Он вышел за дверь, но на прощание добавил:
– И, если вы попробуете вести себя так же, уверен – ваш чудесный кот станет вашим верным другом.
Едва позавтракав, мы отправились к Ин. До противоположного берега озера добрались по мелководью, сняв сандалии и закатав штанины. Вода утром приятно бодрила и можно было даже углядеть рыбу, снующую туда-сюда. Днем бы так не получилось: озеро прогревалось, и вся рыба уходила в глубину.
Амари уверяла, что знает эти места так же хорошо, как и когти Марципана, так что заблудиться мы не могли.
Идя по лесу, наполненному переливчатыми трелями птиц, я с жадным наслаждением дышал непривычно свежим для городского жителя воздухом. По земле стелился туман, обнимая корни, под ним проглядывались мхи и папоротники. То тут, то там по веткам деревьев прыгали рыжие белки, а у самых крон можно было углядеть птиц. Почти все птицы были мне незнакомы, и мне понравилось угадывать их названия.
На полпути (если довериться навигационным способностям Амари) мы встретили большущую белку, нахально сидевшую поперек тропинки. Зверек перегораживал нам путь: он был занят важным делом – поиском укромного места для своих припасов: орехов, ягод и других прелестей леса. Белка металась то в одну сторону, то в другую, начиная рыть лапами ямку и тотчас бросая начатое, если расположение ямки ее не устраивало.
Белка, поглощенная работой, не обращала на нас внимания. Наконец, найдя подходящее место, белка успокоилась. Зверек бережно закопал припасы и утрамбовал тайник лапой.
Рунмарион хотел было отрыть заначку, но мы с Амари ему не позволили. Еще Амари нашла несколько красивых красно-синих перьев, а я – засохшую смолу с пауком внутри. Всего какой-нибудь миллион лет – и из нее может получиться прекрасный янтарь!
Вскоре мы оказались перед домом Ин. Амари мне рассказывала, что отец девочки скульптор, но я отчего-то представлял себе полуголые мраморные и гипсовые изваяния, ну в крайнем случае бюсты, но никак не такое!
У крыльца возвышалась даже не статуя, а колосс, составленный по частям из укрепленных друг на друге громоздких валунов. В высоту статуя достигала пяти метров, в ширину – около трех. В глазах колосса блестели золотистые камушки.
– Круто сделано, – улыбнулась Амари. – Правду говорю, Вукузё?
Множество разных мыслей промелькнуло у меня в голове в эту секунду. Я и сам не мог понять, в чем дело, но мне колосс внушал неприятное чувство враждебности. От него веяло опасностью. Я сжал кулаки и, напрягшись, скрепя сердце вымолвил:
– Да, в этом что-то есть.
– Звучит так, будто тебе она не нравится, – улыбнулась девочка.
– Искусство в лице скульптур и картин маслом – это все девичья ерунда, – вступился за меня Рунмарион. – Искусство мальчишек – уметь драться или договариваться, если сила не на твоей стороне.
– А в чем тут искусство-то? – удивилась Амари.
– Величайшее искусство в договорах – это умение так насолить человеку, чтобы тот решил, будто вы хвалите его.
– Ну, конечно. – Амари скорчила рожицу. – Тогда величайшее умение девочек…
– Погоди-погоди! – Рунмарион оборвал сестру. – Еще пару дней назад статуй было две!
Амари обернулась и открыла рот от удивления.
– Ой! Вукузё, а ведь Марик прав!
Мы дожидались у калитки, когда дверь дома распахнулась и на пороге появилась Ин. Она была серьезнее обычного.
– Ребята?
– Ин! – обрадовалась Амари. – Что с тобой стряслось? Ты не пришла, как мы договаривались, а ведь обещала!
Ин на мгновение задумалась и ответила:
– Я немного приболела, но теперь я здорова. Извините, что заставила волноваться.
– Да ладно тебе! – отмахнулся Рунмарион. – Выходи к нам! Поиграем в салки!
Ин вздохнула:
– Нет, ребята, спасибо за приглашение, но я останусь дома.
– Почему? – удивилась Амари. – Ты наказана?
– Наказана? – Ин удивилась. – Меня не наказывают!
Амари мечтательно улыбнулась:
– Нам бы так… А когда же ты выйдешь?
– Точно не сегодня.
– А твой папа дома? – поинтересовался Рунмарион.
– Нет, он уехал в город.
– Хм-м… продавать второго тролля? – Рунмарион указал на место, где должна была стоять статуя.
Ин проследила взглядом за его жестом и нахмурилась:
– Во-первых, это не тролль, а во-вторых, он не продается!
– А зачем он тогда? Такое страшилище!
Ин гневно сверкнула глазами, но промолчала.
Мы с минуту молча стояли у калитки, изучая скульптуру. Я тоже не понимал, зачем ставить возле дома такую мрачную статую.
– Так, значит, до завтра? – нарушил общую тишину Рунмарион.
– До скорого, – поправила его Ин.
Мы попрощались и побрели обратно. Амари грустила, но, когда на Рунмариона упала очередная кедровая шишка, она снова повеселела.
Ин закрыла дверь и посмотрела в окно. Вук, Рунмарион и Амари удалялись в сторону озера.
