Глава 33
Диляра не оборачивалась и не останавливалась подождать мальчишек, Миккель с Матсом едва поспевали, а она обошла домик «Кают-компании» и вывела их на каменистый пляж.
Здесь было удивительно тихо. Пассажиры теплохода толпились у столиков или ушли фотографироваться к маяку.
– Гнездо чайки! – сказала Диляра, показывая на землю. – Пустое уже. Я нашла.
Матс посмотрел на песок и на неглубокую ямку с пучком засохшей травы.
– Это не гнездо! – возмутился он. – У гнёзд веточки! Они на деревьях! Не знаешь, а говоришь!
Пусть девчонка не задаётся.
Но она с ним даже не спорила. А вместо этого строго спросила:
– Сколько тебе лет?
Ростом она была как раз с него, а разговаривала, как будто была здесь главной. Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы она победила. Матс показал четыре пальца, но потом для верности прибавил к ним и большой.
– Вот сколько! – сказал он.
– Матси, ты жулишь! – заявил Миккель. – Один палец лишний! А мне уже семь.
Девочка кивнула. Может, она и не поняла, что Миккель только что заложил Матса.
– Мне уже шесть, – невозмутимо сказала она. – Дальше там биостанция. Но туда нельзя. Тут везде заповедник.
– Ты тут живёшь? – спросил Миккель. Он немножко завидовал, и это было нехорошо. Никому не надо завидовать. К тому же у их бабушки было тоже здорово. Вот только остров, пожалуй, ещё лучше – не важно, что он не настоящий.
– Только на каникулах, – ответила девочка. – Скоро в школу уже. В первый класс.
Миккель понимающе кивнул, как старший:
– А я во второй.
Раз она жила здесь только в каникулы, получалось почти как у них с бабушкой. А значит, можно и не завидовать.
– На маяк пойти нельзя, – сказала девочка. – Там заперто. – И она поковыряла песок носком ботинка. – Ключи у мамы. Она не пустит никого.
Миккель заволновался. Вот если бы можно было подняться с ней на маяк! И посмотреть с башни на море! Как настоящий смотритель! Которые бывают только в кино и в книгах.
– А может, пустит? – с надеждой спросил он. – Может, она пускает знакомых? Моя бабушка её знает.
Девочка покачала головой.
– Никого не пустит, – сказала она и повернулась к дому. – Мне пора, мне надо помогать.
Миккель почувствовал, что опять чуть-чуть завидует. Вот бы можно было пожить тут с ними, разносить стаканы людям с теплохода и владеть ключом от маяка! Тогда – да, тогда Миккель был бы важным человеком. По-настоящему. Может быть.
– Пошли, Матси, – сказал он.
– Дура какая-то, – ответил Матс.
Глава 34
Рявкнула и умолкла сирена на теплоходе, и Марта увидела, как все пассажиры засуетились.
Такая сирена, наверное, означала «Пять минут до отправления!» или «Отплываем через десять минут!»
Туристы в последний раз щёлкали телефонами, фотографируя маяк и природу, нервно караулили, когда отойдут другие, чтоб быть единственными на фотографии с маяком; а после них то же место занимали следующие.
Во дворе «Кают-компании» складывали и убирали стулья. Платили здесь сразу, как только получали напитки, чтобы не создавать суматоху перед отплытием и чтобы никто не ушёл не расплатившись и никто, чего доброго, в ожидании счёта не опоздал на корабль.
– Всё, сейчас опять будет тихо-мирно! – сказал темноглазый мальчик, прислонившись к стене домика рядом с Мартой. По пирсу сплошным потоком возвращались на теплоход туристы. – Когда никого нет, тут у нас хорошо на самом деле.
Марте очень не хотелось опять краснеть, да и причин для этого не было. Странно, но она ничего не могла с собой поделать.
– Ты тут живёшь? – спросила она, точь-в-точь как до этого Миккель спросил Диляру. И точь-в-точь как Диляра, мальчик ответил, что приехал только на каникулы.
– Тут вся работа – в сезон! – пояснил он. – Каждый день два теплохода, потом «Балтийская принцесса» – здоровенный паром, потом «Водолей» с курортниками из Эккернфёрде. Простые яхты тоже заходят, но тоже, конечно, большинство летом. В целом не так уж много, просто все сразу, в час пик!
– Кошмар, – ответила Марта, сама не зная, годится ли такой ответ.
– Три года назад мама вложилась в «Кают-компанию», – рассказывал мальчик. – Так сказать, рискнули деньгами. Но дело пошло, не жалуемся. Только работы иногда до фигища.
Марта кивнула.
– Я тут и официантом, и грузчиком, из города вожу продукты, обратно – сдаю пустые бутылки, – продолжил он, показывая на лодку, которая покачивалась у пирса рядом с «Грозой морей». На носу красовалось название «Картал». – В общем, я у неё придворный поставщик всего и вся.
Марта засмеялась и опять понадеялась, что правильно отреагировала. Туристы на причале хаотично толпились, садясь на пароход.
– Энес, – сказал мальчик и протянул ей руку, как будто опять помогал выйти из лодки на сушу. – А тебя? И почему вы приплыли с Ингой?
– Она наша бабушка, – ответила Марта. – Живём сейчас у неё, потому что мама в больнице. Правда, ей уже лучше. Меня зовут Марта, – она пожала ему руку, и её опять обдало электричеством, но теперь, если бы она мгновенно отдёрнула руку, Энес бы точно заметил, что с ней что-то не так.
