Лето на Парк-авеню — страница 18 из 54

– Ну? Что-нибудь? – сказала она, тяжело дыша, продолжая бежать, работая руками.

– Ничего такого.

Я уже начала думать, что была с ним слишком заносчива за обедом, решив, что между нами уже что-то началось. Иногда Эрик подходил к моему столу поболтать, а в другие разы пролетал мимо без единого слова, даже не глядя в мою сторону.

– То тепло, то холодно.

– Это потому, что он донжуан. Тебе нужно играть по-жесткому, если хочешь получить его.

– Ну, не то чтобы так уж хочу.

– Ой, ладно тебе. Мне-то не ври.

– Зачем вы пытаетесь помочь мне получить его, если сами сказали, что я должна держаться от него подальше?

– Потому что, киса, если ты нормальная полнокровная самка, ты не можешь не думать о нем, и чем скорее ты его получишь и выбросишь из головы, тем лучше будет для меня.

– Ну, от него, похоже, будет больше неприятностей, чем пользы.

– О, это я тебе гарантирую, – Хелен продолжала бег на месте, все выше поднимая колени.

– И я уверена, у него миллион девушек.

– Наверняка ты и в этом права.

– В любом случае, не думаю, что я – его типаж, – я заметила, что он всегда находил повод остановиться у стола Бриджет. – Он, вероятно, предпочитает блондинок.

– Вот здесь ты ошибаешься. Ты разве ничего не усвоила из моей книги? Типаж не имеет никакого значения. Даже мышка может получить парня, которого хочет. Хотя бы ненадолго, – Хелен закончила бег, легла на спину и стала делать ножницы, отведя пальцы ног, элегантные, как у балерины. – Я ведь заарканила Дэвида? А я была самой типичной мышкой. Я тебе даже так скажу: ни один мужчина не влюблялся в меня с первого взгляда. Я не была красоткой, и за мной не выстраивались поклонники, чтобы пригласить на танец. Но даже в школе я подцепила самого популярного мальчика в классе. И хочешь знать, как я это сделала? Включила свою Силу Дурнушки. Как только они заговаривали со мной, я их завлекала в свои сети. Я могла заставить почти любого мужчину хотеть меня.

Она повернулась набок и стала поднимать и опускать ногу.

– Что надо помнить о мужчинах, это что к каждому есть свой ключик. И все, что нужно девушке, это подобрать его. Выясни, что заводит этого Эрика Мастерсона, играй по-жесткому – и он твой, – она все так же лежала на боку, поднимая ногу. – Заполучить мужчину на самом деле очень легко. Я знаю, ведь я женила Дэвида на себе. О, я потратила два года и много слез, но он этого стоил. Я жила в Лос-Анджелесе, когда познакомилась с ним. Впервые я его увидела на вечеринке у подруги. Я попросила хозяйку познакомить нас, но она отказалась.

– Не очень-то вежливо.

– О, она мне оказала большую услугу. Я ей за это по гроб жизни благодарна. Видишь ли, Дэвид незадолго до того развелся и был крутым голливудским продюсером в «Двадцатом веке». Он встречался со многими старлетками, которые хотели роли в его фильмах. Ему требовалось какое-то время, чтобы насытиться. Так что я ждала и ждала. А потом еще немножко.

Она закончила последний подход с подъемом ноги и вернулась на софу, обхватив колени руками.

– В то время я встречалась с несколькими мужчинами, просто чтобы чем-то себя занять. Затем я увидела Дэвида на другой вечеринке. Я понимала: ему не нужна женщина, которая хочет его из-за денег или положения. Я решила показать ему с самого начала, что я независима и самодостаточна. И так оно и было. Я тогда работала в рекламном агентстве. Я была одной из немногих женщин-авторов, и я была на хорошем счету. Я была чертовски хорошим автором. Я дала Дэвиду понять, что сама неплохо зарабатываю и живу в своей квартире. Больше того, на нашем первом свидании я не разрешила ему заехать за мной. Я настояла, что подъеду сама, потому что хотела, чтобы он проводил меня до машины после ужина и увидел, что я вожу «Мерседес». Поверь, это не осталось незамеченным. Ни одна из его старлеток не могла позволить себе такую машину на свои деньги. Я спланировала весь вечер, и к тому времени, как он увидел машину, он был у меня на крючке.

Я была совершенно захвачена ее историей и ждала, что же будет дальше, но тут она взяла рукопись, прочитала строчку-другую и сказала:

– Теперь видишь? Такое нам не годится.

Я взглянула на первую страницу. Это была статья Тома Вулфа.

– Слишком многословно и мудрено, мудрености ради, – сказала она. – Хотела бы я, чтобы эти писаки перестали так отчаянно корчить из себя интеллектуалов. Они так претенциозны. Я хочу, чтобы каждая статья в этом журнале была понятна даже младенцу, – она прочитала еще несколько строчек и отбросила рукопись. – Берлин думает, он со мной разделался, урезав бюджет, но он не знает, с кем имеет дело. Если будет надо, я сама напишу эти чертовы статьи. И фотоаппарат у меня есть – сама буду делать чертовы фотографии.

Она взяла сигарету и, пока она чиркала зажигалкой, у меня в голове закрутились шестеренки.

