Он кивнул ей, словно не замечая ее отчаянного флирта. Я подумала, что он привык к такому.
– На случай, если Хелен захочет связаться со мной, – сказал он, – в блокноте мой телефон, сзади, – он постучал костяшками по моему планшету. – Рад был снова тебя увидеть, Элис.
Он развернулся и вышел на улицу, а вертушка впустила еще нескольких соискателей.
Я вернулась к работе – отмечать новоприбывших. Я должна была следить, чтобы каждый фотограф и иллюстратор пришел вовремя и записывать их имена и телефоны прежде, чем провожать в зал совещаний, где они для начала встречались с Тони Ласкалой. Хелен доверила ему просматривать их портфолио и отсеивать нежелательных кандидатов, а таких было немало. Просматривать писателей Хелен не поручила никому. Вероятно, она сознавала, что другим было трудно понять, что именно она ищет. В любом случае, авторов она отсеивала с поразительной скоростью. Они выходили из ее кабинета, едва я успевала записать их.
В какой-то момент я встретила молодую репортершу-фрилансера из «Нью-Йорк пост» по имени Нора Эфрон. У нее были темные волосы, целая копна волос, да такая плотная, что в ширину казалась не меньше, чем в высоту.
– Ого, – сказала она мне, улыбнувшись во весь рот, – теперь понятно, почему мне удалось сейчас присесть в подземке. Весь Манхэттен здесь. Что вы раздаете?
К нам наклонилась миниатюрная блондинка:
– Такого столпотворения не было с тех пор, как Винтер-Гарден[5] искал актрису на «Смешную девчонку».
Блондинку звали Джудит Кранц, и у нее была папка с вырезками из «Домашнего журнала леди» и «Макколла».
Через пару часов, когда народу чуть поубавилось и нежелательные соискатели были отсеяны, Хелен пригласила к себе в кабинет Нору, Джудит и третьего автора, Лин Торнабен.
Я как раз вернулась за свой стол, когда появилась Бриджет с портфолио Кристофера в руках.
– Думаю, у него есть девушка.
Она прислонила папку к моему столу, нахмурившись.
– И что навело тебя на эту мысль?
Я взяла папку и, расстегнув молнию, положила на стол.
– В конце там много фотографий… одной девушки.
– Хм-м-м.
– Очень жаль, – сказала она, – потому что он лапочка.
Когда Бриджет села за свой стол, я просмотрела портфолио Кристофера. На каждой странице был прозрачный пластиковый клапан, защищавший фотографии и бликующий на свету. На первых фотографиях были разные продукты и печатная реклама, в основном, элитных аксессуаров: шарф «Эрмес», ремень «Гуччи», двухцветные туфли «Сити клаб» и пара солнечных очков «Шанель». Было и несколько портретов писателей, которых я не знала.
Все работы отличала ясность и хорошая композиция, но в полную силу талант Кристофера раскрывался ближе к концу портфолио. Это были фотографии одной знойной красавицы; она позировала голой выше пояса, расчетливо закрывая грудь руками, а по плечам ее разливался свет. Эта модель занимала не меньше половины всего портфолио.
Неудивительно, что Бриджет посчитала ее его девушкой. Я принялась внимательно рассматривать все фотографии, аккуратно переворачивая страницы. Все были черно-белыми, каждую отличал стиль и мастерство. Кристофер так умел поймать свет, что казалось, он перетекает по плечам и лицу модели. В этих фотографиях была глубина. Они были живыми. Мне захотелось узнать его секреты, его трюки. Я бы что угодно отдала, чтобы делать такие снимки.
Я ничуть не сомневалась, что Хелен проникнется этим портфолио не меньше меня. Тони Ласкала, определенно, проникся. Но ей, возможно, помешало то, что последние три дня она провела в сплошных собеседованиях. К концу недели, когда у нее дошли руки до портфолио Кристофера, ее глаза уже замылились. Она закрыла его папку и передвинула мне по столу.
– Ну как? – спросила я, застегивая молнию.
– Не думаешь, что мы уже укомплектованы? – спросила она. – Я-то точно. Но в нем что-то есть. Пожалуй, возьмем его на заметку. На всякий случай.
Позже в тот же день я встретила Кристофера в вестибюле, когда он пришел за своим портфолио. На нем были темные брюки и вязаный свитер, волосы взлохмачены, щеки порозовели.
– Извини, – сказала я, вручая ему папку. – Она сказала, если что-то нарисуется, она позвонит тебе.
– Да ничего. Все равно ближайшие три недели я загружен под завязку.
Он улыбнулся, и я заметила, что один из его верхних клыков слегка выдается вперед. Это был единственный изъян в его внешности.
– Так, – сказал он, – Элейн мне сказала, ты фотограф.
– Начинающий фотограф, – поправила я его.
Не знаю, почему, но, с одной стороны, мне ужасно хотелось говорить с ним о фотографии, а с другой мне было неловко обсуждать с ним мою работу.
– Если не возражаешь, – сказал он, – Элейн просила, чтобы я взял тебя под крыло, обучил основам.
– Правда?
– Как смотришь насчет того, чтобы приехать на этой неделе на одну из моих съемок?
– Ты серьезно? – сказала я, не скрывая восторга. – Да.
– Это просто портреты, – он явно не хотел, чтобы у меня были завышенные ожидания. – Ничего особенного, но я тебя приглашаю. Если хочешь.