– Ох ты, – покачал головой Энес. – Сочувствую.
– Что значит «Картал»? – спросила Марта, показывая на его лодку. – «Гроза морей», конечно, дурацкое название для такой маленькой лодки, как наша, но, по-моему, она уже сто лет так называется. – Пусть Энес не думает, что ей самой это не бросилось в глаза.
– А по-моему, весело! – сказал он. – Картал – это… вроде орёл. Тоже не очень подходит к нашей лодке, да? Это по-турецки.
– Правда, что ли? – удивилась Марта. Ага, значит, Энес турок. Только так говорить не надо. Правильно говорить «человек с турецким миграционным бэкграундом»*. Хотя в сущности, конечно, одно и то же.
– Откуда наша бабушка знает турецкий? – спросила она.
Энес непонимающе уставился на неё:
– Чего-чего?
– Ну, вы же с ней говорили! Когда мы только приплыли, – напомнила Марта.
Энес ещё немного попялился на неё, а потом вдруг расхохотался.
– По-турецки! Ну ты скажешь тоже! Это же платтдойч*, – объяснил он наконец. – Ты что, платтдойч не знаешь?
Только-только Марта пришла в себя – и снова вся кровь прилила к лицу, ещё сильнее, чем раньше. Ну не знает она платтдойч – так почему Энесу надо сразу над ней смеяться?!
– А что такого? В Гамбурге на нём вообще не говорят, – сказала она.
Энес уважительно закивал. Может быть, заметил, что ей обидно, и попытался это загладить.
– Гамбург, классно тебе! – сказал он. – Я там три раза был. Город что надо, честно. Пожил бы там. А может, и нет. Не важно.
Марта решила больше не обижаться. Она вспомнила, что ей пришло в голову, когда она только-только увидела Энеса.
– Ты будешь рыбаком? – спросила она, кивнув на его блузу.
Энес немного смутился, а потом опять рассмеялся.
– Не-не, это для туриков, – ответил он. – Для туристов. Чтоб у нас тут выглядело всё по-морскому, типа того. Я после школы хочу в университет, на экономическую информатику. Если возьмут с моими оценками, – и он поморщился.
«Сколько же ему всё-таки лет?» – подумала Марта. Но не спросила. Потому что тогда пришлось бы и ей сказать, сколько ей лет, и, наверное, он бы посчитал её ребёнком. Она вспомнила про носовые платки в лифчике у Дезире – может, и не такая плохая идея.
– А я математику ненавижу! – сказала она.
Энес засмеялся.
– Пойду помогу с уборкой, – сказал он. – После туриков с теплохода такой свинарник всегда!
Глава 35
Во дворике мама Энеса как раз протягивала бабушке конверт.
– Пересчитаешь? – спросила она. – С тех пор как ты стала приклеивать эти наклеечки с маяком, варенье раскупают в два счёта. Кстати, Энес нарисовал новую табличку – «Варенье домашнее», очень красиво написал от руки. Сказал, так лучше, чем напечатанная. Типа, пусть выглядит как у бабушки в деревне, и им ещё больше понравится. Похоже, сработало.
Бабушка вздохнула.
– Сумасшедшие люди, – сказала она.
– Вообще-то мы тебя ждали позавчера, – сказала Айлин. – Так вроде договаривались, помнишь? Если бы ты не приплыла сегодня, я бы послала Энеса проверять, как ты там. Мы уж заволновались.
Бабушка покачала головой:
– Нежданные гости нагрянули, ты же видишь, – и она развела руками. – Марлена попала в больницу в Нью-Йорке.
Малыши, все трое, давно стояли неподалёку, в двух шагах от бабушки, и слушали молча, но на этом месте Диляра не удержалась. Она толкнула в бок Миккеля:
– Нью-Йорк в Америке. Что твоя мама там делает?
Миккель открыл было рот, но Матс его опередил:
– Она продаёт деньги. Называется «биржа».
Диляра сердито нахмурилась, как будто решила, что Матс над ней издевается.
– Так никто не делает! – сказала она. – Деньги продавать нельзя!
– А вот можно! – задиристо крикнул Матс, и одновременно с ним Миккель стал объяснять:
– Это называется «торговать акциями» и «бумагами».
Он понадеялся, что Диляра не будет докапываться до сути. Он и сам не до конца понимал и никогда этим не интересовался. Просто такая работа, которую делают мама с папой, и понимать её не обязательно.
– Ха-ха-ха! – ответила Диляра и покрутила пальцем у виска. – Ну и как это, по-твоему, делать? Ничего же не заработаешь! Смотри: я хочу продать тебе три евро – ты что, дашь мне за них четыре, что ли? Это фигня. Значит, в Нью-Йорке живут дураки!
Не говоря больше ни слова, она стала собирать мусор: тут и там валялись грязные салфетки и бумажки от мороженого. Матс с Миккелем стояли молча.
– На один евро больше! Спорим, никто не даст? – сказала она вполоборота. – Я скоро пойду в школу!
«Всё это я и так давно знаю, – подумал Миккель. – Надо будет ещё раз спросить у папы. Она, конечно, права. Как можно продать деньги – и заработать? Правда, фигня какая-то».
– Лучше пусть твоя мама тоже купит кафе, – сказала Диляра, бросая мусор в большой чёрный мешок. – Слышишь? Вот где люди деньги платят. Много-много. Увидишь! – И она отправилась за мусором по второму кругу.