— Это то, с которым ты охотился на перепелов?
— Нет, другое. Оно станет моим, когда мне исполнится двенадцать.
— Это винтовка, так?
— Нижний ствол четыре на десять, — объяснил Дейл. — Верхний двадцать два.
— Стреляет по одному заряду с каждого ствола, правильно? — голос Майка звучал бесстрастно, почти отсутствующе.
— Ага. Чтобы перезарядить, нужно открывать затвор.
Майк кивнул.
— Ты можешь принести эту винтовку?
Дейл некоторое время молчал.
— Отец убьет меня, если я выйду с ней из дома. Да еще без его разрешения. — Он перевел взгляд на приоткрытую дверь. На фоне темных яблонь во дворе Майка мелькали светляки. — Ладно, — наконец сказал он. — Я принесу ее.
— Хорошо, — Майк повернулся к Кевину. — А у вас дома есть что-нибудь?
Кевин поскреб щеку.
— Нет. Я хочу сказать, что у отца есть автоматический пистолет сорок пятого калибра… Вернее, полуавтоматический… Но отец держит его в нижнем ящике своего шкафа. И ящик запирает.
— Ты можешь взять его оттуда?
Кевин принялся мерить пространство шагами, продолжая тереть щеки.
— Это его боевое оружие! Это как… Ну как трофей, или сувенир, который подарили ему друзья по взводу. Мой отец был офицером во время Второй Мировой Войны и… — Кевин неожиданно замолчал и остановился. — Ты думаешь оружие годится против того, что убило Дьюана?
В полумраке согнувшаяся фигура Майка казалась присевшим и приготовившимся к прыжку большим животным. Но волнение, которое он испытывал, отражалось только в напряжении его позы, но никак не в голосе.
— Я не знаю, — произнес он так тихо, что его голос едва можно было разобрать на фоне писка насекомых в саду позади курятника. — Но я думаю, что Рун и Ван Сайк являются частью всего этого, а никто не сказал, что их нельзя убить. Ты можешь принести пистолет?
— Могу, — после долгого молчания кивнул Кевин.
— А пули к нему?
— Да. Отец держит их в том же самом ящике.
— Все оружие мы будем держать здесь, — объяснил Майк. — Если понадобится, мы его заберем отсюда. У меня есть мысль…
— А как ты? — спросил Дейл. — Твой отец ведь не ходит на охоту, так?
— Нет, не ходит, — согласился Майк. — Но у Мемо есть ружье для охоты на белок.
— Какое ружье?
Майк развел руки примерно дюймов на восемнадцать.
— Вы помните в кино ружье, из которого стреляет Уайт Ерп? Ну, еще такое длинное, — пояснил он.
— Тот Бантлайн-спешиал? — сразу воодушевился Харлен и его голос звучал слишком громко. — У твоей бабушки есть Бантлайн-спешиал?
— Да нет же, — отмахнулся Майк. — Оно просто похоже на такое ружье. Мой дедушка заказал его для бабушки в Чикаго сорок лет назад. Это как и у Дейла ружье четыре на десять, только с пистолетной как ее там…
— Ручкой, — подсказал Кевин.
— Ага. Ствол примерно полтора фута длиной и еще такая симпатичная пистолетная ручка. Мемо всегда называла его «ружьем для охоты на белок», но, мне кажется, дедушка привез его потому что там, где они тогда жили… В Чичеро… Было довольно неспокойно.
Кевин Грумбахер присвистнул.
— Приятель, иметь такие ружья запрещено законом. Оно называется обрез, вот что это такое. Твой дедушка случайно не был членом банды Аль-Капоне, а Майк?
— Заткнись, Грумбахер, — холодно оборвал его Майк. — Ладно, мы приносим сюда оружие, которое сумеем достать. Домашним ничего не говорим. И мы спрячем его… — Он огляделся вокруг.
— Позади большого радиоприемника, — подал голос Дейл.
Майк неторопливо повернулся к ребятам, теперь лунный свет, падавший на его лицо, ясно обозначил улыбку.
— Заметано. Завтра нам кое-что предстоит. Кто хочет переговорить с миссис Мун?
Мальчики поежились и продолжали молчать. Наконец заговорил Лоуренс:
— Я хочу.
— Нет, — мягко сказал Майк. — Ты нам нужен для другого важного задания.
— Какого? — спросил Лоуренс, поддав ногой пустую банку на полу. — У меня нет даже ружья, как у вас.
— Ты слишком мал…, — начал хрипло Дейл.
Майк коснулся его руки и обратился к Лоуренсу.
— Если тебе понадобится ружье, ты всегда можешь взять двустволку Дейла. Тебе когда-нибудь приходилось стрелять из нее?
— Да тысячу раз… Ну, пару раз точно.
— Отлично, — кивнул Майк. — В таком случае мы поручим тебе, когда будет необходимо, слетать на велосипеде на поиски Руна и, вернувшись, доложить где он.
Лоуренс кивнул. Он, конечно, понял, что его подкупают, но полагал, что не останется в проигрыше.
— С миссис Мун поговорю я сам, — заключил Майк. — Я знаком с ней довольно хорошо, потому что часто пропалывал им газон и иногда вожу ее на прогулки. Просто узнаю, не знает ли она еще чего, что не рассказала Дьюану.
Они посидели еще немного, не желая расходиться по домам в такой темноте.
— А что ты сделаешь, если Солдат придет сегодня ночью? — обратился Харлен к Майку.
— Отыщу бабушкино ружье, — прошептал тот. — Но сначала попробую подействовать на него святой водой. — И он прищелкнул пальцами, будто припомнив что-то. — У меня же есть кое-что для вас, ребята. Принесите завтра с собой по бутылке.
Кевин высокомерно сложил на груди руки.
