И вместе с тем граница является важнейшей составляющей сюжета «Чертога». Улица Пророков определяется как пограничный район, за которым располагаются агрессивные миры арабов и ультраортодоксов. Но то, что лежит за границей, не есть некая чужая инаковость, соблазнительная тем, что она одновременно столь близка и столь запретна и недостижима. Напротив, инаковость, лежащая за границей, представляет угрозу гетерогенному, многоликому миру, столь дорогому повествователю, именно в силу своей ревностной охраны коллективной самоидентификации, единства и однозначности.
Улица Пророков в начале века
Памятен мне Иерусалим начала нынешнего века, выглядевший так: часть его, что за пределами стены, тянется от Яффских ворот до богадельни (ныне автовокзал), словно длинная, в две мили, лента, и с обеих сторон на нее нанизаны кварталы. Две главные улицы — улица Яффо и улица Пророков — проходят по середине почти что во всю ее длину, параллельные, как две лестничные балки, соединенные между собою несколькими короткими поперечными улицами и несколькими проходными дворами, наподобие лестничных ступеней. Близки эти улицы — за минуту проходит человек от одной из них до другой. И тем не менее весьма отличались они в те времена своими физиономиями. Улица Яффо была главной транспортной артерией города. Во все дневные часы, да и ранним вечером не прекращалось на ней движение пешеходов, шум колес пассажирских экипажей и грузовых повозок, поступь странствующих караванов, звон лошадиных бубенцов и верблюжьих колокольцев. На этой улице сконцентрировалась торговая жизнь. Ряды выходящих на улицу домов были заняты лавками и магазинами, а частично и мастерскими, над входами которых красовались разнообразные вывески.
А у улицы Пророков была совершенно иная физиономия. Повозка проезжала здесь лишь изредка. Не было здесь ни лавки, ни мастерской, ни ресторации. Стоит человек на углу улицы Пророков и смотрит на юг — видит шумную, оживленную улицу Яффо; а улица Пророков погружена в тишину. Единицы держат по ней путь, степенно, без спешки и без шума. Среди них выделяются люди почтенные — доктора, педагоги и различные общественные фигуры, когда зимою надевают они накидки — пелерины без рукавов, которые были знаком отличия просвещенных горожан. Среди домов по сторонам этой улицы есть такие, что служат общественными учреждениями, а есть и особняки местной знати. В противоположность будничной суете улицы Яффо, на улице Пророков царила почтенная и благородная тишина. Здесь были возведены здания больниц, учебных и культовых заведений христиан, и здесь же поселились врачи.
Давайте же пройдем по этой улице и последим за ее обликом и за ее жизнью в те дни, выйдя с западного конца, с того места, которое ныне называется площадью Давидки.
Первое в ряду медицинских учреждений на этой улице — Английская больница, занимающая большую площадь. Это учреждение в былые времена предоставляло медицинскую помощь и госпитализацию бесплатно или за символическую плату. Почти все ее клиенты были евреями, в особенности из бедного сословия. Евреи испытывали доверие (иногда доходившее до слепой веры) к профессиональным способностям врачей и персонала, но в сердце своем досадовали на них за их миссионерские устремления. Посетители этого заведения часто вынуждены были выслушивать чтение глав Нового Завета и даже проповеди христианских священников, толпясь возле служащего, выдававшего номерки на прием. Было широко распространено общенародное мнение, что нет специалистов, равных докторам этой больницы, и в час серьезной опасности все полагались на профессиональное мнение английского врача. Он также охотно соглашался на домашние визиты. Позвали — он тут же высвобождает время, садится на своего мула и является в дом больного, осматривает, объясняет на ломаном немецком языке, выписывает лекарство и с улыбкой удаляется.
От территории этого учреждения отходит налево боковая улица, ныне называемая улицей Пророка Исайи. На расстоянии нескольких десятков шагов стоит Народный Дом — здание в арабском стиле, одноэтажное, и в нем — большой зал, а по обеим его сторонам — маленькие комнатки. Здесь происходит культурная и общественная жизнь прогрессивных слоев — лекции просветителей, вечера писателей, торжественные встречи с выдающимися личностями и иностранными гостями. Доктор Шимони Меклер — первый специалист уха-горла-носа в Иерусалиме — старательно разъясняет публике целый раздел химии о кислороде и углекислоте, а К.Л. Сильман дополняет вечер юморесками и смешит публику. Завершилась лекция — собираются из публики активисты: рабочие, воспитанники учительской семинарии, учащиеся «Бецалеля» и просто молодежь в центре зала выстраиваются в круг и начинают пение, состоящее из вопросов и ответов:
Спрашивают: Мир вам, мир вам!
Отвечают: И вам, евреи, мир!
Спрашивают: Откуда вы, евреи? Откуда вы, евреи?
Отвечают: Из Галилеи мы.
Спрашивают: А что там в Галилее? А что там в Галилее?
Отвечают: Там работают, ликуют и на радостях танцуют.
И немедленно заводят танец, повторяя припев: «Там работают, ликуют» и т. д.
