– Он уехал!
– Когда? – строго спросила Руднева.
– Только что!
– Полотенце так и не отдал?
– Нет.
– Номер хотя бы сдал?
– Какое там! Собрался – и ходу.
– Напомни его фамилию.
Девушка достала из передника блокнотик и прочитала:
– Георгий Вяземский! – Она подняла голову и зачастила: – И, главное, такой молодой и такой нахальный!
Ульяна задержалась:
– Это случилось в тридцатом?
– Нет, в седьмом! – ответила горничная.
Ульяна помолчала, а потом уточнила:
– Вяземский – археолог. Все археологи живут в тридцатом.
Руднева развела руками и недоуменно заметила:
– Впервые об этом слышу. У Вяземского послезавтра заканчивается срок путевки. Но он съехал сегодня. Хорошо, что Ирина заметила, как он выходит из номера с вещами.
– Я ему говорю: съезжаете, значит, сдайте номер. Так положено. А он мне – отстань. Тогда я говорю: подождите, белье пересчитаю. Вошла в номер, проверила – одного полотенца не хватает.
– Ирина тут же позвонила мне, – продолжила Руднева. – Я посоветовала спросить у отдыхающего…
– Вяземского, – подхватила Ирина. – Я выхожу из номера, а его и след простыл.
– Ясно, – мрачно обронила Ульяна и, развернувшись, направилась к выходу.
По дороге к усадьбе она позвонила Богданову:
– Послушай, Игорь, тут вот какое дело. Вяземский, помощник профессора…
– Кто-кто?
– Тот археолог, что нахамил тебе возле усадьбы.
– Я понял, тот самый козел, который назвал меня дилетантом.
– Он не проживал вместе с археологами. Вяземский заселился в пансионат до того, как они приехали, и за несколько дней до исчезновения Конюхова.
– Упс! – Было слышно, что Богданова взволновала эта новость. – Где он сейчас?!
– Уехал сегодня, за два дня до окончания путевки.
– Упс… – повторил Богданов, но уже с меньшей энергией. – Быстро беги к раскопкам и посмотри, все ли на месте. Меня интересует профессор!
– Уже бегу! – запыхавшись, проговорила Ульяна. – А ты пока посмотри на портрет.
– Зачем?
– Да это же Вяземский!
– Подожди… – Богданов ненадолго замолчал, а потом растерянно проронил: – Точно – он. Как же мы проглядели…
– Меня сбила с толку его шевелюра. Он блондин, а в карандаше не понять. Поэтому не узнала. Богданов! Ты меня слышишь? – Ульяна на бегу посмотрела на экран телефона. – Нет связи. Ну, Дюков, когда-нибудь я тебя убью!
К усадьбе она прибежала почти без сил, увидела опустевшие раскопки и брошенные тачки для перевозки земли. Ни одного человека из экспедиции там не было.
Навстречу ей из дома вышел охранник:
– Здравствуйте, Ульяна Сергеевна! Вы что-то хотели?
– Где археологи?
– Сегодня их не было.
Развернувшись, она бросилась к тридцатому коттеджу. На том же месте, где в прошлый раз пропала связь, ей поступил звонок.
Она ответила, изнемогая от усталости:
– Богданов! Связь оборвалась, извини. На раскопках нет никого. Бегу к ним в коттедж.
– В Москве на Курском вокзале задержан Конюхов, – сказал Богданов. – Он хотел уехать во Владимир на электричке. Ориентировка сработала.
– Реально? Или ты пошутил?
– Мне не до шуток. Его скоро доставят сюда.
– Хочу присутствовать на допросе!
Он сразу же согласился:
– Приезжай. Куда ж без тебя. Буду допрашивать в кабинете. Но только сначала отзвонись, что там в коттедже.
– Будет сделано. – Ульяна отключилась и начала подниматься в горку.
Этот подъем отнял у нее последние силы. В перелесок она вошла на последнем издыхании и остановилась, чтобы чуть-чуть отдохнуть. Схватившись за правый бок, Ульяна согнулась и уткнулась взглядом в траву.
– Что это вы, Ульянушка? – раздался рядом голос Кружилихи. – Вам помочь? Виданное ли это дело, чтобы директор пансионата бегала как савраска. Не бережете вы себя, дорогая.
Ульяна распрямилась и увидела ее саму. С охапкой березовых веток в руках Кружилиха была необычайно хороша: в простом голубом платье, усыпанном белоснежными пионами.
– Спешу… – объяснила Ульяна и, поколебавшись, сказала: – Конюхов жив. Его задержали и сейчас привезут к Богданову.
– Ох! – Кружилиха уронила ветки и медленно осела на траву.
Теперь переполошилась Ульяна.
– Елизавета Федоровна! Вам плохо?
Та прошептала:
– Это я так… От радости…
– Позвоню Рудневой, она кого-нибудь пришлет, вам помогут.
– Не стоит. Идите, куда вам надо, Ульянушка. Я здесь немного посижу, ветки соберу, да и подамся к себе.
– Если будет плохо, звоните! – предупредила Ульяна и побежала к пансионату.
Еще издали, не добежав до тридцатого коттеджа, она заметила слоняющихся без дела студентов. Кто-то бродил среди деревьев, один парень, сидя на крыльце, бренчал на гитаре.
– Где Лев Николаевич?! – крикнула она.
Ей ответила девушка, оказавшаяся ближе других:
– Да мы и сами не знаем. Утром собрал свои вещи и уехал. Мы здесь одни.
– А Вяземский? Где младший научный сотрудник?
– Этого мы тоже не знаем. Кто-то видел, как он грузил на машину поисковое оборудование.