Девочка вздохнула. Ее отец и вправду был в городе. Он уехал рано утром и скоро уже должен был вернуться. Она оглянулась. На паркете лежали мелкие камушки, булыжники и песок. Все было готово. Ин закрыла глаза.
– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… Гора…
Глава 5. Я узнаю́ семейную тайну
После обеда близнецы собирали модель звездолета. На коробке красовалась смелая надпись: «Без клея и ножниц, за тридцать минут!»
Рунмарион и Амари так увлеклись делом, что не заметили, как к ним осторожно подошел Марципан, придирчиво понюхал детальки, взял одну в зубы и ушел.
Я в это время листал страницы книги «12 великих достопримечательностей Цеоды», которую купил в городе прадедушка. Девять достопримечательностей – это здания и сооружения, приятные взгляду туриста и полезные обществу, десятая – первый космический корабль «Гулливер», севший на Цеоду и установивший здесь портал на Землю, одиннадцатая – птичий заповедник (хотя, как по мне, тут вся планета заповедник), а вот последняя достопримечательность оказалась гораздо более загадочной.
Это была статуя грозного нефритового дракона с расправленными крыльями и открытой пастью, установленная у какого-то местного озера. Но будь все так просто – мало кто из туристов заинтересовался бы им. Фишка заключалась в том, что температура камня всегда равнялась сорока градусам по Цельсию.
Прадед важно покачивался в кресле, попивая кофе и о чем-то размышляя, когда к нему подошел радостный Ильфеон:
– Вук, погода обещает быть безоблачной, а к ночи потеплеет.
– Отлично! – прадед кивнул и обратился ко мне: – Вукузё, как ты смотришь на идею ночевки на природе? Говорят, звездное небо Цеоды красивее любого другого! Верно ведь, Ильфеон?
Ильфеон кивнул:
– Верно! У нас на Цеоде ходит такая шутка: с Земли виден Млечный Путь, а с Цеоды – Кефирный Путь!
Прадедушка потеребил бороду и хмыкнул:
– В смысле, тут звезды гуще? Так же как кефир гуще молока?
Ильфеон улыбнулся:
– Совершенно верно. И звезд больше, и атмосфера у нас чище.
Я нехотя оторвался от книги:
– Ну, я природу люблю… Если есть гарантия, что тут безопасно, то давай! Только вот можно с нами Амари и Рунмариона позвать?
– Ой, ну-у… – Прадед почесал затылок.
В этот момент к Ильфеону подбежали брат и сестра. Вид у них был возмущенный.
– Папа! – воскликнули дети хором. – Марципан съел шасси от звездолета «Гулливер»!
– Господи! – Ильфеон схватился за сердце. – Ему нельзя есть резину! У него от нее несварение!
Рунмарион с сестрой мрачно переглянулись.
– Это была картонная деталь, – буркнул Рунмарион. – Будь спокоен, твоему ненаглядному котику она не навредит.
– Да шучу я! – Ильфеон расхохотался. – Вы что, вообразили, будто я только об этом оболтусе и думаю? А насчет детали я вам вот что скажу: знаете ли вы, что знаменитый капитан корабля «Гулливер» посадил судно на одном левом шасси?
– Тогда он влип, – безжалостно заметил Рунмарион. – Потому что Марципан сожрал как раз это шасси!
Ильфеон ойкнул:
– Я сказал на левом шасси? Не с той стороны корабль представил! Ведь на самом деле капитан посадил корабль на правом шасси!
Близнецы пристально посмотрели на отца:
– Ну… ладно.
– Я сегодня ночую у озера, – похвастался я, – не хотите присоединиться?
– Это интересная мысль, – Амари кивнула, – но мы так ночевать уже пробовали…
– Ну и что? – возмутился Рунмарион. – Комарики покусали ее, видите ли!
– Я не про комаров, – мрачно ответила сестра.
Рунмарион нахмурил брови, пытаясь вспомнить ту ночь, и рассмеялся.
– Ха-ха! Ты про тот дождик? Который начался утром и намочил нас?
– Ливень! – поправила его Амари. – Град!
– Не-е, – брат хмыкнул и махнул рукой, – ливень – возможно, но не град!.. ну, может, две-три градины…
Но почему-то он при этом поежился, и близнецы дружно сказали, что ночевать в лесу не хотят да и мне не советуют.
Прадед успокоил близнецов, заверив, что со мной все будет хорошо. Я же, узнав про дождик, отчетливо представил, как спокойно дремлю в спальном мешке, ни о чем не подозревая, и тут на меня низвергается ледяной ливень. Я вообразил, что у меня намокла пижама, представил, как мы с прадедом бежим в предрассветной темноте домой – греться, а позади гремит гром и блещут белым серпантином молнии.
– Бр-р! – Я содрогнулся.
Когда мы пришли к озеру, я снял ботинки и, усевшись на упавшее дерево, открыл книгу про юного волшебника. Дедушка же, закатав брюки и войдя в озеро по колено, умылся бодрящей водой и огляделся. Кроме нас, вокруг никого не было.
Солнце неохотно скрывалось за серыми тучами, и спокойную гладь озера начинал волновать сонный ветерок. Однако скоро он уже властно покачивал кроны сосен, и те покорно кланялись своими макушками, напоминая гигантских неваляшек. Хорошо, что внизу ветер оставался тихим.
К вечеру мы с прадедом набрали хвороста и разожгли костер. Наступило время уж