итоге станешь счастливой, я бы ушел. Было бы больно, но я бы ушел. Но господи… Никарагуа? Жить как миссионер? Назови хоть что-то из всей этой затеи, что получишь именно ты, чего хочешь именно ты.
Я бы хотела доказать, что он не прав, но в голове совершенно пусто. В этой поездке нет ничего, что бы меня цепляло.
– Не у всех получается стать счастливыми, Люк. Не все получают от жизни все, чего хотят.
– Думаешь, я, черт возьми, не знаю этого? Я знаю лучше, чем кто-либо другой, что не у всех получается стать счастливыми. Но я, по крайней мере, не раздаю свое. Я готов побороться.
Я ощущаю его дыхание, его взгляд на моих губах, и сердце, как всегда, начинает неровно биться. Я бы отдала десять лет жизни, чтобы он снова меня поцеловал, но я качаю головой, чтобы он не делал этого.
Он отпускает меня.
– Что ж, я ухожу, – говорит он.
Я смотрю, как он разворачивается и направляется к берегу. Как бы я хотела запечатлеть на видео каждую минуту с ним – когда он идет, или смеется, или спит, или катается на сёрфе, – чтобы иметь возможность хотя бы так видеть его потом.
Он отходит примерно метра на три, потом разворачивается и смотрит на меня.
– Пошло оно все, – произносит он, настигает меня в пять больших шагов, берет в руки мое лицо и крепко целует. Я не останавливаю его. Вдыхаю запах его шампуня, ощущаю вкус соли на его губах и стараюсь все это удержать в памяти – его вкус, его тело и крепость его объятий.
– Выбери меня, Джулиет, – шепчет он. – Пожалуйста… Выбери меня, черт возьми.
А потом он уходит, не оглядываясь.
А я долго плачу и понимаю, что у меня нет выбора. Сейчас мне нужно найти Дэнни и извиниться за слова о его отце. Потом заверить его, что мой прохладный ответ о Никарагуа ничего не значит и что будущее, которое он предлагает, – это все, о чем я когда-либо могла мечтать.
Мне много-много лет предстоит притворяться, что то, чего хотят Дэнни и Донна, хочу и я. Да, я многим им обязана, но без Люка жизнь покажется очень долгой. Долгой и совершенно бессмысленной.
Я медленно иду к дому, с силой сжимая зубы и стараясь держать себя в руках. Дойдя до заднего крыльца, я слышу треск дерева, замираю и поворачиваюсь. Дэнни сидит в кресле-качалке у лестницы и смотрит на меня.
Я неуверенно подхожу к нему. Мы были слишком далеко, чтобы он нас услышал, и на улице слишком темно, чтобы он нас увидел, но все равно его поведение кажется мне подозрительным.
– Эй. Что ты здесь делаешь?
Он поднимается на ноги.
– Жду, когда ты объяснишь, почему целовалась с моим лучшим другом.
Я наваливаюсь на стену. Существует тысяча возможных вариантов, как я могла бросить его и отменить свадьбу, но этот – худший.
Я могла бы заявить, что пьяна, но правда, вероятно, все равно выплывет наружу, что бы я ни сказала.
– Дэнни, – шепчу я. – Мне так жаль. Мы говорили о Никарагуа, и это просто… произошло.
– Говорили о Никарагуа? – спрашивает он с нервным смешком. – Вместо этого он предлагал тебе роскошную жизнь с парнем, у которого два спонсора? Тогда я открою тебе секрет, Джулиет, наличие спонсора не сделает его богачом. Он будет жить ничуть не лучше нас.
– Конечно нет.
– Как долго это продолжается? – В его голосе слышится безграничная боль. Было бы легче, если бы он был в ярости.
– Ничего не продолжается. – Законченная лгунья. – Я не видела и даже не разговаривала с ним с тех пор, как он был на похоронах твоего отца.
Он проводит рукой по лицу.
– Какой же я дурак. Какой же дурак. Ты всегда его любила, ведь так? Всегда, черт возьми. И он всегда тебя любил. Ведь это Люк ввязывался из-за тебя в драки. И именно Люк всегда бросался тебе на помощь. Вот только я думал, что это из благородства.
– Дэнни…
Он смеется.
– Твои слезы прошлой зимой, когда он катался на Маверикс. Боже, тогда это тоже происходило?
– Нет! Конечно нет. Мы с тобой были в одной палатке, а он был с какой-то девушкой в другой. Ты же знаешь.
– Ты любишь его? – спрашивает он. – Нет, не отвечай. Прямо сейчас не хочу слышать ни единого слова из твоих лживых уст.
Он хочет уйти, но я должна попробовать облегчить его боль. Вот только единственный способ – поклясться ему, что Люк для меня ничего не значит и что я охотно поддерживаю наши планы. Чего я не могу сделать.
– Куда ты уходишь? – спрашиваю я.
Он пристально смотрит на меня.
– Даже не знаю.
Я причинила ему боль. Я причинила ему боль – как и предсказывал Люк.
Понятия не имею, что мне делать. Сначала я хочу позвать Люка, но он где-то на пляже, и не думаю, что телефон у него с собой. Я должна быть уверена, что у нас с Дэнни все улажено, прежде чем буду обсуждать это с ним.
Из дома доносятся крики парней, играющих в пиво-понг, а сверху – вопли пьяных девчонок, во все горло поющих песни Рианны. Не могу видеть никого из них, поэтому иду на террасу второго этажа и захожу в нашу комнату через раздвижные стеклянные двери.
Я причинила боль Люку, причинила боль Дэнни, а скоро причиню боль еще и Донне.
Я разрушаю все, к чему прикасаюсь, черт возьми.
Я сворачиваюсь в клубочек на кровати, не сдерживая слез. На данный момент ничего нельзя сделать – остается только ждать и наблюдать, чем все обернется.