Одиссей одерживает превосходство над Цирцеей, возвращает своим морякам человеческий облик, но вынужден провести с этой колдуньей целый год, потому что все-таки было бы глупо не провести с ней некоторое время. Представьте, что на одном из островов посреди моря вы повстречались с загорающей там Гретой Гарбо.
Когда товарищи убеждают его продолжить странствие, Цирцея сообщает Одиссею, что его ждут новые испытания. Сначала нужно будет посетить царство Аида, что будет первым схождением Одиссея в ад. Погружение в царство мертвых будет ужасным. Оно начинается со встречи с умершей матерью, которую Одиссей безуспешно пытается обнять. Мертвые неосязаемы, и руки Одиссея смыкаются на пустоте. «У бедных мертвецов, увы, свои печали»[26], — сокрушался Бодлер: наши утешения им не помогут.
На Одиссея надвигается еще одно привидение. Это божественный Тиресий, который пророчествует ему, что после возвращения на Итаку он будет вынужден продолжить свое странствие, нужно будет начать все сначала, еще раз сойти в ад и совершить последнее приношение Посейдону, чтобы окончательно залатать прорехи в занавесе своей судьбы.
В этих стихах обнаруживается сакральное измерение поэмы. Искупает ли Одиссей только свой грех? Или несет ответственность и за своих товарищей? И не берет ли он на себя всю тяжесть человеческих грехов, как несколькими веками спустя сделает один поддавшийся влиянию греческой мысли распятый стоик?
Затем появляются другие тени, более древние: царицы, Титаны, погибшие воины. А вот и Агамемнон! И Ахиллес, который делает ему ужасное признание: он, этот великолепный воин, предпочел бы своей посмертной славе тихую жизнь.
Многим из нас приходится каждое утро, стоя перед зеркалом, задаваться этим старым как мир вопросом: в чем смысл нашей жизни? В обретении известности или в простых радостях жизни? В том, чтобы войти в будущее или в том, чтобы славно провести время в настоящем? В том, чтобы остаться счастливым анонимом или стать Ахиллесом в аду?
Но мы здесь не ради этих вопросов! Мы в аду, во тьме кинозала… Здесь удушливый запах, здесь тревожные видения. Здесь — ужас. И Одиссей возвращается на борт своего корабля, чтобы вернуться к Цирцее, которая перед отправлением дает ему новые советы. Опасайся сирен! Берегись рифов Харибды и Сциллы! Словом, это старая и хорошо знакомая нам песня: не потеряйся, не отклоняйся от своего пути, не впади в забвение! Острова рассеяны по морю, лишь воссоединение спасает.
Следовать линиям жизни
Сначала разберемся с сиренами. Они хотят лишить человека убеждений, сбить его с пути, с его линии жизни.
Их чудовищность коренится не в жестокости. Все гораздо хуже! Они следят за всеми людьми, знают биографию каждого. Они витают вокруг, как прообраз Большого Брата. Они наблюдают за нами, как предвосхищение того кошмара, в котором все мы сегодня с удовольствием и полным согласием барахтаемся: в огромной базе данных собственных жизней, которая содержится в наших цифровых аппаратах и архивируется где-то в планетарном «облаке».
Знаем мы все, что на лоне земли многодарной творится, —
шепчут сирены («Одиссея», XII, 191). Гомер предвидел то, что появится в XXI веке: тотальный контроль, осуществляемый «GAFA»[27]. Напомним, что в «Одиссее» сирены — это птицы, а не водные создания, как их часто ошибочно изображают. Сирены атакуют нас с неба. С неба же за нами наблюдают спутники. Всякая транспарентность — это яд.
Одиссей избегает их чар, привязав себя к корабельной мачте. Затем чудища Харибда, разверстая бездна, и Сцилла, гигантский утес, отнимают жизни еще шести моряков. Гомер изображает ужасающую бурю: как любой грек, он прекрасно знал, что море — это место абсолютной опасности. Переживший шквалы скоростью семьдесят три узла не удивится, что поэт представляет нам ярость морей в виде гидры. Легко вообразить какого-нибудь моряка, вернувшегося после десятибалльного шторма, который, слушая рассказ о Харибде и Сцилле, шепчет себе под нос: «Бывало и похуже».
В заключительном эпизоде истории, поведанной Одиссеем при дворе феаков, Гомер использует последнюю возможность описать неспособность человека совладать с чрезмерностью.
Экипаж корабля высаживается на острове Гелиоса, вершине этой сакральной географии, территории всемогущего бога солнца. В символическом смысле здесь можно увидеть метафору нашей планеты Земля, управляемой Солнцем и оплодотворяемой фотонами. Цирцея предупреждает не прикасаться к богатствам звезды. Одиссей просит об этом своих моряков. Не указывает ли Гомер таким образом своим современникам на то, что человек не должен присваивать себе сокровища Земли, разграблять ее ресурсы и вынуждать делиться благами?
