Она бросила зонт в физиономию выскочившего из-за стола паяца и пустилась бежать. На дорожке, ведшей через двор, запуталась в подоле и едва не упала. Дьявол бы побрал нынешнюю моду! Может, в таких балахонах и удобно фланировать по набережным, но бегать – увольте!
Алекс и Нагуя ждали ее примерно в полуверсте от места, где разыгрался описанный выше трагифарс. Анита сама настояла на том, чтобы они не подходили ближе – боялась, что Максимов со своей горячностью сделает что-нибудь не так. Теперь костерила себя на чем свет стоит и желала одного: чтобы он незамедлительно научил ярмарочного скота хорошим манерам.
– Алекс, убей его! Я разрешаю!
Это вырвалось само собой, от избытка эмоций и жгучей обиды. А Максимов и рад стараться – револьвер уже сидел в его пятерне, мушка алчно рыскала в поисках цели.
– Где он?!
Анита заставила себя успокоиться и лаконически поведала о случившемся на террасе.
Алекс пришел в ярость.
– Я продырявлю эту гниду!
В минуты ажитации он выражался хуже ломового извозчика.
Гнев, бурливший в Аните, понемногу утихал, и она испугалась: а ну как верный муж истолкует ее призыв буквально?
– Нет, Алекс! Стрелять не надо… Припугни, потребуй, чтобы он выполнил все свои обязательства… ну, ты знаешь. Можешь дать ему пару затрещин, только прошу тебя, не насмерть! С полицией нам лучше не связываться.
Максимов проворчал что-то невнятное и, стиснув револьвер, устремился к усадьбе. Нагуя проводила его взглядом, полным ужаса.
– Что будет? – задала она плачущим голоском риторический вопрос, причем не Аните, а, скорее, своим эскимосским богам, которые едва ли ее услышали.
Анита немного помедлила, после чего властно распорядилась:
– Не ной! Идем за ним! Когда Алекс взбешен, всякое может случиться.
Пока они вдвоем продирались сквозь кустарник, сетуя, каждая по-своему, на неудобство одежд, Максимов бойко дошагал до усадьбы и поднялся на злополучную террасу. Здесь он наметанным глазом приметил следы фруктового побоища, описанного Анитой: кляксы от раздавленных персиков, опрокинутую вазу, искореженный зонтик. В словах любимой женщины он не сомневался, но наглядное подтверждение пережитого ею срама подхлестнуло его, и он, не увидев подле дома никого, без раздумий рванул на себя массивную резную дверь. Она отворилась, и он вошел в полутемную, без окон, переднюю, где, в сравнении с улицей, царила божественная прохлада.
– Эй! – гаркнул он. – Есть кто дома?
В глубине дома послышалось нечто, отдаленно походившее на медленные грузные шаги. Алекс решил не ждать и сунулся в первую попавшуюся комнату. Она была невелика, но обустроена вполне добротно. Кровать с пуховой подушкой, накрытая по случаю жары тонкой льняной простыней вместо одеяла. Столик на ажурной ножке, а на нем – блюдо с сушеными абрикосами, изюмом и прочими сладостями. В углу – сундук, а вернее, большой плетеный короб с крышкой. В нем, по всей вероятности, сеньор Балотелли хранил свое имущество.
– Неплохо устроился!.. – буркнул Алекс.
Он подошел к коробу-сундуку с намерением заглянуть внутрь, но в этот миг в комнату ввалился здоровенный арап, до того черный, что казалось, его натерли ваксой. Чресла прикрывало подобие набедренной повязки, а торс был обнажен, и Максимов подивился могучей грудной клетке, производившей впечатление непробиваемого панциря.
Вероятно, это и был тот силач по прозванию Отелло, о котором рассказывала Нагуя. Алекс подумал, что обретет в его лице союзника, поэтому опустил револьвер и миролюбиво произнес:
– Приветствую. А где хозяин?
Как и Анита, он начал разговор по-французски. Но арап не был расположен к беседе – он сжал толстые, как сосиски, пальцы в пудовые кулачищи и бросился на непрошеного гостя.
Максимов не ожидал столь молниеносного нападения и еле увернулся от удара, который лишил бы его не только сознания, но и самой жизни.
– Ты что, спятил?!
Алекс перешел с французского на русский, однако это не помогло. Атлет неистовствовал, и приходилось отступать к распахнутому окну, качаясь, как маятник, чтобы не попасть под убийственные молоты. Максимов изловчился и вскинул револьвер, но Отелло проявил невероятную для своей комплекции ловкость и легко – точно от комара отмахнулся – выбил оружие из руки неприятеля.
Положение сделалось критическим. Алекс владел приемами бокса и нескольких разновидностей борьбы, но смекнул, что применять их против надвигавшейся слоновьей туши так же бесполезно, как пытаться подсечкой своротить с рельсов несущийся на всех парах поезд.
Он схватил со столика блюдо со сластями и впечатал его в рожу Голиафа, после чего, не дожидаясь, пока тот протрет бельма, выскочил из комнаты через оконный проем и вновь очутился на террасе.
Из дома донесся оглушительный рык. Подстегнутый им, Максимов пробежал через террасу, но, ступив на дорожку сада, остановился. Негоже герою Кавказской войны убегать от какого-то гамадрила. Да и за револьвером надобно вернуться.
