– Так вот же мы. прямо у ворот стоим. А вашей машины не видно.
– Так и вас не видно. Тут ничего не видно.
– А название улицы есть?
– Нет.
– Возвращайтесь к мосту, оттуда по нормальной дороге налево, вы, похоже, не в ту сторону уехали.
– Так здесь не развернешься! И где теперь мост и нормальная дорога – не понятно.
– Церковь видите? Она подсвечена.
– Видим!
– Езжайте к церкви, там муж вас встретит, – хозяйка отключилась.
Пообещав доплатить водителю, Саша приободрилась. У церкви снова набрала хозяйку.
– Муж вас не видит.
– Мы его тоже не видим!
– Что у вас хоть рядом?
– Церковь. Слева.
– Как слева, она должна быть справа!
– А она слева!
– Вижу! – сказал водитель. – Аварийка включена. Вооон там, далеко, видите?
Саша ничего не видела. Но водитель повеселел и через пару минут они уже пристроились в хвост огонечкам и, наконец, были в нужном месте.
– Изба! – выдохнул Никколо, восхищенно вглядываясь в темноту за окном.
Изба оказалась добротным и вполне современным деревенским домом с тремя комнатами, большим садом, классическим деревянным фасадом и резными окошками.
Хозяйка показывала Саше дом, ее муж поманил Никколо за собой, показал, как открывать и закрывать ворота и калитку.
– Он что у тебя – немой? – Тихонько спросила хозяйка, ведь все это время Николо только кивал, не издавая ни звука.
– Он итальянец, – решилась Саша, не выгонят же их в ночь с буржуйским гостем.
– У нас французы жили, вот только что уехали, – похвалилась хозяйка. -Итальянцев езе не было.
– Уф, – Саша махнула Никколо, – Личность раскрыта, можно открывать рот.
Через несколько минут они остались вдвоем в доме. Пока занимали комнаты, а Саша запихивала продукты в холодильник, ведь тетя Люба и Сонька выдали им в дорогу огромные сумки – в тьмутаракань надо со своим! – все было нормально. Уже сваренные пельмени, судочки с супом, пироги, котлеты, отварные яйца, овощи, бутылки с водой заняли свое место на полках. Саша с Никколо еле дотащили сумки в дом, чуть не надорвались.
А когда все дела закончили и стрелки приблизились к полуночи, наступила такая тишина, что звенело в ушах. Как будто во всей Вселенной остался ишь этот домик и два человека в нем.
Никколо отправился спать. Buona notte – и дверь в его комнату закрылась. Нет, Саша и не собиралась приглашать его к себе, но мог бы ради приличия проявить какие-то… поползновения. Умотали карабинера российские дороги!
Сон не шел. Слишком тихо, слишком непривычно, хорошо, хоть она не одна! Хотя страха перед ночью за окном не было, кто в глухой деревне к тебе полезет! Но Саша так и ворочалась еще два часа, чтобы полтретьего наконец забыться беспокойным сном.
– Что случилось? – На часах было еще только три, в комнате светло, а Никколо разбудил девушку. – Я полчаса назад уснула! Туалет там. – махнула он неопределенно вдаль и попыталась перевернуться, но не тут-то было.
– Алессандра! Посмотри в окно!
– Да что я там не видела! – Саша полу закрытыми глазами уставилась в мутное окно. Нет, оно совсем не мутное. Это туман, не хуже тосканского, окутывал все вокруг. Из тумана еле заметно выплывал силуэт церкви.
– Ты себе не простишь, когда увидишь мои фотографии! Я пошел! – И Никколо отправился к дверям.
Девушка подскочила, протерла глаза, натянула джинсы. Простить-то она бы себе простила, но отпускать итальянца одного в туманы русской деревни в глубинке…
Никколо бодрым шагом направился к церкви, Саша за ним. Туман отступал, уходил к реке, и купола церкви уже засияли в утреннем солнце.
Вот и мост, а там…
– Ты это видишь? Incredibile!! Bellissimo!!! Stupendo!!! – Никколо даже заикаться начал, без устали снимая вид, открывшийся с моста. Там, в тумане, еле прорезывалась извилистая речка, над речкой- купола церквей и храмов. Розовый туман впитывал в себя золото восходящего солнца, но еще держался плотной пеленой. Лишь ближе к мосту, над рекой, он собирался в огромные ватные шары, становился все прозрачнее и вдруг дымом уносился в небо. Словно кто-то там, в небесах, выпустил его погулять на рассвете, а теперь загонял домой, пришло время утра. Туман сопротивлялся, из последних сил цеплялся за камыш, за высокую сочную траву на лугу, за ветви незнакомого дерева, чьи листья издавали непривычный горьковато-сладкий аромат.
– Алессандра!!! Это… Это немыслимо!! Вот! Вот что должны видеть люди, не музеи, не большие города, а вот эту картину!! Нереально!!! – Никколо надо привлекать к урокам итальянского, где изучают превосходную степень – много новых слов узнают ученики.
Саша же наоборот все слова растеряла. Эта картина была действительно немыслимо прекрасной. Интересно, местные жители привыкли и не обращают внимания?
Местные жители спали. Ни души на улицах в 4 утра. Но и тишина исчезла. Деревенский рассвет был полон звуков. Еще не умолкли соловьи, которые пели здесь хором, словно на каждом дереве- свой соловей. И знаменитое тёх-тёх-тёх, и трели, и переливы. Им вторили петухи, перекрикиваясь с разных концов деревни. Фоном выступали прочие птицы, оглушая щебетом и пением. Изредка в этот музыкальный гомон пробивалась кукушка, стрекотали непонятные насекомые. то ли цикады. то ли кузнечики, наконец низким. утробным басом замычал бык. Никколо и Саша даже подпрыгнули и стали озираться, надеясь, что бык гудит из-за ограды.
