– Извини за бардак. Я тут живу, поскольку, ну, понимаешь, – он замялся, а потом сказал: – Давай начнем с фотографиями.
Мы зашли в ванную, которая была его темной комнатой; в раковине лежали стопкой ванночки, мыло «Сейфгард» и проявитель, рядом с мочалкой. Кристофер выключил верхний свет и принялся за проявку, водя моими руками и озвучивая все свои действия, но я с трудом могла сосредоточиться на том, что он говорил. Все перекрывали прикосновения его пальцев и бурбон.
Он провел меня через весь процесс – от проявки пленки до фиксажной ванны, и к тому времени, как он промыл фотографии и повесил их сушиться, мне уже было совершенно все равно, что мы наснимали за тот день. Когда он стоял у меня за спиной, я ощущала его дыхание у себя на шее, ощущала тепло, исходившее от него, и была сама не своя. Я чувствовала себя хрупкой, как стекло. Застарелая сердечная рана открылась, словно мне нанесли ее только вчера. Кристофер мог бы повергнуть меня в прах одним поцелуем. Если бы он поцеловал меня и отпустил, от меня бы ничего не осталось. Изо всех сил я старалась не обернуться, потому что понимала: стоит взглянуть ему в глаза, и я пропала.
– Мне на самом деле уже пора, – сказала я и заставила себя отстраниться от него.
Это прозвучало грубо, но я не могла больше там оставаться. Даже когда я вышла на улицу, мой пульс несся вскачь. Время было позднее, полдесятого. Я представила, как Эрик сидит и ждет меня. Я не стала заходить домой и переодеваться, потому что теперь, когда я поняла, как быть, мне хотелось как можно скорее сделать решительный шаг. Сбежав по лестнице в метро, я втиснулась в переполненный поезд на Бродвейской ветке.
Когда я подошла к дому Эрика, портье кивнул мне и пожелал доброго вечера, словно мы были старыми друзьями. Он позвонил Эрику и сказал, что я поднимаюсь. Я вызвала лифт и, войдя в кабину, заметила в последний момент фигуру, мелькнувшую в холле. Я глазам своим не поверила. Это была Бриджет. Она шла пружинистой походкой к выходу.
У меня все опустилось, а лифт поднимал меня все выше и выше, этаж за этажом. Я была в шоке и пыталась понять, как давно это продолжается. И с кем еще он мне изменял? Мне следовало знать, что ему нельзя верить. Что ж, теперь мне будет даже проще все закончить.
Эрик стоял у себя в дверях, прямо напротив лифта.
– Почему ты так одета?
У меня язык присох к горлу.
– Хочешь остаться у меня? – он улыбнулся и отступил в прихожую. – Иди ко мне, я соскучился.
Он потянулся к моей руке и попытался поцеловать меня.
Я отшатнулась.
– Бриджет?
Его самодовольство тут же улетучилось. Позади меня закрылись дверцы лифта.
– Эли, это не то, что ты подумала.
– Ой, ладно, – я горько рассмеялась и нажала кнопку лифта. – Что еще ты можешь сказать?
Он взял меня за руку.
– Я могу объяснить.
– Не трудись, – я сбросила его руку и снова нажала кнопку лифта. – Между нами все кончено. Спокойной ночи, Эрик. Спокойной ночи и прощай.
Наутро Эрик был у меня. Должно быть, кто-то не закрыл подъезд, потому что меня разбудил стук Эрика прямо в дверь – он требовал, чтобы я впустила его. Не было даже восьми утра.
– Что ты здесь делаешь? – я взглянула на него, приоткрыв дверь на цепочке.
– Я хочу поговорить с тобой.
– Нам не о чем говорить.
– Может, хотя бы дашь войти?
– Зачем? Никаких привязанностей – помнишь? Ты мне ничем не обязан.
– Я понимаю, ты расстроена.
– Не льсти себе. Я от тебя ждала чего-то подобного. Если честно, меня больше огорчила Бриджет.
И это была правда. Она знала про нас с Эриком. Я доверилась ей. Считала ее подругой. Она сделала мне больнее, чем Эрик.
– Пожалуйста, дай войти. Я объясню, в чем дело. Это не то, что ты думаешь.
У него был громкий голос, и мне не хотелось поставить на уши весь дом. Подождав секунду, я с неохотой сняла цепочку.
– У тебя пять минут, – сказала я, запахивая халат.
Он вошел, и мы уставились друг на друга, не говоря ни слова. Выглядел он неважно: под глазами тени, волосы взлохмачены, лицо небрито. На нем была вчерашняя одежда. Казалось, он вообще не ложился.
– Насчет Бриджет…
– Что – Бриджет? Мне, если честно, все равно, встречаешься ты с ней или нет. Мне просто неприятно, что ты врал мне.
– Я не врал тебе. Я с ней не встречаюсь. Клянусь, – он сидел на диване, уперев локти в колени, обхватив голову. – Я ни с кем не встречаюсь, кроме тебя.
Я видела, что он измотан, но не хотела проявлять слабость.
– Тогда что она делала у тебя в субботу вечером?
– Это было по работе, – услышав такое, я рассмеялась. – Я оставил кое-какие бумаги в офисе Билла Гая, а мне нужно поработать с ними на выходных. Она ведь его секретарша. Я попросил ее принести их мне. Клянусь, все так и было.
В субботу вечером? Я ему не верила.
– Как ты мог связаться с ней в выходной?
– Я позвонил ей домой.
– Откуда ты знаешь номер Бриджет?