Он поискал поблизости какое-нибудь оружие. Не попалось ничего более подходящего, чем садовая лопата. Взяв ее наперевес, он пошел обратно к дому. Оконная рама затрещала, и в проем просунулся мавр. Он, без сомнения, намеревался выпрыгнуть на террасу, чтобы преследовать беглеца, однако его плечи застряли в недостаточно широком отверстии. Он рычал и дергался туда-сюда, силясь высвободиться, отчего дом шатало, как при землетрясении.
– Ага! Ну, вот ты и попался!
Максимов подскочил к нему и от души шарахнул лопатой по макушке. Бил плашмя, чтобы не убить, а только оглоушить, но не преуспел: жесткие курчавые волосы смягчили удар. Арап совсем озверел и задергался пуще прежнего. Стена захрустела – вот-вот вывалится вместе с окном.
Алекс взмахнул лопатой еще раз, но почувствовал, что позади него кто-то стоит. Повернул голову – в двух шагах за его спиной горбился пожилой индус в чалме, надо полагать, факир. Его морщинистые коричневые руки болтались в широких рукавах, а босые ноги походили на узловатые корни дерева.
Максимов временно оставил арапа в покое – подумал, что восточный старец, может статься, не так глуп, как этот боров-переросток, и с ним удастся договориться. Выразительно жестикулируя, он прохрипел:
– Где твой хозяин? Я хочу, чтобы он выплатил вам деньги. Понимаешь?
Алекс был убежден, что волшебное слово «деньги» подействует на индуса благотворным образом. В самом деле, если изверг-итальянец гнобит всю свою труппу, ни у кого из подневольных артистов нет резона его защищать. Требуется лишь донести до них мысль, что невесть откуда взявшийся русский – не враг и хочет им помочь.
– Дружба! Фрэндшип! Ву компрэнэ? Ферштейн?
Старец стоял, как пень, и даже не моргал. Он ни бельмеса не понимал из произносимого Алексом или очень удачно притворялся.
Отелло напомнил о себе надсадным сипом. Алекс всего на секундочку обернулся к нему и увидел, что рама уже наполовину выворочена. Нужно ускорять переговоры с индусом, иначе арап выберется наружу, а с ним дебаты вести – себе дороже.
Шлеп! Что-то склизкое упало сзади на шею Максимова и сей же миг обвилось вокруг нее. Он не сразу осознал, что это такое, выронил лопату и обеими руками ослабил сдавившие горло тиски. Перед помутневшим вором закачалась чешуйчатая голова с высунутым жалом. Змея!
Алекс с усилием сорвал ее с себя и шмякнул оземь. Подобрав лопату, чтобы располовинить омерзительного аспида, он краем глаза углядел, как индус выпрастывает из рукава еще одну такую же тварь.
– Ах ты ж!..
Черенком лопаты Максимов саданул факира в грудь, но не то что не опрокинул – даже не пошатнул. Индус, несмотря на преклонные лета, обладал внутренней силой, с лихвой заменявшей ему физическую.
Хр-руп! – вылетело окно особняка. Арап необъятным тюком выпал наружу, смачно приложился о террасу, но тут же вскочил на ноги и взметнул над Алексом растопыренные клешни.
Как прикажете поступить? Помыслы о гордости и отваге вмиг выдуло из головы. Самое правильное – немедленно ретироваться. Но как? С одной стороны подступает мускулистая гора, с другой торчит несокрушимый индус, а под ногами копошатся шипящие гады…
– Алекс!
Господи… Анита! Откуда и зачем?
Она бежала к нему, подоткнув платье, а впереди нее шустро перебирала ножками-стебельками эскимоска Нагуя. Максимов рад был бы их обществу, но только не сейчас.
– Уходите! – Он бросил лопату в арапа и замахал руками. – Бегите отсюда! Зовите жандармов!
Первый корпус полицейских агентов появился в Португалии еще в четырнадцатом веке, а в начале девятнадцатого к нему прибавилась Национальная полицейская гвардия. Тем не менее профессия блюстителя порядка не считалась престижной, и во многих административных округах, тем более в отдаленных, число правоохранителей было невелико. За соблюдением законности обязаны были следить гражданские губернаторы, но, как персоны, чрезвычайно загруженные делами, они не всегда находили для этого время.
Так что отыскать на Мадейре жандарма, в особенности срочно, было задачей не из легких. Максимов знал это и не надеялся на подмогу. Главное – чтобы Анита оказалась как можно дальше от места, где сейчас произойдет расправа.
Нагуя припустила еще быстрее, и, прежде чем Отелло, облепленный грязью вперемешку с расплющенными сухофруктами, занес кулак, чтобы размозжить Максимову череп, она очутилась между противоборствующими сторонами и начала вопить на такой высокой ноте, что у всех присутствовавших заложило уши.
Как ни странно, чернокожий громила утратил свой боевой пыл, что-то промямлил и стал тыкать в Алекса пальцем. Без перевода было ясно, что он обвиняет его в проникновении на территорию дома и попытке кражи. Индус поддакивал, а змеи согласно шипели. Но никто больше не нападал, и Максимов счел за благо воспользоваться моментом. Он перепрыгнул через свившихся в клубок гадюк и подбежал к Аните. Геркулес запустил ему вдогонку лопату, но промазал.
Опять завопила Нагуя. Ее голос звучал негодующе, и Максимов сделал вывод, что своих собратьев по несчастью она не боится. Стало быть, они вряд ли причинят ей вред. Убедив себя в этом, он схватил Аниту за руку и потащил прочь со двора.