— Интересно, почему это действует только твоя католическая святая вода? А не всякие причиндалы из моей лютеранской церкви? Или пресвитерианские штучки Дейла?
— Не смей называть мою церковь штучками, — огрызнулся Дейл.
Майк с любопытством посмотрел на них.
— А в вашей церкви тоже есть святая вода?
Трое мальчиков отрицательно покачали головами.
— Ни в одной церкви нет таких странностей как у вас, католиков, — сказал Харлен.
Майк пожал плечами.
— Но на Солдате эти странности же сработали. По крайней мере святая вода… Тело Господне я еще не пробовал. А у вас есть причастие?
— Да, — в один голос ответили Дейл и Кевин.
— Мы можем притащить немного хлеба, оставшегося после причащения? — обратился Дейл к Лоуренсу.
— Как? — спросил тот.
Дейл на минуту задумался.
— Ты прав, легче стащить у них из-под носа двустволку, чем святые дары. — И он махнул Майку. — Ладно, так как твои штуки сработали, то тащи и для нас немного святой воды.
— Давайте наполним ею воздушные шары, — вмешался Харлен. — И разбомбим этих чудил. Пусть-ка повертятся и пошипят словно черви на сковороде.
То ли эта шутка подействовала на ребят, то ли что другое, но они спокойно разошлись по домам, решив подумать об этом до утра.
На следующее утро Майк разнес свои газеты за рекордно короткое время и уже к семи часам был в ректорской. Миссис Маккафферти была уже там.
— Он спит, — зашептала она прямо на лестнице. — Доктор Пауэлл дал ему что-то для сна.
— А кто такой доктор Пауэлл? — недоуменно спросил Майк.
Миниатюрная женщина стояла перед ним, сложив руки на животе, и взволнованно вертела пальцами над передником.
— Это доктор из Пеории, которого привез доктор Стаффни вчера вечером.
— Это так серьезно? — прошептал с ужасом Майк, но тут же вспомнил: коричневые черви падали из открытого воронкой рта Солдата прямо на отца Каванага, они извиваясь заползали прямо ему под кожу.
Миссис МакКафферти поднесли руки ко рту, будто собираясь заплакать.
— Они не знают, что это с ним. Я слышала, как доктор Пауэлл сказал, что отца Каванага перевезут в больницу св. Франсиска прямо сегодня, если ему не станет лучше…
— Больницу св. Франциска? — шепотом повторил Майк, взглянув на верхние ступеньки лестницы. — Прямо в Пеорию?
— Там у них есть аппарат для искусственного дыхания, — объяснила она и замолчала. Пожилая женщина едва могла говорить. И совсем тихо, почти про себя добавила, — Я всю ночь провела в молитвах. Просила Пресвятую Богородицу, чтобы она помогла несчастному молодому человеку…
— Можно мне войти? Я только посмотрю на него, — спросил Майк.
— Нет, нет, нельзя. Они боятся, что это заразно. Никому не разрешается входить туда кроме меня и докторов.
— Но я был рядом с ним, когда это случилось, — сказал Майк, не став уж упоминать о том, что они вместе внесли больного в дом, когда тот заболел. Он не думал, что черви могут перебираться с одного человека на другого…, хоть одна мысль об этом сразу заставила его сердце сжаться. — Пожалуйста, — попросил он, напустив на себя самый что ни на есть ангельский вид кроткого алтарного служки. — Я даже не стану входить в комнату, только посмотрю с порога.
Миссис Маккафферти неохотно уступила. Они на цыпочках прошли вместе в холл, затем как можно тише открыли темную тяжелую дверь. Она даже не скрипнула.
Волна тяжелого запаха накатилась на Майка даже прежде, чем он успел отшатнуться. Запах чрезвычайно напоминал то зловоние, которое распространялось от Школьного Грузовика и шло изнутри туннелей, только здесь он был гораздо хуже. Зловоние распространялось из темной комнаты на волнах горячего, спертого воздуха. Майк зажал рукой нос и рот.
— Мы не открываем окон, — чуть извиняющимся тоном объяснила миссис Маккафферти. — Его две ночи трепала самая жестокая лихорадка.
— Но запах…, — еле выговорил Майк, его уже тошнило.
Экономка оскорбленно нахмурилась.
— Ты хочешь сказать, что пахнет лекарствами? Белье я меняю каждый день. Тебе не нравится этот легкий запах лекарств?
Запах лекарства? Можно сказать и так, если называть лекарством гниющее и разлагающее тело. Можно сказать и так, если вы считаете медный привкус крови и вонь давно сгнившего мяса лекарством. Он посмотрел на миссис Маккафферти. Совершенно очевидно, что она ничего не чувствует. Или этот запах существует только в моем воображении? Майк шагнул чуть ближе, все еще закрывая рукой лицо, он старался привыкнуть к темноте. И почти ожидал увидеть на кровати смердящий труп.
Отец Каванаг выглядел плохо, но смердящим трупом назвать его было нельзя. Не совсем. Было очевидно, что молодому священнику очень, очень плохо: его глаза были закрыты, но почти черные веки глубоко утонули в глазницах, губы были совершенно белыми и растрескавшимися, будто он брел без воды по пустыне дней десять, кожа на лице блестела, но это был не тот здоровый блеск, который появляется после пребывания на солнце, а лихорадочный блеск тяжело больного человека, слипшиеся волосы спутанными прядями облепляли череп, руки со скрюченными пальцами, лежавшие на одеяле, напоминали птичьи лапы. Рот отца Каванага был широко распахнут, и тонкая струйка слюны стекала из него на ворот пижамы. Дыхание клокотало в горле так сильно, словно там ворочали камни. В этот момент он совсем не был похож на прежнего священника.