– Да, – повторила я, стараясь сохранять спокойствие. – С радостью.
– Ну, значит, хорошо, – он кивнул. – Давай в субботу утром. Мы начнем около десяти. Это натурная съемка, в Центральном парке, у Горбатого моста.
Через пять минут после того, как ушел Кристофер, началось издательское совещание, на котором были Нора, Джудит и Лин, а также кое-кто из сотрудников Хелен. Меня она тоже попросила присутствовать и делать заметки. Она настояла, чтобы все собрались у нее в кабинете, несмотря на то, что конференц-зал был свободен.
Хелен встречала всех в дверях, радушно раскрывая объятия и говоря:
– Всем добро пожаловать. Входите в мой салон.
И в самом деле, кабинет ее больше напоминал дамский салон, чем офис большой начальницы. Казалось, дня не проходило, чтобы она не украсила интерьер какой-нибудь красивой безделушкой. За месяц, что Хелен была в этой должности, кабинет заполонили мягкие игрушки, ароматические свечи и всевозможные аксессуары леопардовой расцветки. Сама она сидела в своем креслице, сбросив туфли «Роже Вивье» с массивными медными пряжками и подвернув под себя ноги. В руках она сжимала декоративную подушку с вышитыми словами: «Я не спорю, просто объясняю, почему я права». Единственными мужчинами на совещании были Билл Гай, Джордж Уолш и новый сотрудник Хелен, Уолтер Мид. Это был первый день Уолтера, и вся женская половина поедала глазами его темную густую шевелюру, щеки с ямочками и безупречную улыбку. А я сидела и думала: «Ох, как они расстроятся, когда узнают, что он гомосексуал». Уолтер этого не скрывал и не стыдился. Ему нравилось быть тем, кто он есть.
После того, как Хелен представила всем своих новых сотрудников – Уолтера, Нору, Джудит и Лин – она перешла к делу и принялась выдавать идеи для статей с пулеметной скоростью, так что мои навыки скорописи трещали по швам.
– Думаю, на обложку нужно что-то существенное, – сказала она. – Что-нибудь вроде: «Когда можно спать с бывшим твоей подруги».
Я огляделась, внутренне сжавшись. Про Хелен одно можно было сказать наверняка: когда она была в ударе, она била в самое яблочко, когда же она была не в ударе, она не попадала и в «молоко».
– И когда же это можно? – спросила Нора.
– Ну, – сказала Хелен с кокетливой улыбкой, – уверена, мы сумеем найти смягчающие обстоятельства. Или как насчет: «Десять способов обеспечить второе свидание», – прежде, чем кто-нибудь попросил ее раскрыть эту тему, она сказала: – Или так: «Десять способов заставить его сходить по тебе с ума». Вы меня поняли.
– Честно, – сказал Джордж, стряхивая пепел с сигареты, – я задаюсь вопросом, зачем здесь все эти авторы. Редколлегия предлагает темы статей, а вы утверждаете их. Не наоборот.
– Но так ведь гораздо прикольней, – сказала Хелен и отпила кофе, отмахнувшись от Джорджа, словно от комара. – В общем, говорите, кто что думает! Смерть как хочу услышать ваши идеи.
Джордж надулся, щеки его побагровели.
– Я, во всяком случае, – сказала Нора, – с радостью вышла бы поснимать на Парк-авеню. Я про этих светских львиц, обедающих в платьях от «Шанель» за сотню долларов. Думаю, все мы, плебейки, от них без ума.
О, да, Хелен одобрила эту идею.
– Элис, ты все записываешь?
Я заверила ее, что да, фиксируя во всех подробностях план Норы, как выставить на посмешище миссис Вандербильт и миссис Рокфеллер, а заодно весь высший свет Манхэттена.
Джордж сидел в стороне, ерзая в кресле, то и дело складывая и перекладывая руки, а затем и ноги. Он выкурил две сигареты подряд и после того, как Хелен подкинула еще пару идей («Когда надо имитировать оргазм» и «Как быть его сладкой киской»), он больше не смог сдерживаться.
– Могу я предложить что-то более существенное?
– К чему, Джордж? Разве может быть что-то более существенное для моих девушек, чем уяснить, как приводить мужчин в экстаз? Не говори мне, что твоя жена не мечтает применить к тебе свои чары.
Уолтер Мид рассмеялся, а за ним Нора, Джудит и Лин. Заручившись поддержкой своих новых рекрутов, Хелен, в кои-то веки, получила сторонников, и я почуяла, как старая гвардия сдает позиции. Даже Лиз Смит и Бобби Эшли смеялись с остальными.
– Ну, ладно, – сказал Джордж, пытаясь вставить слово, – как насчет чего-то более приличного?
– Хочешь сказать, затхлого, – Хелен улыбнулась, чуть оскалившись. – Не будь таким занудой, Джордж.
Наконец, заговорил Билл Гай, за все время не сказавший и двух слов. Это был привлекательный мужчина средних лет, с тщательно уложенными русыми волосами. Он говорил как хорошо воспитанный южный джентльмен, кем и являлся.
– Полагаю, вы еще не уделяли внимания книжному разделу, не так ли, Хелен? – теперь, когда Джордж был ведущим редактором, Билл взял на себя прежнюю роль Джорджа, став книжным редактором. – Я надеялся разместить статью о новой биографии принца Али-Хана.