Несмотря на рекомендации, экипаж Одиссея нарушает приказ и закатывает пирушку из быков Гелиоса. Ох уж эти люди! Они неисправимы. А ведь Тиресий говорил Одиссею, как избежать ссоры с Гелиосом:
Будешь в Итаке, хотя и великие бедствия встретишь,
Если воздержишься руку поднять на стада Гелиоса.
Все тот же императив, навязчивая идея древних греков: не сворачивать с пути, вести себя хорошо, держаться своего курса. От эпизода с бурдюком Эола до эпизода с быками Гелиоса экипаж каждый раз нарушает приказания и ведет себя глупо, пока Одиссей спит. Сон — это забытье.
«Будьте бдительны», — говорят во время церковной службы греческие мелькиты[28].
Держите душу в напряжении, — рекомендовал Мишель Монтень.
Будьте настороже, — советовал Марк Аврелий.
Эти рекомендации, раздающиеся на протяжении веков, отражают мысль Гомера.
В итоге Гелиос наказывает экипаж корабля, насылая на них бурю.
Это будет последним бедствием, которого избежит Одиссей. Десятью днями позже он прибывает к Калипсо. Мы оказываемся в начале его «Одиссеи» и подхватываем нить повествования первой песни. Круг завершен. Может начинаться возвращение на Итаку.
Что следует вынести из этих первых песней «Одиссеи»?
Жизнь накладывает на нас некоторые обязанности.
И прежде всего не нужно нарушать размеренность этого мира.
А чтобы искупить вину, не стоит отклоняться от своего пути и отступать от намеченных целей.
И наконец, никогда не забывать о живущем в нас человеке, не забывать, откуда и куда мы идем.
Для Одиссея задача проста: вернуться на родину, изгнать узурпаторов. И он прекрасно справится с этой задачей.
Между тщеславным воином, любителем наслаждений, одурманенным поедателем лотоса или блуждающей в Аиде душой есть кое-что общее: все они нарушают одно древнее правило — отклоняются от своего пути.
С песни XIII начинается вторая часть «Одиссеи» — борьба за Итаку.
Феаки, верные своему призванию посредников между богами и людьми, доводят Одиссея до берегов Итаки. Они обещали ему помочь в сложной логистике возвращения. И Одиссей просыпается на Итаке.
Посейдон вымещает свою месть не на Одиссее — убийце своего сына, — а на корабле феаков, превращая его в скалу. Это потрясающий образ, совершенно вагнеровский! Представьте себе этот наказанный корабль — окаменевший монумент, прикованный к поверхности моря.
На современной Итаке, находящейся в Ионийском море, малюсенький островок блокирует узкий пролив, ведущий в естественную бухту. Мне так и видится в нем корабль Одиссея. Посейдон бросает этот корабль-скалу на узком проходе, связывающем мир людей и богов. Проход закрыт намертво. Конечно, Одиссей еще вернется в мир мертвых после возвращения своего царства, но путь к тем чудовищным и дивным островам будет закрыт навсегда. Прощай, магия! Пришло время разума. Добро пожаловать домой, Одиссей, в мир, о котором ты еще будешь сожалеть!
А пока он просыпается на берегу. Голова как в тумане. И снова его настигает типично греческое проклятие незнания, где он находится и что он ищет. Наш герой не узнает свой остров, потому что «сторону всю ту покрыла мглою туманною дочь громовержца Афина» («Одиссея», XIII, 189–191).
Здесь начинается вторая часть «Одиссеи», посвященная возвращению героя. Возвращение себе сладости жизни путем жестокости, восстановления порядка, уничтожения узурпаторов.
Возвращение Одиссея будет прощанием с рассказом о странствиях.
Возвращение царя
«Горе! К какому народу зашел я?», —
жалуется Одиссей («Одиссея», XIII, 200). Ничего не дается человеку легко. Гомер еще раз настаивает на этом: все зарабатывается в упорной борьбе. «В поте лица своего», — будет сказано позднее в Писании. «Ничто и никогда не достигается человеком раз и навсегда, ни сила, ни слабость, ни любовь», — добавит Луи Арагон. И Афина приуготовляет для своего любимца непростое возвращение.
Богиня является Одиссею сначала в наряде пастуха, затем в виде прекрасной женщины и, рассеяв туман, показывает ему Итаку. Она кое-что замыслила. Она поможет Одиссею отвоевать царский дворец:
Буду стоять за тебя и теперь я, не будешь оставлен
Мной и тогда, как приступим мы к делу; и, думаю, скоро
Лоно земли беспредельной обрызжется кровью и мозгом.
Готовится «камбэк» Одиссея! Будет много крови. Но все пройдет тихо. Не стоит возвращаться с фанфарами, как это сделал Агамемнон, жизнью расплатившийся за свое хвастовство. Одиссей будет скорее скромным победителем, чем высокомерным триумфатором. Не будем забывать о губительных последствиях чрезмерности как для отдельной судьбы, так и для публичной добродетели.
План Афины напоминает операцию спецназа. Тайно добраться до места, провести рекогносцировку, идентифицировать врага, наметить путь наступления и, наконец, нанести удар. «Find, fix and finish»