– Когда это было?
– Сегодня утром, три часа назад.
– Спасибо! – Ульяна развернулась и побежала в другую сторону. Наконец пришло второе дыхание, боль в правом боку исчезла, и ноги сами понесли ее к главному корпусу.
Добежав до своей машины, она быстро села за руль, но прежде, чем тронуться, позвонила Богданову:
– Они сбежали!
– Оба? – спросил он.
– Да! – Ульяна вытерла пот с лица подолом платья, не отнимая телефона от уха.
В трубке послышался голос Богданова, но он обращался не к ней:
– Гаврилов! Быстро подрывайся, бери группу захвата и дуй по адресам. Берем Збруева и Вяземского. Звони администратору пансионата Рудневой. Она даст их адреса.
Потом он спросил:
– Ты еще здесь?
– Да, – ответила Ульяна. – Я еду к тебе.
Глава 23Соучастница
Конюхов сидел посреди кабинета чернее тучи. На его руках красовались наручники. Это был уставший плотный мужчина с обычной внешностью работяги. Обернувшись на звук открывшейся двери, он смерил Ульяну взглядом.
Богданов курил у окна. Выбросив на улицу сигарету, он разрешил:
– Проходи, Ульяна.
– Давно начали? – спрашивая, она не отрывала взгляда от Конюхова.
– Только что.
Ульяна прошла в глубину помещения и села так, чтобы видеть лицо Конюхова. Поймав себя на мысли, что он вызывает в ней жалость, она одернула себя, и ее лицо приняло нейтральное выражение.
– Рассказывайте, Конюхов. – Богданов сел на свое место и вытащил из папки бланк протокола. – Как докатились до жизни такой, что вас с собаками по всей России искали?
– Скажете тоже… – Конюхов шевельнулся и неловко поежился.
– С какой целью приехали в пансионат «Орион»?
– Качалин купил путевку, вот и приехал.
– Я спросил не кто вам путевку купил, а что вы собирались там делать.
– Да вы наверняка уже знаете…
– А теперь от вас хотел бы услышать. – Богданов взял ручку и попробовал ее расписать. – Ах черт! – Он отшвырнул ее и достал из ящика стола другую. – Слушаю!
– Качалин попросил снять плитку в заброшенном доме, – сказал Конюхов.
– Для чего, объяснил?
– А мне это незачем знать. Он заплатил аванс, я согласился. Две недели в пансионате, не клят, не мят. Работа не особо тяжелая. Оторвал пятьдесят штук, отвез, получил деньги. Жить можно.
– Домой к нему привозили?
– Куда же еще…
– Жена Качалина вас не опознала.
– Так я приезжал, когда ее не было. Иной раз в машине подожду, пока из подъезда выйдет. Так приказал Качалин.
– Как вы с ним познакомились? – спросила Ульяна.
Конюхов уткнулся глазами в пол и тяжело вздохнул, как будто о чем-то сожалея.
– На сайте меня нашел. Я там имею собственный профиль как плиточник и строитель.
– Ну хорошо, – продолжил допрос Богданов. – Качалин вас нанял, вы начали снимать плитку и отвозить ему. Но потом что-то пошло не так? Верно?
– Это уж точно! – Конюхов недовольно крякнул, взглянул на потолок и заерзал на стуле. – Точнее не скажешь.
– Что именно? Расскажите.
– Когда я снимал плитку со стены, наткнулся на кирпич, который вынимался. Там, в нише, я нашел газетный сверток, в котором были три перстенечка, браслет и две брошки. Я сразу понял, что они золотые, и сдуру поперся к оценщику.
– В Зареченск? – уточнила Ульяна.
– В Москву.
– Не собирались отдавать драгоценности Качалину?
На этот вопрос Конюхов отреагировал с возмущением:
– Что я, дурак? – Но потом, опустив голову, он протянул: – Хотя лучше бы отдал.
– Почему? Объясните.
– Буквально через день после того, как я отыскал сверток, мне позвонили с неизвестного номера.
– Кто?
– Какой-то мужик.
– Что сказал?
– Он знал о кладе и предложил поделиться с ним.
– Много запросил?
– Все. Иначе, сказал, убьет.
– Что вы ему ответили? – спросил Богданов.
– Послал на три буквы. Он еще раза два звонил, с разных телефонов, конечно. Ну, я как голос его услышу, сразу давал отбой. Тут и началось… Как-то пришел поздно вечером в усадьбу, захожу в дом, а меня доской по башке – хрясь! Ну пролежал до утра. Утром очухался, смотрю, все карманы вывернуты, подкладка в сумке порезана. Подошвы и каблуки на ботинках и те оторваны!
– Номер ваш не обыскивали?
– Однажды показалось. Но я же не дурак, чтобы драгоценности там держать.
– А где вы их прятали? – как будто между прочим спросил Богданов.
Казалось бы, простой вопрос вогнал Конюхова в долговременный ступор. Минуты через две он покачал головой:
– Как хотите, но этого не скажу. Рассказывать дальше?
– Давайте.
– С тех пор в тот дом, на работу, стало быть, начал ходить с большим молотком.
– Помогло? – сочувственно поинтересовалась Ульяна.
– Ни черта! В лесу подкараулили, избили, отпинали, нож приставили к лицу и пообещали глаза вырезать. Ну я и согласился, сказал, что все им отдам. Они, конечно, сразу хотели все получить, но я-то знал: как только отдам драгоценности, меня сразу же убьют. Так и сказал им: как хотите, но только принесу в условленное место и там положу. А нет, хоть режьте, но ничего не получите.