ава третьей степени с мечами. Макаров дважды давал серьёзный бой японцам, там каждый остался при своих. Те уже потеряли два броненосца на выставленных нашими минзагами минах, но в этой истории ещё и броненосный крейсер «Касуга», один из итальянцев. Не смотря на желание «Макаров» вывести корабли и увести в Владивосток, это на море у нас паритет, пока на равных, да и японцы от прямого боя стали уклоняться, постреляют издали и пользуясь более высокой скоростью, уходят, на суше дела куда хуже шли, блокирован Порт-Артур серьёзно. Даже с моего миноносца сняли оба пулемёта и отправили с расчётами усиливать оборону. У всех так. Однако категорический приказ от наместника Алексеева, да и из столицы, не давал возможности выполнить это решение. Нарыв лопнув вначале сентября, всё же Макаров решил наплевать на приказы, собрал всех, и мы двинули на Владивосток тремя колоннами. Наш дивизион впереди, осуществляя разведку. А японцы нас ждали, дали возможность дойти до Корейских проливов, до заката пять часов, о приготовлениях к прорыву их предупредили агенты из Порт-Артура, заранее.
Впервые японцы дали прямой бой. И он был ожесточённым. Японцы встали стеной, решили уж если погибать, но не дать пройти. Мы же отбивались от своры миноносцев и бронепалубных крейсеров, не давая подойти к грузовым судам, куда загрузили нужное имущество и семьи моряков. Всё же не везёт нашему брату на этой войне. Случайный снаряд, и броненосец «Петропавловск», под флагом Макарова, разнесло детонацией погребов. Миг, и он скрылся в волнах. Все замерли в шоке. Удивило, но наши дрогнули, хотя бой шёл на равных, у японцев тоже было множество пожаров на кораблях. И честно говоря, не понимаю почему наши играют по их правилам. Выстроились в две колонны толстяков и обстреливают друг друга. Кинулись бы сворой на них, а вблизи уже не важно у кого броня толще или калибр выше, нас просто больше. Разнесли бы. Но нет, выдерживают строй в колонне, расстояние между кораблями. Тьфу на них. В общем, наши вдруг, раз и развернулись, и пошли в Порт-Артур, контр-адмирал Витгефт, принял командование, сигнальные флажки на «Ретвизане», неоднозначно указывали что делать. И наш дивизион рванул в ту сторону, прикрывая. Да японцам не до преследования, потери те понесли серьёзные. А вот я приказал рулевому:
- Держать прежний курс. Полный ход за «Цесаревичем».
- Господин лейтенант, - сказал барон, что был на мостике. - Но приказ следовать за всеми.
- Мне приказ отдал, адмирал Макаров. Пока он его не отменит, буду выполнять.
- Но он погиб?!
- Вы видели тело?
- Нет, - смутился барон.
- Вот и выполняйте приказ. Мы идём во Владивосток. Через три часа стемнеет, ночь нас скроет, а пока убегаем.
А убегали мы не к Корейским проливам, а следом за «Цесаревичем», что шёл в сторону германского порта, судя по направлению. До заката три часа, за нами японские «истребители» гоняться, у них на пять узлов скорость выше. Пушки броненосца прикроют. А как стемнеет уйдём от него. Пока такой план, а там видно будет.
- А за «Цесаревичем» мы идём чтобы он прикрыл от японских миноносцев, - скорее сказал, а не спросил барон.
- Верно.
- А если его высокоблагородие капитан первого ранга Иванов прикажет следовать за ним?
- Потеряемся ночью. Скажем заблудились и направились во Владивосток.
- Мы удаляемся, идём в противоположную от нужной нам. Угля не хватит.
- Да, мы тут «побегали», точно не хватит, - согласился я. - Значит, будем добывать у японцев.
Я как раз об этом и размышлял, пока барон своей настойчивостью и вопросами сбивал с мысли. Корабль за всё время ни одного снаряда не получил, в порядке, мы уже нагнали «Цесаревич» и пошли рядом. Так что тут повезло. Однако с углём вопрос действительно нужно решать, барон ушёл, я отправил его всё проверить, потом доложиться. На палубе только вахта, остальные отдыхают, или занимаются ремонтом под присмотром боцмана. В нас не попали, но рядом рванули два снаряда, осколками посекло. Углевоз ушёл с общей эскадрой, мы без угля, до Циндао, к немцам, точно хватит, но не более. Возвращаться в Порт-Артуре я не хотел, меня там ничего не держит, даже ценности откопал и держу в шкафу своей каюты. А мало ли какой снаряд шальной именно туда попадёт? Закон Подлости отменять нельзя, и потеряю тогда свою добычу. Так что я твёрдо планировал перебраться во Владивосток и до конца войны находится там. И из-за такой мелочи как вернувшаяся обратно эскадра Тихоокеанского флота, меня совсем даже не остановит. И Ивановы всякие тоже. Тут сигнальщик сообщил, что с броненосца запрашивают меня, просят подойти поближе, пообщаться хотят. А до заката ещё целый час. И горизонт чист. Не стали японцы нас преследовать. У них там два корабля из толстяков на грани переворачивания и утопления, спасали их. Так что наш миноносец, что шёл на экономичных двенадцати узлах, поддерживая ту же скорость что и броненосец, чуть довернул и сблизился. И когда до борта метров десять осталось, пошли рядом с кораблём.
- Лейтенант, мы идём в Циндао, на ремонт. Японцев нет, почему-то не стали сопровождать, ушли. Поэтому хочу направить вас вперёд, разведать маршрут.