В перерыве публика разбредается по соседним комнатам. В одной из них стоит-гудит большой самовар[93], и добровольная дежурная наливает из него стаканы чаю. В другой комнате компания балуется шахматной игрою, а в следующей — сидит библиотекарь Ломер (его имя сегодня носит Рабочая библиотека) и под звуки доносящегося из зала шлягера тех времен «Бог отстроит Галилею» обменивает желающим книги.
А иногда один из учащихся школы отваживается сочинить пьесу, которую представляют в Народном доме, а бывает, что общество «Маккаби» готовит в Народном доме гимнастические показательные выступления на полу и на параллельных брусьях.
В считанных шагах оттуда стоит школа «Лемель» под эгидой общества «Эзра» — красивое и внушительное по тем временам здание. Здесь слушали мы на немецком языке лекции Йешайягу Переса по истории и географии, в которых особенно выделяется и распространяется всё, имеющее касательство к Германии, евреи которой были попечителями «Эзры». Здесь мы заучивали наизусть число жителей десятков немецких городов. Арифметика, природоведение, геометрия и гимнастика тоже преподавались здесь по-немецки, и мы научились исполнять даже несколько немецких песен под руководством Ц.Н. Идельсона. Однако лишь ивритские песни, такие, как «Идет Мессия» и «Дальше, Иордан, теки», заставляли сильнее биться наши сердца. Йосеф Йоэль Ривлин, только начинавший тогда свою педагогическую деятельность, вводил нас в мир ивритской литературы, в особенности — в сокровищницу поэзии Бялика. От него узнавали мы по книге Тавьева[94] о РИБАЛе и МИКАЛе, об Адаме Ѓa-Коѓене, о Фришмане, Ицхаке Эртере и других и учили отрывки из их сочинений наизусть.
На расстоянии нескольких десятков шагов стояло здание учительской семинарии под эгидой «Эзры». Молодые педагоги, заканчивающие курс обучения, иногда заходили в наш класс, практикуясь в педагогическом ремесле под руководством доктора А.И. Бравера. Были среди них такие, кто впоследствии достиг широкой известности, вроде Шпигельмана (он же — светлой памяти И. Яцив), покойного Иегуды Бурлы, ныне здравствующего профессора И. Рейхарта (специалиста по болезням растений) и других.
В атмосфере этой школы царило равнодушие к новым веяниям возрождающейся Земли Израиля. К деятельности Народного Дома относились они с негодованием. Однажды я услышал, как учитель в школе «Лемель» распекает ученика, провинившегося тем, что побывал в Народном Доме. В этом видели некий шаг навстречу бунту, навстречу утрате добропорядочности. Следует, однако, признать, что лишь в этом консервативном заведении учащиеся приобретали прочную базу общих познаний, и только семинар «Эзры» подготовил группу превосходных учителей, которые взрастили в стране и за ее пределами целое поколение в духе любви к языку иврит, к Земле Израиля и к еврейскому народу.
Вернемся же на улицу Пророков. Мы упираемся в международную англиканскую церковь, в которой ежевоскресно служат публичный молебен.
Несколькими шагами далее — пустырь, а на нем — фундамент госпиталя «Бикур Холим» («Посещение Больных»), которому предстоит перебраться сюда из Старого Города по окончании Первой мировой войны.
Сразу следом за ним — снова больница. Большое многоэтажное здание, над входом в которое — большая вывеска, а на ней — стих из Исайи (53:4): «Но Он взял на себя наши немощи и понес наши болезни» на немецком и арабском языках. Это тоже миссионерское учреждение, но евреи в него не ходили, и лишь арабы, главным образом христиане, пользовались его услугами. Ныне это здание находится в ведении больницы «Бикур Холим», расположенной напротив. По другую сторону улицы, на некотором отдалении — миссионерская школа Святого Джозефа, окруженная высокой стеною с запертыми воротами, дабы огородить ее от любого внешнего влияния. Здесь монашки воспитывают барышень, и по окончании школы последние знают французский язык, а также немного арифметики, прочих наук и рукоделия. Здесь учится немало евреек, и выходя отсюда они говорят по-французски, но совершенно не знают ничего по части всего, что касается еврейства.
Отсюда вдоль улицы начинают тянуться обширные участки с отдельными особняками, а за ними по левой стороне начинается улица Бней-Брит, ведущая к основанному Иосефом Хазановичем Дому книг. Ежедневно приходит сюда Аарон Коэн, заслуженный библиотекарь сего заведения, отпирает своим тяжелым ключом его двери и позволяет нетерпеливо ожидающей группе читателей пройти в длинный читальный зал на верхнем этаже. Здесь установлен длинный стол, а на нем — газеты и ежемесячники, еврейские и иностранные, местные и заграничные. По сторонам этого стола установлены длинные лавки, и читатели рассаживаются и погружаются в газетные страницы. Среди них вы встретите любителей чтения, по большей части бездельников, убогих — таких, кому нечего надеть и нечего есть, насыщающих душу свою чтением, молодых иешиботников, пробравшихся из ортодоксальных кварталов в районе Ста Врат ради того, чтобы вкусить от печатного слова, учащихся семинарии, любителей литературы, давно ждавших появления нового выпуска «Шилоаха» и «Моледет» («Родины»), Не слышно ни звука, кроме шелеста газетных страниц.