По уже знакомой дорожке они направились в дом. чтобы снова заблудиться и снова оказаться на незнакомой улице. Солнце уже пекло, звуки деревни оглушали и недавнее волшебство рассеялось.
– Ну, что, позвоним, разбудим хозяйку, спросим, как дом найти? – и они дружно расхохотались.
Дом нашелся, не успев закрыть за собой дверь оба бросились в свои комнаты, упали на кровати и проспали до десяти утра.
***
Утром показалось, что рассветное волшебство просто приснилось. Саша с опаской заглянула в галерею телефона, может, и правда почудилось? Но фотографии были на месте и даже на них красота нереальная.
– Спасибо, – с чувством сказала девушка. – Спасибо что растолкал. Я и не знала, что такое бывает!
Позавтракав, они вышли в деревню. По-прежнему ни души. И церковь, наполовину разрушенная, наполовину окрашенная, стоит закрытой.
– А знаете, что за храм?
Саша подпрыгнула на месте.
Старушка в цветастом халате и галошах оперлась на невысокий деревянный забор своего дома.
– Щас всё расскажу. Рождества Пресвятой Богородицы. Михалков и этот… Бывший мэр Москвы… Как его…
– Лужков?
– Ага, Лужков. Денег дали. Вот и начали реставрацию. Потом денежки кончились. А недавно кто-то дал копеечку, снова начали. Да парень строитель упал с лесов, не знаю, совсем убился или нет, но всё закрыли.
– И не работает?
– Не работает. Только в монастыре работает. Но там игуменья ух, злобная! Наши туда работать идти отказываются, видела, у въезда в село киоск монастырский стоит? Закрыт, некому там работать. И в монастыре никому не рады, шлаг… палкой этой, как ее, загородились, и охрану поставили. Нехорошо. Ты в соседней село сходи, километров пять по полю будет. Введеньё называется. Вот там монастырь хороший! И храм Иоанна Богослова в Пупках.
– В чем? – Саша еле сдерживала смех. Не хотелось обижать словоохотливую старушку, но храм в Пупках?
– А у нас тут все села парами. Через мост. Тут вот Дубнино- и Горицы. А там Введеньё- и Пупки. Вот и храм в Пупках. В советское время там обе деревни объединили и назвали Пупками. А теперь снова Введеньё.
– Скажите, а вы знаете Галину Короленко?
– У нас таких нет.
– Она в Дубнино живет.
– Ох, милая моя, в Дубнино-то почитай за пятьсот человек живет, откуда ж все узнаешь! ⠀
Саша оставила Никколо «на хозяйстве», дом сторожить, полковник как улегся на скамью-качели во дворе под солнышком, так его и не сдвинешь. даже подушку принес, и комаров-мух не испугался. Лениво глянул на Сашу и кивнул – да иди уж ты, мол, чего тебя сторожить в этой деревне, Верный рыцарь на сегодня взял отгул.
Девушка перешла мост, и направилась к двухэтажному деревянному зданию с табличками «музей» и «администрация». Но оба учреждения работали лишь пару часов, и не каждый день. Как раз сегодня все закрыто.
– Скажите, а участковый тут есть? – спросила Саша продавщицу одного из двух местных магазинчиков. Один назывался «Фасоль», другой- «Авокадо», они грозно смотрели друг на друга с двух сторон трассы, конкуренты, как-никак.
– Какой у нас участковый! Был один, Васильич, да помер. А больше никого не присылали. Ты ж не местная, зачем тебе? Опять Серега набедокурил? Или с курями надули?
– С какими курями?
– Да вон объявление. – Саша посмотрела в ту сторону, куда махнула рукой продавщица и действительно увидела объявление:
«Распродажа кур-несушек, желтых и белых. Молодняк.»
– Обсчитали штоль? Маруська, она такая, может. Ну что ты сразу участкового ищешь, Маруська не вредная, поговори- все, что должна, отдаст.
– Не нужны мне ваши куры. И Серегу я не знаю. Ищу одну местную жительницу, Галину Константиновну Короленко. Знаете такую?
– Кто ж ее тут не знает. – Хитро прищурилась продавщица. – Ясно, зачем приехала. Дом у нее стоит через две улицы, вон туда – женщина снова махнула рукой, только теперь в заднюю стену магазина. Как выйдешь, сразу налево, церковь увидишь, снова налево, потом опять налево. Там спросишь.
– Налево, налево, налево… – повторила Саша.
– Хотя ты сейчас туда не ходи, ты иди направо, увидишь, где народ. Столы во дворе поставили. Поминки там, Алевтину поминают. С утреца пораньше уж похоронили. Галина точно там будет.
Саша вышла из магазина, повернула направо и метром через двести и правда увидела народ. Столы поставили прямо во дворе. От магазина за Сашей увязалась кошка, маленькая, худенькая, непонятной грязной расцветки. Девушка ее и не гладила. и гнала, но кошка ни в какую. Так они вместе и вошли во двор.
Там убивалась, рыдала пожилая тетка, две другие гладили ее по спине, успокаивали. Тетка периодически переставала рыдать, показывала кукиш куда-то вверх и снова заходилась.