Меня несколько озадачило отсутствие командира корабля. Со мной общался старший офицер на борту. Честно говоря, в истории, не помню причин почему «Цесаревич» пошёл в Циндао. Вроде на борту раненый адмирал был, но тут он адмиральских флагов не нёс. Броненосец сильно побит, но особо ход не потерял. С пожарами уже справились, ремонт и сейчас шёл.
- А где капитан Иванов, я его не вижу?
- Я принял командование кораблём. Николай Михайлович тяжело ранен. А теперь выполняйте приказ.
- Прошу прощения, господин капитан второго ранга, но у меня другой приказ стоит. Я в Циндао не иду. Владивосток конечный маршрут, личный приказ адмирала Макарова. Я обязан его выполнить. Японцы ушли, можно выйти из-под ваших пушек, спасибо что прикрыли, но тут мы расстаёмся.
- Лейтенант, адмирал Макаров погиб. И вам отдаёт приказ старший по чину.
Общались мы через жестяные рупоры, так можно и передать что хочешь, и быть услышанным.
- Знаете, что нас с вами различает? Я приведу пример. Когда адмирал Макаров идёт, слышен звон. Это его стальные яйца звенят. Я пока на него не похож, но вижу к чему мне нужно стремиться. Большая часть офицеров на флоте, особенно в чинах и должностях, забыли, что такое честь офицера, долг перед Родиной, и совесть. Они чиновники на своих постах, за которые зубами вцепились, это их кормушка. Это вырождение флота. Когда такие так называемые офицеры идут по улице, я слышу не звон, а шорох юбок. Эти чиновники от флота сломались, сдрейфили и сбежали, повели эскадру обратно в Порт-Артур. Где скорее всего и погибнут. Не все такие, многие офицеры носят чины по праву, но их мало. Я поведу свой миноносец во Владивосток, пусть он как боевая единица мал, но это боевой корабль. А вы никогда не поведёте броненосец туда, вы сломались. Отсидитесь интернированные в Циндао. Честь имею.
Я передал рупор матросу, встал, выпрямившись, и отдал честь. После чего мотнул головой рулевому и мой миноносец резко повернул. Мы уходили. Стоит отметить, что слушала если не вся команда «Цесаревича», как, впрочем, и мои матросы, то большая часть точно. Мои матросы и офицеры, также выпрямлялись и козыряли, а вот команда «Цесаревича» нас только ошарашенными взглядами проводила, явно осмысливая всё что я им сказал. Прибуду во Владивосток, я для всех офицеров закажу юбки, и вышлю им в Циндао. Намёк поймут. Вот мы, подняв давление в котлах, и разогнавшись до двадцати узлов, и устремились к Корейским проливам. Ночью их проскочим. Я там пару призов хочу взять, решив проблему с углём. Правда, такой уголёк нашим топкам не подходит, замучаешься чистить потом от шлака, но главное дойти до цели, а там отремонтируемся. Ну и тут с далеко идущими планами я эту речь закатил. Оказывается, на войне год за три идёт, известили всех бумагой из штаба, уже выяснил, так что выйду в отставку раньше, а чтобы отпустили, такую речь и закатил. Мне её точно долго припоминать будут. Вот такие дела. А барон, подойдя, просто спасибо сказал. Тут он меня поддерживал.
Сам путь занял до Владивостока аж шесть суток. Крейсерского отряда не было на рейде, не вернулись ещё. Те должны были поддержать наш выход, но не успели. Поэтому нас дивизион миноносок встречал, обеспечивая заход на рейд. Да, не наш один «Бойкий». А вот так, сейчас пять призов, японские грузовые суда, и с грузами, заходили на рейд, и с ними… «Цесаревич». Собственно, он первым и заходил, призы как утята за ним следом, а наш «Бойкий» замыкал.
Ну да, вот так вышло. Мы недалеко ушли от броненосца, когда холостой выстрел прозвучал, явно привлекая наше внимание, но я уходил, всё уже сказано, говорить не о чем. Тогда боевой был, снаряд лёг в стороне. Но это уже не шутки. Подумав вернулся. Оказывается, там чуть до бунта команды не дошло, те после моей речи себя чуть не оплёванными чувствовали, облитыми помоями. В общем, поднялся на борт броненосца со своими офицерами и пообщались. Решили вместе идти, обсудили как это будет. Так и шли, броненосец крался у берегов, а я, используя уголь из его бункеров, носился по водам двух морей, и добывал призы, приводя к нему. Призы вели матросы и офицеры с броненосца. Так бы дня за три дошли, но из-за призов, вот шесть суток вышло. Зато нас никто не видел, и мы никого не видели. Три приза с продовольствием были, один с патронами и снарядами, и ещё один коневоз. Ну что попалось. Ну а дальше к местам стоянок, оформление. С броненосца раненых в госпиталь. В городе штаб крейсерского отряда, там оформление и прошло. Вернул своих матросов и одного офицера, они один приз вели. Интенданты принимали призы. Мне неплохие отчисления по ним положены, официальные деньги, так что за этим внимательно следил. Ну и деньги с золотом спрятал в лесу, за городом, прикопал хорошо. Вот такие дела. Вскоре крейсерский отряд вернулся, мы вошли в состав, мой корабль в дивизион миноносок, а Иессен поднял флаг на борту броненосца. Его спешно ремонтировали, чтобы вернуть в строй. А дальше пошла служба.