Я вела себя так, словно меня это действительно заботило. Да, я была зла на Эрика за то, что он так долго дурачил меня, но в то же время я испытывала облегчение – теперь я могла легко с ним порвать. Однако мне не была безразлична Бриджет. Я все-таки надеялась услышать правдоподобное объяснение на ее счет.
Он вздохнул и провел рукой по лицу.
– Когда-то я сводил ее на ужин – один раз. Это было давным-давно. Задолго до того, как я встретил тебя. У нас с ней ничего такого не было. Это просто…
Я подняла руку, заставив его замолчать.
– Знаешь, что? Мне это не интересно.
– Ты просто присядь. Пожалуйста.
Я продолжала стоять, держа руку на двери.
– Нам было весело какое-то время. Но больше я так не могу. Тебе надо уйти.
Я открыла дверь и указала ему направление.
– Что? Вот так просто? – он не верил своим ушам. – Ты готова перечеркнуть все это?
– Что – всё?
– Нам же хорошо вместе.
– Нет, нам хорошо в постели. Но теперь это в прошлом.
Когда Эрик ушел, я набросила какую-то одежду и пошла к Бриджет. Она жила через несколько кварталов от меня, между 73-й и Третьей авеню. Я хотела припереть ее к стенке и все выяснить, чтобы не тащить наши проблемы на работу.
Я нажала звонок у подъезда, мне ответил хриплый голос через интерком, и дверь открылась. Не было и девяти утра. На лестнице я разминулась с мужчиной, который застегивал рубашку, а галстук у него обмотался вокруг шеи, точно шарф. В темном коридоре от стен отслаивались пожелтевшие камчатые обои. Кто-то из жильцов жарил бекон.
– Эли, что ты тут делаешь? Что случилось?
Бриджет стояла в дверном проеме с растрепанными волосами и смазанным макияжем; пояс на халате перекручен.
– Можно войти?
Я вошла, не дожидаясь ответа. На кофейном столике я заметила пустую бутылку «Шабли», два бокала и пепельницу, полную окурков. На диване лежало скомканное платье Бриджет – то самое, в котором она выходила от Эрика, рядом с кушеткой валялась кожаная туфля, а другая – посреди комнаты.
– Что происходит? Ты в порядке?
– Если ты хотела Эрика, могла бы просто сказать.
– Что?
Она широко раскрыла глаза, стряхнув остатки сна.
– Если ты его хотела, могла бы сказать мне. Я бы уступила. Ни к чему было делать это у меня за спиной и лгать.
– О чем ты говоришь?
– Я тебя видела. У Эрика, вчера вечером.
– Ох, боже, – она вздохнула и потерла глаз основанием ладони. – Господи, ты не так поняла. Я не встречаюсь с Эриком. Клянусь. У меня вчера было свидание. Он только что ушел.
Я подумала о мужчине, с которым разминулась на лестнице. И снова взглянула на бокалы и «Шабли».
– Тогда что ты делала у Эрика?
Ее лицо, и без того землистое, побелело, как мел, и она покачала головой и опустилась на диван, отпихнув одну туфлю.
Я стояла и ждала, что она скажет. Секунды тянулись медленно, одна за другой.
– Ну?
– Эли.
Но она опять замолчала и подалась вперед; из-под халата выглянули голые коленки. Она потянулась за сигаретами на кофейном столике. Пачка «Салема» оказалась пустой, и она скомкала ее в кулаке, словно раздавливая грецкий орех.
Я все ждала объяснения.
– Черт, – сказала она, оглядываясь, – у меня была другая пачка. Ты не видела?
– Бриджет.
Она вскочила и выбежала в спальню, откуда вернулась с пачкой «Пэлл-мэлла».
– Зачем ты ходила к Эрику?
Она закурила и сказала, выдохнув дым:
– Это всё уже настолько вышло из-под контроля.
– Что – всё?
Она снова затянулась сигаретой, избегая смотреть на меня.
– Ты помнишь, когда только пришла работать в журнал?
– Ну да.
– Помнишь, как Эрик попросил тебя помочь? С Хелен? А ты отказалась. Не решилась.
– Ну да.
Я ощутила дурноту.
– Что ж…
О, нет. Это было хуже, чем если бы она встречалась с Эриком у меня за спиной.
– Бриджет, что ты наделала?
Она снова затянулась сигаретой.
– Бриджет?
– Да ничего такого. Клянусь. Все, что я делала, это говорила ему, что творится в офисе. Просто всякое разное, передавала слова Хелен – клянусь, больше ничего.
Она по-прежнему не смотрела на меня, и я поняла, что она недоговаривает. Я вспомнила случаи, когда она вертелась у моего стола, читала что-то через мое плечо. Вспомнила об утечках к рекламщикам, о графических планах и макетах обложек, которые каким-то образом попали к Димсу и Берлину. Каждая новая догадка вспыхивала маячком у меня в уме, и наконец исчезли последние сомнения.
– Это ведь ты сделала, да?
– Эли, ну что ты, нет.
– Ты слила записку в «Ежедневник женской моды»?
– Это был прокол. Клянусь, я не думала, что Эрик покажет ее кому-то, кроме «Хёрста».
– Значит, это твоих рук дело: и записка, и обложка?
Я замолчала, надеясь, что она станет отказываться. Но она ничего не сказала, и тогда я спросила:
– Зачем ты это сделала?
– Это Эрик придумал. Клянусь, это он. Сказал, что я получу продвижение, повышение. Мне нужны были деньги.