На фото в интернете оказалась красота неописуемая. И Саша усердно принялась искать жилье в этом самом Дубнино. Нашла. Целый деревенский дом, правда в соседней деревне, но рядышком, речку узкую через мост перейти- тут тебе и Дубнино.
– Куда? Зачем? Мы Москву еще не видели, а ты в глушь собралась? – Ахнули и Никколо и семья Россетти. – Алессандра, почему ты не можешь отдыхать, как нормальные люди?
– И правда, Сань? – поддержала мужчин Соня.
– Это вы отдыхаете. А я должна убийцу найти.
– Никому ты ничего не должна. Узнала какую дверь ключ открывает? Узнала. Вот и все.
– Деньги Елене вернем. Ишь, надумала! Найди ей убийцу. Ей надо, пусть сама и ищет.
– Вот, кстати, о Елене. Мы же на ужин приглашены! – Вспомнил Никколо.
Саша состроила гримасу и отправила хозяевам дома в Дубнино сообщение с просьбой о бронировании.
Глава 9.
На следующий день ответа из деревенского дома еще не пришло.
Саше не терпелось скорее оказаться в маленькой деревне, но компания заявила, что хватит идти у нее на поводу. В принципе… только в принципе! – они не против посмотреть на экзотику, а такая деревня была экзотикой даже для городских до мозга костей россиянок. Но нужно позаботиться о быте, купить продуктов, приготовить еду, тогда, может быть… И то на пару ночей, не больше. Итальянцам пообещали бонусом Москву и музеи Кремля, тогда они, скрепя сердце, согласились. На третий день они начали уставать от маленького городка – ни ресторанов, ни кофеен, совсем не итальянский образ жизни. Мысль о том, что где-то есть еще более затерянные места, вызывала печаль в их горячих взорах. Пора, пора выбираться в цивилизованный мир…
Скрасило день итальянцам приглашение Елены. Она заехала лично, сообщила, что договорилась с единственным местным заведением, той самой столовой под название «Изба», где подавали Сашину «куриную лапшу мечты». На один вечер заведение должно было превратиться в ресторан высокой кухни. Саша хихикнула, вспомнив простые столы и поцарапанные столовские стулья, но ничего не сказала. Высокая кухня, так высокая кухня.
Но главное, что примирило девушку с задержкой, это звонок следователя. Андрей разрешил Саше посмотреть, над чем работал последнее время краевед. Предупредил, правда, что в его бумагах сам черт ногу сломит.
Сонька отправилась поплавать в Клязьме, где вода доходила до середины бедра, но течение было таким быстрым, что даже схватившись руками за илистое дно, не удержишься, несет вода дальше, мимо монастыря на горке, маковок церквей, деревянных домиков.
Оказалось, что зона пляжа- место безалкогольное, даже участковый регулярно наведывается, итальянцы погрустнели и остались дома. В конце концов с бокалом холодного просекко можно и на террасе посидеть. О Соньке беспокоиться не стоило, в жаркий июньский день на пляже было достаточно народа, да и вряд ли можно утонуть там, где воды по колено…
***
Сотрудник Андрея, проводивший девушку в дом, показал на стеллажи, заполненные бумагами, вздохнул:
– Не знаю, как вы это все просматривать будете!
– А я все не буду. Мне нужно то, чем Роман Петрович занимался последнее время.
– Зря вы время тратите… и я тут с вами. Упал мужик, не молод уже был, шел издалека, встал на мосту отдышаться, вот голова закружилась, и упал.
– А ДНК?
– Какая ДНК? Вы о чем?
– Ну… преступника.
– Проверяли рану на металлизацию.
– На что?
– Частики металла с моста на том месте где он упал. И частички крови на мосту тоже.
– И как?
– Что как?
– Металлизация.
– Никак, тело всю ночь несло течением, какая металлизация, какая ДНК, вы что, девушка!
Теперь вздохнула Саша и уселась за стол Романа Петровича. Нагромождение папок повсюду – на стеллажах, на столе, в компьютере множество файлов. Это год будешь смотреть- не пересмотришь. И знать бы, что искать! Саша понадеялась на всегдашнее везение и интуицию и открыла первую, самую верхнюю папку с распечатанными листами формата А-4.
Лишь в третьей папке ей попалось что-то интересное. Наверное, Роман Петрович готовил к печати историю колдуна, предка Марины Павловны, потому что выглядело это, как исторический роман:
« Нежным переливом пропели полдень колокола Сретенского монастыря. Варвара вздрогнула, перекрестилась мелко и, почти на цыпочках, завернула за угол.»
История закончилась быстро, как раз Саша вошла во вкус, а в конце даже вздрогнула, ничего себе предки у Марины Павловны, какая чертовщина с проклятием города! Но что было дальше? Увы, в компьютере ничего больше на эту тему не нашлось, и в папке ничего другого не было. Прошло часа два, пока Саша рылась в файлах, папках, толстых блокнотах. В одной из папок неожиданно отказалась та же сама история, распечатанная, листы разложены по порядку, только на сей раз со множеством пометок шариковой ручкой. Видимо, Роману Петровичу так проще было работать – распечатывал и правил от руки. Хорошо, хоть учительский почерк был разборчивым.
