Ладно бы так делал один Мышонок – в конце концов, ему всего четыре года. А вот от Фритци с Лорином я такого ребячества не ожидала! Тинеке со мной согласилась.
После этого мы стали искать, во что бы нам нарядиться, и это оказалось не так уж просто.
У меня есть очень короткая мини-юбка, которая отлично подходит для сцены, только к ней не наденешь обычную футболку. Мама одолжила мне чёрный топ на узких бретельках. Они были слишком длинные, и мама заколола их булавками. К сожалению, её туфли мне тоже пока велики, иначе я смогла бы надеть и высокие каблуки.
Юл всё твердила, что самое главное в группе – это солистка, и перемерила тысячу разных нарядов, пока совсем не достала нас своими капризами. Наконец она взяла мини-юбку у Фритци, потому что та была гораздо короче, чем её собственная, и колготки с блёстками у матери. По-моему, Юл ужасно повезло, блестящие колготки смотрятся очень круто. У моей мамы таких нет.
Самое главное на сцене – макияж. Мы собрали всю свою косметику, а потом накладывали друг другу макияж, пока нас стало не узнать.
Теперь я выглядела как минимум лет на шестнадцать! Посмотрев в зеркало, я немного испугалась. Я даже не подозревала, что могу быть такой красивой! Пожалуй, когда я вырасту, то буду делать макияж каждый день.
Время тянулось так долго, что мы совсем замучились ждать восьми часов. Вдобавок возникли проблемы с мамой, потому что я отказалась ужинать. Девочки так красиво меня накрасили, что я боялась смазать макияж во время еды. К тому же голода я вообще не чувствовала.
Без пяти восемь пришли первые зрители, это были родители Тинеке. Мышонок стоял у двери подвала в чистых брюках и в праздничной белой рубашке. Мама даже повязала ему бабочку, которую мой братишка надевает только на Рождество.
– Вы уже заплатили за вход? – спросил Мышонок, и, когда родители Тинеке ответили «нет», он принял у них две монеты по пятьдесят центов и выдал два билета.
Про билеты мы вспомнили только перед самым концертом, и мне пришлось рисовать их на скорую руку. Вот почему они вышли не очень красивыми, но это было не так уж важно. Мышонок всё равно сразу же забрал их у зрителей и порвал на мелкие кусочки.
– Теперь можете войти, – разрешил он.
Следующими пришли родители Фритци и Юл.
– Вот деньги за вход, господин кассир, – проговорил Михаэль и дал Мышонку монету в один евро. – Два билета, пожалуйста.
Мышонок заупрямился.
– Одна монета – один билет! – заявил он.
Что за глупый ребёнок! Он не сообразил, что монета в один евро стоит столько же, сколько две по пятьдесят центов. Михаэль спорить не стал и вручил ему ещё одну монетку. Вот и хорошо! Мы заработали даже больше, чем надеялись.
Бабушка и дедушка Клеефельд нарядились как на праздник. Старые люди всегда одеваются красиво в торжественных случаях. Ещё они принесли три огромных бутылки колы.
– Потому что артистам, конечно, захочется пить, – пояснила бабушка Клеефельд. – От света прожекторов бывает очень жарко.
Неужели она не знает, что в подвале нет прожекторов? К тому же никому из нас не разрешают пить колу, разве что Тинеке.
Когда все родители собрались, Винсент шепнул Мышонку, что теперь он должен выйти вперёд и объявить начало концерта. Нельзя просто взять и начать петь, вначале нужно сообщить об этом зрителям. Никому из нас не хотелось быть конферансье, потому что мы слишком стеснялись.
Так что Мышонок в праздничной рубашке и галстуке-бабочке вышел вперёд и громко объявил:
– Мы начинаем!
Взрослые дружно захлопали.
– Браво! – крикнул дедушка Клеефельд.
Мышонок так и застыл на месте, и это было не очень хорошо: пока он маячил посредине сцены, мы не могли начать петь. Поэтому Винсент быстро оттащил его в сторону, и Мышонок громко прошептал: «Я справился, Винсент? У меня получилось, как на настоящем концерте?»
Зрители, наверное, всё слышали. К сожалению, Мышонок ещё мало что знает о концертах.
Затем Юл включила компакт-диск, ребята прыгнули вперёд и одновременно махнули публике правой рукой. Только Лорин, конечно, перепутал и выставил левую руку. И всё равно вышло эффектно!
Ребята скакали и дёргались вразнобой. На самом деле им нужно было двигаться одинаково, только у них не очень-то получалось. В целом вышло неплохо, потому что они оделись во всё чёрное (кроме Винсента, у которого нашлись только тёмно-синие джинсы) и почти попадали в такт музыке.
В самом конце выступления Петя повернулся налево, Винсент – направо, и они со всей дури столкнулись друг с другом!
Они так смеялись, что не могли остановиться. Мне стало грустно. Разве так бывает на настоящих концертах?
Когда девочки вышли вперёд, Михаэль громко присвистнул.
– Вот это да! – воскликнул он, и мне стало очень приятно.
Наше выступление началось. Мы хорошенько всё отрепетировали, поэтому по большей части получилось удачно. В первой песне Юл пела правильно, а потом только открывала и закрывала рот, чтобы никто не заметил, что она вообще не знает слов.
После первой песни взрослые громко захлопали, а дедушка Клеефельд даже затопал ногами.
