Я села в поезд и прислонилась головой к прохладному оконному стеклу. Я была вне себя на Эрика – это ведь он настаивал на встрече. Может, он решил проучить меня? Наказать за то, что я не вырвалась к нему на ланч? Я не могла понять, как все стало таким сложным? Куда девалось наше непринужденное веселье? Я сама на себя злилась и задавалась вопросом, сколько я готова вытерпеть ради классного секса?
По дороге от метро до дома злость слегка улеглась, но хмель еще не выветрился. Теперь мне просто хотелось принять аспирин и лечь спать. В квартире было душно, но не успела я открыть окно, как зазвонил телефон. Я сбросила туфли на шпильках и подошла босиком к телефону, чувствуя приятную прохладу кухонного пола. Это был Эрик.
– Почему ты ушла?
Задним фоном слышались голоса людей, и я подумала, что он звонит по таксофону из «Кинса».
– Я прождала больше часа, – зажав трубку между ухом и плечом, я расстегнула молнию на платье, и оно соскользнуло с плеч на пол. – Если бы я просидела дольше, кому-то пришлось бы меня выносить.
– Ну прости, – в его голосе слышалось искреннее сожаление. – Меня затащили на заседание с Димсом и Берлином. Не мог вырваться. Примчался, как только смог. Бармен сказал, ты уже ушла.
Мне хотелось поверить ему, но я все еще была на взводе.
– Ну что ж, – сказала я в повелительно-равнодушной манере.
– Эли, мне правда жаль. Давай увидимся сейчас. Я могу к тебе приехать.
– Уже поздно. Я пьяная. Буду спать.
– Эли, пожалуйста. Мне нужно увидеть тебя.
– Увидишь завтра. Спокойной ночи, Эрик.
Несмотря на съеденный бургер, джин все еще кружил мне голову. Я взяла пузырек с аспирином и стала набирать воду из кухонного крана, как вдруг телефон зазвонил снова.
Я ответила заносчиво, но это оказался Кристофер.
– Слушай, – сказал он, – я попал в переплет и подумал, может, ты поможешь мне?
– Конечно. То есть, если смогу.
– Я тут на Парк-авеню, между шестьдесят шестой и седьмой, в Арсенале. У меня съемка сегодня, а помощник сейчас сказал, что не придет. Можешь выручить? Платят немного, всего двадцать пять долларов. Но обещаю, что буду вечно у тебя в долгу.
К тому времени, как я добралась до Арсенала на Парк-авеню, массивного, но запущенного здания, я уже протрезвела. Внутри было сыро и неуютно, с влажных стен слезала краска, кирпичная и каменная кладка крошилась. Такая обстановка резко контрастировала с Дафной и другими гламурными моделями, которых Кристофер снимал в тот вечер. Там же была группка визажистов и стилистов, совсем не похожая на команду в студии Дж. Фредерика Смита, где снимали для «Джакса». Я в основном вставляла пленку, проверяла экспонометр и носила кофе моделям.
Фактически, это стало моей первой настоящей работой, связанной с фотографией, за которую мне заплатили, но я сказала Кристоферу, что была готова участвовать в этом задаром, даже если бы знала, что съемка затянется до рассвета.
После фотосессии в Арсенале я вернулась домой, привела себя в порядок, переоделась и успела на работу вовремя, чтобы подать Хелен утренние газеты и чашку кофе. Судя по количеству окурков у нее в пепельнице, она была на месте уже пару часов. Она положила карандаш на рукопись, усеянную красными пометками и примечаниями на полях, и потянулась к книге «Элементы стиля».
– Как думаешь, прелесть, окажешь мне услугу? – сказала она, не поднимая глаз от книги. – Надо взять макет обложки июльского номера у Тони и устроить встречу с Ричардом и Диком – сделаешь? Хочу показать им ее сегодня после полудня.
– Конечно.
Я направилась в кабинет к Тони. Он склонился над своим чертежным столом, закатав рукава; на спинке стула висел его жакет «Неру». Он огладил усы с изнуренным видом.
– Я оставил макет на столе Хелен прошлым вечером, перед тем, как идти домой, – сказал он.
Я вернулась к Хелен и передала ей это.
– О, правда? – она постучала карандашом по столу. – Я его не видела.
Мы вместе обыскали ее кабинет, проверили софу и кофейный столик, прочесали стопки бумаг на столе и комоде. Обложки я не нашла, но, к моему большому удивлению, нашла свое портфолио.
– Миссис Браун? – я подняла портфолио.
– Ах, это, – сказала она, продолжая искать обложку. – Я собиралась вернуть его тебе. Увидела в корзине у твоего стола. Очень жаль, что ты выбрасываешь такие душевные фотографии.
Я не могла сказать с уверенностью, была ли рада получить назад свое портфолио или все равно хотела выбросить его.
Хелен больше ни слова о нем не сказала. Я отложила портфолио и стала вместе с ней рыться в картотеке.
– Ты уверена, что Тони сказал, что оставил макет у меня? – сказала она. – Потому что его здесь явно нет.
Я уже была готова снова идти к Тони за разъяснением, но тут в кабинет к Хелен ворвался Ричард Берлин.
Загадка разрешилась.
– Это что, шутка такая? О чем вообще ты думала?
Он держал в руке макет июльской обложки, потрясая в воздухе бюстом Ренаты.
– Откуда это у тебя? – выпалила Хелен.
– Какая разница? – он припечатал макет к столу. – Суть в том, что ты не напечатаешь такую обложку.