Саша записывала в телефон вопросы, которые ставил сам себе Роман Петрович.
Врет! – написано было в самом начале. – Зачем врет?
Мишка водился с разбойниками?
Заговорил клад? Варвара избавилась из-за клада. Любовник. Алену любил? Отомстила.
Записи Ярова. Схроны.
Ничего не понятно. Саша вернулась к компьютеру и забила в поиск файлов: Алена. Тут же появился документ.
Бывшая монахиня, Алена стала предводительницей разбойников. О ее удачливости ходили легенды, говорили, что и пуля не брала, потому что заговоренной была. С большим отрядом Алена награбила несметные сокровища, даже не успевала прятать. И клады у нее были заговоренные, по легенде помогал ей колдун.
В компьютере пометок не было, но Саша поняла ход мыслей краеведа.
У колдуна Ярова были отношения с Аленой-разбойницей, он и ее от пули заговаривал, и ее клады. А жена приревновала, вот и «сдала» муженька. История наоборот. Обычно мужчины доносили инквизиции на неверных жен и любовниц, их и сжигали, как ведьм. А тут, видите ли, жена мужа сдала. Но чтобы сжечь? Неужели это не легенда а правда? Инквизиция – это в Европе, как же колдуна сожгли?
Саша забила в поиск компьютера – «инквизиция» и ей снова повезло, вышло целых четыре файла. Один так и назывался – «Инквизиция в России». И чем больше девушка читала, тем выше поднимались брови и шире открывался рот.
«Сожжение живьём как вид казни в отношении «преступников против Христовой веры», широко употреблявшийся в Европе, не обошёл и Россию. Впервые на Русской земле его применили в 1227 году в Великом Новгороде. В 1504 году в Москве были сожжены живьём многие члены секты так называемых «жидовствующих».
В 1649 году огненная смерть была включена в Соборное уложение царя Алексея Михайловича как юридическая норма. Особенно много старообрядцев – несколько тысяч – было казнено в огне во второй половине XVII века. В отличие от Западной Европы, сожжение религиозных преступников в России производилось в срубе, и публика не видела мук приговорённого.
Последние огненные казни состоялись в России при императрице Анне Иоанновне, в правление всесильного Иоганна Бирона. В 1738 году было сожжено живьём шесть человек, а в 1739 году – один. Известный русский историк, «птенец гнезда Петрова» Василий Татищев, будучи в то время уральским губернатором, лично вынес два приговора к сожжению за отступничество от православия. Для сравнения: в отдельных странах Западной Европы сожжение живьём практиковалось до первой четверти XIX века включительно.
В дохристианскую эпоху знахари, волхвы, колдуны и волшебники на Руси не преследовались, напротив, к их помощи частенько прибегали. А вот после Крещения Руси и утверждения христианства на всей территории, монополия на чудеса принадлежала уже официальной религии.
На Руси в древности к сожжению ведьм и колдунов прибегали очень редко, в летописи встречаются лишь несколько таких случаев:
1227 год, Новгород: пострадали 4 волхва;
1411 год, Псков: приговорены 12 вещих женок;
1493 год, Москва: казнены некие Иван Лукомский и переводчик Матиас, за заговор против Ивана III;
1504 год, Москва: 8 еретиков из числа “жидовствующих”.
А вот далее по нарастающей: на костер взошли и те, кто смел кушать телятину в пост, и 15 волховавших женок, колдуны и богохульники всех мастей. При Романовых костры пылали чаще. Даже в Соборном уложении 1649 года, а позднее и в других указах, регламентируются преступление, за которые виновных ждет такая кара. В том же XVII веке в огне погиб и знаменитый протопоп Аввакум с товарищами.
Костры горели аж до 1739 года, последней жертвой стала некая Кисябика Байрясова, башкирка, которую насильно окрестили, а она, 60-летняя негодница, посмела вернуться в веру предков.»
– Нифига себе! – У Саши не было слов. Вот тебе и инквизиция в России. Ужас какой!
Перед глазами снова всплыла картина: такая знакомая площадь у стен Сретенского монастыря, горящий сруб, любопытствующие. И лицо колдуна в языках пламени. Брррр… А ведь площадь за триста лет совсем не изменилась. Ну, если не брать во внимание ту самую столовую, да и то она под низкими сводами старинного дома работает.
Итак, что мы имеем. Саша еще раз просмотрела найденные бумаги. Полистала блокноты. А ведь все складывается в логическую цепочку!
Мишка Яров- колдун женился на Варваре. а любил Алену. Ну, это мы уже не узнаем, любил, или просто сотрудничал. В любом случае их отношения были в тайне. Яров заговаривал саму Алену от пули, а клады от случайного обнаружения. Варвара узнала и донесла. И что дальше? А дальше либо драгоценности старинные в семье были, либо кто-то нашел записи колдуна о кладах. Наверняка Варвара их спрятала – самой пригодится. И даже не кто-то, а родители Марины Павловны. Или их родители, во всяком случае, совсем недавно. Отсюда и деньги на ремонт. Не на отпуск на юге они копили, они драгоценности продали.
Саша вскочила, но тут же плюхнулась обратно в кресло. Но причем здесь убийство Ульянова? И смерть отца Марины Павловны?