Кэндис пригласила свою знакомую и посадила ее напротив Хакла. Молоденькая блондинка постоянно хихикала, наверняка думая, что ее позвали в гости ради этого мужчины, и, в общем, так оно и было.
Кэндис хотела, чтобы Хакл окончательно вернулся домой и в ее круг общения; он ей нравился, и она думала, что он зря губит свою жизнь, похоронив себя в глуши, тем более в другой стране. Он не был обручен, не был женат, он предпочел уехать – в любви и на войне все средства хороши, правда? И Кэндис могла бы сделать удачный ход, если бы ей удалось прибрать к рукам горячего бывшего (ей многое не нравилось в Хакле – отсутствие амбиций и стремления быть принятым в обществе, пренебрежение к своей внешности… Но вот в спальне проблем никогда не возникало. И по этим отношениям Кэндис скучала больше, чем сама себе признавалась, как бы ни был старателен троеборец Рон). Помимо прочего в ее планы входило вернуть Хаклу престижную должность консультанта. И пусть все думают, что она потрясающая и ей ничего не стоит устроить прием на высшем уровне.
– Опять Полли, – вздохнула Кэндис, когда Хакл достал телефон, чтобы прочитать сообщение из Корнуолла. – Боже мой, она довольно назойлива, а?
Хакл нахмурился. Ну да, Полли звонила довольно часто, но это было вполне нормально в эти дни. Он уже привык.
– У нее сейчас трудности, – сказал он. – Ей требуется больше времени, чем она предполагала, чтобы сдвинуть дело с мертвой точки. Но я не знаю, почему она из-за этого так несчастна.
Он не стал говорить, что Полли скучает по нему и по Нилу. Больше всего его удивляло отсутствие в ней природного оптимизма. Обычно она безудержно рвалась в бой.
– Ну, так дела не ведутся, – сказала Кэндис. – Ты не подумывал о том, чтобы вернуться в свою старую компанию? Ты заработаешь столько, сколько тебе нужно, намного быстрее, чем на этой дурацкой ферме. Пусть твой брат сам тонет или выплывает, это будет лучше для него.
Она всегда интересовалась работой Хакла и постоянно давала ему множество полезных советов.
Хакл покачал головой. Он обещал Клемми, что никому не скажет о ребенке, даже Полли. По правде говоря, теперь, когда благодаря его усилиям ферма начала приносить прибыль, ему следовало бы уехать. Но он не мог. И не знал, как сообщить об этом Полли. Но если у нее проблемы с фургоном, если она не может добиться пользы от этого приобретения, то, наверное, ему, Хаклу, стоит остаться в Америке, чтобы просто зарабатывать на жизнь. Чертов Дюбоз…
– Не думаю.
– Хочешь, замолвлю за тебя словечко?
– Не сейчас.
«Подумать только, застрять в Штатах навечно, чтобы иметь корку хлеба за полный рабочий день! Неужели дойдет до такого?» – мысленно воскликнул Хакл.
– Ладно, ты знаком с Лили?
Лили одарила его широкой улыбкой. У нее были безупречные зубы и кожа цвета меда. Хакл вежливо улыбнулся в ответ, хотя его мысли были далеко.
– Привет! – сказала Лили. – Я преподаю йогу. Вам, судя по всему, она не повредит.
– Правда? – удивился Хакл.
В наши дни активно продается все «старомодное». Несколько простеньких столиков в кафе, дикие цветы в стеклянных банках, пара флажков, куски морского плавника тут и там – и вуаля, добро пожаловать в 2015 год. Утомительно. Уверена, вы согласитесь. Так что слава одиноким пионерам, которые полны решимости вернуть на наши столы хотя бы малую толику действительно старомодного и аутентичного.
Полли Уотерфорд не создает фальшивый уют и так называемое традиционное окружение.
Она творит свое волшебство одна, на холодной, продуваемой всеми ветрами автомобильной парковке, умудряясь сохранять чистоту рецептов безупречно испеченного крафтового хлеба, – и на сей раз термин справедлив, здесь не годится словечко «органический», которым злоупотребляют последние пять лет, – это продукция для высоких ценителей, если им посчастливится найти ее. Невзирая на погоду, Полли печет хлеб, словно для самой себя, но если вам повезет, вы ее отыщете и попробуете эти изделия, то можете считать себя истинным гурманом.
Она живет в одиночестве на маяке…
– Да ни в каком одиночестве я не живу! – сердито воскликнула Полли в своей кухне, а потом осознала, что говорит вслух сама с собой на действительно безлюдном маяке.
…что дает ей абсолютное уединение и чистоту, которые требуются для создания идеального хлеба. Она не старается что-то приукрасить, даже саму себя, что делает избранный ею трудный путь и суровые условия жизни еще более впечатляющими и достойными восхищения.
Полли проворчала себе под нос:
– Если бы я вспомнила, что приедет журналистка, я бы хоть губы накрасила. И наверное, помыла бы фургон снаружи.
Однако, если снаружи все предельно просто, внутри вы найдете нечто весьма особенное вроде невероятного, удивительного французского деревенского хлеба и булочек из цельнозерновой муки, – и кажется, нет ничего такого, что Полли не могла бы приготовить собственными руками.
Зазвонил телефон. Это была Селина.
– Милая, это про тебя пишут в газете?