– Ну-ка погоди, – Хелен взяла себя в руки; голос ее был спокойным, но в глазах я видела решимость. – Я пошла на всевозможные уступки. Позволяла тебе и всем людям Хёрста указывать мне, что можно и чего нельзя. Но с этой обложкой такого не будет.
Он попробовал возразить, а я стояла в стороне и пыталась понять, как вообще к нему попала июльская обложка. Я не могла представить, чтобы кто-то вошел в кабинет Хелен и взял ее. К тому же, очень немногие знали, что она решила переделать обложку, и даже Джордж не посмел бы стащить ее со стола Хелен. Я, разумеется, подумала на Марго, но я не могла просто так обвинить ее без всякого доказательства. Я также подумала на Эрика, но он никак не мог узнать об этой обложке.
– Но разве ты не видишь? – сказала Хелен. – Я во всем пошла тебе навстречу. Это единственный случай, когда я не желаю уступать.
– Прошу прощения?
Берлин засунул палец за воротник рубашки, словно ему стало трудно дышать.
Хелен взяла обложку и подняла в воздух, словно решила провести задуманную презентацию.
– Извини, но это именно та обложка, какая нам нужна. Она захватит внимание людей. Она заявит: вышел новый «Космополитен».
– Это отвратительно.
– Это вызывающе, – Хелен отложила макет в сторону, взяла сигарету и не спеша закурила. – Я верю в эту обложку, – сказала она, выразительно выдувая дым.
– Предупреждаю, пойдешь против меня, мало не покажется.
– Я не против тебя, Ричард, – Хелен улыбнулась, чем только раззадорила Берлина. – Давай заключим сделку? Если эта обложка не переплюнет по продажам июньский номер, я уволюсь. Разорву свой контракт. Давай признаем, ты так или иначе хочешь выпихнуть меня. Просто подумай – ты избавишься от лишних хлопот. И, если мой июльский номер не выстрелит, ты можешь спокойно сворачивать «Космополитен», как и собирался.
Берлин так на нее глянул, что я ожидала от него какой-то тирады, от которой вылетят стекла. Однако он сохранил самообладание, и это внушало даже большую угрозу.
– Ты действительно хочешь играть в эту игру? – спросил он. – Ты должна бы знать, что я не приветствую ультиматумы.
Хелен и бровью не повела.
– Ты не оставил мне выбора. Я верю в то, что делаю с этим номером, и готова поставить на кон свою карьеру. Ты должен бы радоваться. Ты ничем не рискуешь. Тем более, если ты так твердо уверен, что я заблуждаюсь.
– Отлично. Будь по-твоему.
И Берлин вышел из кабинета.
Я тоже вышла, прихватив свое портфолио, которое засунула в нижний ящик стола. Сев на свое место, я услышала сдавленный вздох Хелен и пошла посмотреть, в чем дело. Она стояла посреди кабинета, зажав рот обеими руками, в лице – ни кровинки.
– Миссис Браун? – я стояла у нее в дверях. – Вы как?
Вся ее бравада сменилась паникой. Я не сомневалась, что она жалела о сказанном. Я ожидала, что она заплачет, но напрасно. Вместо этого она стала ходить туда-сюда, заламывая руки и повторяя:
– Что я наделала? Что я наделала? Что я наделала? – с каждым шагом она распалялась все больше. – Наверно, я заболею.
– Принести вам воды? Прохладное полотенце?
Она покачала головой.
– Тогда я позвоню мистеру Брауну.
– Нет, – вскрикнула она. – Я не могу сказать об этом Дэвиду. Он ради меня оставил Калифорнию. Ради этого, – она раскинула руки. – Что, если я потеряю работу? Если они действительно меня уволят? Что, если следующий фильм Дэвида провалится? Что мы будем делать? Нам придется съехать с нашей квартиры.
– Пожалуйста, постарайтесь взять себя в руки.
Она так быстро ходила взад-вперед. Я еще никогда не видела ее такой.
– Мы разоримся. Я не смогу посылать деньги маме. О, Мэри.
Я встала перед ней, вынудив ее остановиться.
– Вы говорите столько всяких «если». Вы нагнетаете страх. Бежите впереди паровоза.
Она повесила голову и через секунду позволила мне усадить ее на софу.
– В глубине души вы знаете, что поступаете правильно. Вы делаете то, во что верите.
Она осела на софу, глядя прямо перед собой сухими глазами.
– Тебе правда нравится эта обложка? – спросила она наконец.
– Она шикарная. Она захватывает внимание, и она сработает. Люди станут покупать журнал хотя бы из любопытства. Другого такого журнала для женщин нет. Нигде.
Она кивнула.
– Спасибо, киса. Мне нужно было услышать это.
– Вы уверены, что не хотите, чтобы я позвонила мистеру Брауну?
Она прокашлялась и покачала головой.
– Я сама справлюсь.
Она кивнула, словно подтверждая сказанное, и я физически почувствовала, как в ней зажглась решимость.
– Теперь, – сказала она, – нам просто надо выяснить, какая сучка в этом офисе ненавидит меня настолько, что показала эту обложку Хёрсту.
Глава двадцать вторая
Выдвинув Ричарду Берлину свой ультиматум, Хелен совсем потеряла покой, переходя от дерзкой самоуверенности к откровенной панике. Я находила массу сломанных карандашей у нее в кабинете: под столом, между подушек кресел, на комоде.