Глава девятая

Выйдя с работы тем вечером, я попала под легкий весенний дождь, больше похожий на туман. День начал прибывать примерно за неделю до того. Все перевели часы вперед, и световой день постепенно удлинялся, пусть я этого и не замечала. Я не могла припомнить, когда последний раз уходила с работы при свете дня. Единственное, что говорило о смене времен года, это потепление, так что я уже могла не застегивать пальто, выходя из подземки.

Я перешла 72-ю улицу, и, пока шла по Второй авеню, мой разум прокручивал всевозможные способы, как подступиться к Хелен с моими фотографиями. За день до того я как раз проявила новую пленку – в основном, случайные снимки, которые я делала в подземке и на улицах, но это были мои лучшие фотографии.

Даже странно, как город поменял мой подход к фотографии. Раньше я тряслась над каждым снимком: ракурс, фокус и экспозиция – я ждала, чтобы все было идеальным прежде, чем спустить затвор. Но Нью-Йорк для этого был слишком быстрым. Здесь так много всего, что если не поймаешь чего-то сразу, оно не будет тебя ждать. Меня все больше увлекала манера «репортажной съемки». Она давала мне возможность уловить внезапную магию города, и в какой-то момент меня осенило, что я документирую жизнь Нью-Йорка подобно тому, как мама документировала мою жизнь.

Так или иначе, я была занята тем, что обновляла свое портфолио, кривясь при мысли о своих прежних работах и даже стыдясь, что показывала их Элейн Слоун или кому бы то ни было.

Приехав домой, я положила сумочку и бросила пальто на диван. Я собрала все свои фотографии, расстелила их по полу, и сразу изничтожила несколько десятков. Я пристально рассмотрела оставшиеся и продумала, в каком порядке лучше их расположить. Было два часа ночи, когда я закрепила последнее фото на плотной черной бумаге, на которую разорилась несколькими днями ранее.

Следующим утром я взяла портфолио на работу и осторожно убрала в нижний ящик, вместе с обедом и сумочкой. Я собиралась показать его Хелен сразу, но когда она вызвала меня в кабинет, мне не хватило храбрости.

После того, как я принесла ей кофе и газеты и мы прошлись по графику, наступила тишина; идеальная возможность, но я не могла найти слов, чтобы поднять эту тему. День шел своим чередом, а портфолио не оставляло меня в покое, словно ребенок, тянущий мать за рукав. В полвосьмого, когда все уже разошлись, и остались только мы с Хелен, я поняла: сейчас или никогда. Я постучалась к ней, неловко прижимая к себе портфолио.

– Есть минутка?

– Заходи.

Она улыбнулась мне и моргнула. В свете настольной лампы я различила тени у нее под глазами, скрытые густым макияжем. Она правила рукопись красным карандашом.

Я не могла начать. Я подошла к ее столу и стояла, опустив взгляд на папку у себя в руках.

– Милая моя, – сказала она, отложив карандаш, с тревогой в карих глазах. – Что-нибудь случилось?

– Нет-нет, – я слабо улыбнулась. – Просто, помните, вы вчера говорили, что вам придется самой делать фотографии для журнала?

– Ах, это, – она улыбнулась с облегчением.

– Ну вот, я хотела сказать вам, что, в общем, могу вам помочь. Я могу снимать для вас.

– Элис, – она склонила голову набок, – я же пошутила. Мне просто нужно найти пару-тройку авторов и фотографов, которые согласятся работать за так.

– Но я серьезно. Я все время фотографирую. И я талантливая. Вам бы даже платить мне не пришлось. Ни пенни.

Я заметила, что слишком тараторю.

– Это очень мило с твоей стороны.

Она снова взяла карандаш, усмехнувшись, и углубилась в рукопись.

– Ну, позвольте хотя бы показать вам мои фотографии, – сказала я, протягивая ей свое портфолио. – Вот они, – я положила папку на стол. – Это мои снимки.

Она открыла папку, словно потакая ребенку, просмотрела все мои фото и снова закрыла.

– О, киса, я вижу, ты с таким чувством подходишь к этому, но я не могу допустить, чтобы ты бегала где-то и что-то снимала. Ты мне гораздо нужнее как секретарша.

Она протянула руку к стопке бумаг и продолжила читать рукописи.

Тема закрыта. Возможность того, что я буду снимать для «Космополитена», канула в небытие, едва возникнув. Я забрала портфолио с горящим лицом, чувствуя себя дурой. Она ведь только из вежливости просмотрела мои работы. Очевидно, они были не так хороши, как мне казалось. Может, я просто строила воздушные замки? Может, фотография для меня не более чем хобби, как это было с моей мамой. Единственное, в чем я была уверена – это что больше никому не стану показывать мои фотографии, чтобы не чувствовать этого унижения.

Прижав портфолио к груди, я спросила Хелен, не нужно ли ей что-нибудь.

– Все в порядке. Мне просто нужно дочитать все эти рукописи.

Мне всегда было стыдно уходить раньше Хелен, даже в тот вечер, когда она разрушила мои надежды стать журнальным фотографом. Но мне было настолько не по себе, что хотелось уйти как можно скорее. Я неловко пожелала Хелен хорошего вечера, подхватила сумочку и засунула портфолио в мусорную корзину.

* * *