– Да, – подтвердила Полли. – Из-за этой статьи я почувствовала себя какой-то колдуньей. Чудовищно одинокой ведьмой.
– Но это изумительно! – воскликнула Селина.
– Быть ведьмой?
– Она пишет, что ты самая изумительная из ее находок!
– Ну да, если вам нужны какие-то новые заклинания.
Телефон Полли запищал, сообщая о другом звонке. Она извинилась перед Селиной и ответила.
– Ты колдунья! – радостно закричала Керенса. – Яви нам свою зловещую силу!
– Заткнись, – ответила Полли. – Я не колдунья.
– Ну она так пишет, что иначе и не подумаешь!
– Знаю.
– Но это действительно хорошо, ты же понимаешь!
Полли тяжело вздохнула:
– Ты так считаешь? Вообще-то, я теперь вроде как нечто среднее между Малефисентой[19] и Командой «А»[20].
– Вот уж глупость! – возразила Керенса. – Не забывай, я гуру маркетинга. И еще учти: сейчас к тебе могут явиться все друзья Рубена.
– О чем это ты? – спросила Полли. – Я думала, Рубен растерял всех друзей, когда лишился денег.
Керенса громко фыркнула:
– Спасибо за огромное доверие к моему спутнику жизни.
– Ох, ну да, извини.
Рубен вечно общался со множеством всяких пижонов и женщин модельного типа. Полли просто предположила, что они сбежали к другому мультимиллионеру.
– Нет, ты права, – сказала Керенса. – Все они кошмарные, держат нос по ветру. Но все-таки поддерживают отношения с Рубеном на тот случай, если он снова сотворит нечто гениальное и все вернется на круги своя.
– Что ж, тогда признаю́ за ними некоторое очарование, – усмехнулась Полли. И немного помолчала. – Погоди, – спохватилась она. – А почему он посылает их ко мне сейчас?
Рубен явно слушал их разговор по громкой связи и тотчас вмешался:
– А вдруг ты скатилась бы в помойку? – закричал он. – Что, если бы ты перебралась в фургон и занялась вывозом мусора? Черт, не глупи! Конечно, я должен был выждать некоторое время и посмотреть, что у тебя получится.
– Ох, – вздохнула Полли. – Ну, наверное, спасибо.
– Не стоит благодарности!
– Ты даже на фото похожа на ведьму, – сказала Керенса.
– Хватит! – рассердилась Полли. – У моей мамы уже случилась паническая атака!
Да, в тот день, попозже, приехал фотограф – о чем Кейт забыла упомянуть, так что Полли так и не накрасила губы кроваво-красной помадой. Ветер к тому времени усилился, вокруг не было ни души. Фотограф заставил Полли присесть на бордюр автостоянки; фургон смутно маячил за ее спиной, а за ним вырисовывалась громада горы Полберн. На снимке светлые волосы Полли – оттенка «клубничный блонд» – развевались на ветру у нее за спиной, а она смотрела на море задумчиво, или, как решила ее мать, с несчастным видом, будто говоря: «Боже, все это какая-то ошибка!» Подпись под фото гласила: «Безупречность в Полберне».
– Одинокая невинная ведьма! – весело воскликнула Керенса. – Так даже лучше!
Хакл нашел ссылку в Интернете. Он уставился на снимок, и его сердце сжалось от тоски так, что он едва мог вздохнуть. Полли выглядела очень грустной; он никогда не видел ее такой. И она похудела. Где ее пышная грудь, мягкий изгиб бедер? Эта Полли была угловатой и задумчивой.
Его пронзила острая ностальгия по той жизни: по тихим вечерам, когда они слушали крики чаек, дразнили Нила, вместе читали, или готовили, или просто были рядом и ни один не выходил из комнаты, не поцеловав другого или не обняв. Ему хотелось дотянуться до Полли, но, похоже, их уносило все дальше друг от друга. Хакл распечатал статью, потом сложил ее и спрятал в свой бумажник.
Пришло сообщение от Кэндис:
Хочешь, чтобы я переговорила насчет новой работы для тебя?
Конечно, о чем еще могла думать Кэндис утром в воскресенье и наверняка уже после тренировки. Она приглашала Хакла на бранч с ней и Лили – смузи из трав, омлет из яичных белков и Рон, болтающий о своем портфолио…
Хаклу не хотелось сейчас отвечать ей. Как не хотелось признаваться себе в том, что он в обозримом будущем никуда не уедет, он застрял на ферме, и даже если бы каким-то чудом объявился Дюбоз, ему, Хаклу, все равно нужна была работа, чтобы они с Полли могли протянуть долгую зиму в Корнуолле. Ведь из статьи было совершенно ясно: Полли вообще не зарабатывает денег. А они жили в башне маяка, требовавшей утепления, и вообще там нужно было многое сделать, чтобы это место стало по-настоящему пригодным для жизни. Им нужны были деньги! Им нужны были деньги, черт побери! Хакл любил Полли, но сможет ли она добиться успеха? Что-то непохоже. Действительно непохоже. Хакл долго смотрел на фотографию и прикидывал: как сообщить ей, что он еще не скоро вернется домой и чувствует себя так, словно разрывается пополам?
Хакл целую вечность не мог дозвониться до Полли. Он предполагал, что ей сейчас все звонят, высказывая свои соображения. И надеялся, что их мысли позитивны. Наконец звонок прошел, звук был металлическим и очень далеким…