– Бис! – кричал он.
Хотя ему уже много лет, он очень даже способен веселиться. В итоге мы исполнили три песни.
После второй взрослые снова зааплодировали, а мама Винсента и Лорина поднялась с места. Наверное, она подумала, что выступление окончено.
Нам оставалось спеть третью песню, и после неё мы так запыхались, что едва могли дышать. Мы все одновременно поклонились, как на репетиции, и зрители снова захлопали. Теперь они поняли, что концерт действительно подошёл к концу.
Мама заметила Зите-Сибиле (это мать Винсента и Лорина), что дети отлично справились, учитывая, что подготовили всё без помощи взрослых.
Зита-Сибила с ней не согласилась. Она заявила, что лучше бы её дети занимались правильной музыкой. Честно говоря, ей гораздо больше нравится, когда дети играют на музыкальных инструментах.
В этом вся Зита-Сибила! Я умею играть на флейте, но при чём тут флейта, если мы устраиваем поп-концерт? Флейта годится для Рождества, а поп-концерт – это поп-концерт. Представляете, как смеялась бы публика, если бы я сыграла на флейте?
Затем мне разрешили пойти к Тинеке, чтобы покормить Пушистика и Ушастика. От волнения моя подруга совсем про них позабыла, и её мама очень рассердилась.
По-моему, кормить кроликов в темноте гораздо приятнее. Луна выглядит такой таинственной, и вокруг так тихо, и можно представить, будто ты попал в совершенно другой мир.
Пушистик и Ушастик поели с удовольствием, разве что накинулись на еду чуть быстрее, чем обычно.
На следующий день нам разрешили посмотреть у Тинеке видео с концерта.
– Я в телевизоре! – закричал Мышонок. Он очень обрадовался.
Мне тоже ужасно понравилось видеть нас по телевизору. По-моему, мы выглядели намного лучше, чем настоящие поп-звёзды. И всё же чего-то нам не хватало. Во всяком случае, сразу было ясно, что мы не настоящие «Ноу Энжелс» и что Юл просто открывает и закрывает рот, как рыба. Да и танцевали мы не так слаженно.
И всё равно нам было очень приятно. Особенно когда раздавались аплодисменты, и дедушка Клеефельд кричал: «Бис!»
Кстати, я уже говорила, что нам пришлось съесть весь попкорн самим? Мы переволновались перед концертом и забыли перенести его из кухни в подвал дома Фритци и Юл. Поэтому на следующий день весь попкорн достался нам. Это было очень вкусно!
10Мы отправляемся на прогулку, и Лорин спасает животное
На следующий день выглянуло солнце, поэтому мы все пошли в сад к Тинеке и играли с Пушистиком и Ушастиком. Из-за дождя им пришлось целых три дня просидеть в клетке, поэтому Тинеке поскорее выпустила их в вольер.
Кролики очень обрадовались и совсем не боялись. Тинеке, Фритци, Юл и я залезли в вольер. Пожалуй, там стало немного тесно, потому что на самом деле он предназначен только для двух кроликов, а не для двух кроликов и четырёх девочек. Пушистик и Ушастик так смешно обнюхивали наши ноги, что я сняла сандалии и носки, и кроличьи мордочки приятно щекотали мне пальцы. Это было ужасно мило!
К сожалению, Тинеке так никому и не позволила брать Пушистика и Ушастика на руки. Зато она разрешила нам их подержать, когда надела на кроликов поводки. Её папа просто взял и купил два поводка, хотя до дня рождения Тинеке было далеко и других праздников тоже не намечалось. Кстати, они оказались очень удобными.
Тинеке открыла вольер с одной стороны, вышла на лужайку и потащила кроликов за собой на поводке. Пушистику хотелось бежать в одном направлении, а Ушастику – в другом. Тинеке не знала, что ей делать. Это выглядело ужасно смешно.
Я хотела предложить, чтобы Тинеке водила на поводке одного кролика, а мы бы по очереди – другого, и тут у Войзинов распахнулась калитка.
– Нет, это уже совсем никуда не годится! – вскричала фрау Войзин. – Мало того что по саду бегают эти звери, так теперь ещё четверо детей орут во всё горло!
И вовсе мы не орали! Мы просто немного посмеялись. Мама всегда говорит, что смех – хороший звук.
Сначала я хотела надерзить соседке, потом передумала. Тинеке посадила Пушистика и Ушастика обратно в вольер, и мы вышли на улицу. Там можно шуметь столько, сколько захочешь.
И очень хорошо, что вчера мы не бросили в почтовый ящик Войзинов приглашение на наш концерт. Они этого вовсе не заслужили!
У нас всё ещё было скверное настроение, и тут появились ребята на велосипедах. Петя сообщил, что они решили покататься. Кто знает, вдруг завтра снова пойдёт дождь.
– Можно с вами? – крикнула Фритци.
Петя ответил, что если поторопимся, то очень даже можно.
Мы поскорее вывели велосипеды из гаража, и я подумала, что к правильной прогулке на велосипедах также полагается пикник и шерстяное одеяло. Поэтому я поспешила на кухню, а Тинеке, Фритци и Юл побежали к своим мамам.
Конечно, против пикника не стал возражать никто. Вот только у нашей мамы не нашлось для нас ничего вкусненького. Она просто не знала, что мы захотим отправиться на велосипедную прогулку.