лько минут отказалась от попыток следить за сюжетом. Я могла думать лишь о том, что рядом со мной сидит Генри и я ловлю каждое его движение. Я так остро ощущала нашу близость, что когда в фильме произносили последнюю знаменитую реплику о начале прекрасной дружбы, мы дышали в едином ритме.
Глава 29
– И что потом? – спросила Люси, слушая меня с широко раскрытыми глазами.
Я отпила содовой, покачала головой и улыбнулась.
– А потом ничего, – ответила я, – абсолютно.
Люси разочарованно охнула, а я посмотрела на почти безлюдный пляж и подумала, что раз в закусочной нет посетителей, можно пораньше разойтись по домам.
Я сказала Люси правду – во время фильма ничего не произошло. То есть ничего не произошло между мной и Генри. Мы просто молча досмотрели фильм, а потом я поспешно вышла к погасшему экрану, поблагодарила всех за то, что пришли, и объявила, что следующий показ состоится через месяц. Мне удалось сделать все это без долгих пауз и невнятного бормотания, что для меня стало большим прогрессом. Когда я вернулась к родным, Джелси и Нора исполняли какой-то сложный ритуал с хлопками по ладоням, а мама складывала покрывало и слушала Гарднеров, которые восхищались одним из самых продуманных сценариев в истории кинематографа. В это время отец попытался встать со стоявшего рядом шезлонга, на который пересел во второй половине фильма. Увидев это, я напрочь выпала из обсуждения и то и дело поглядывала на него. Отец казался таким маленьким, сидя в шезлонге, которым, как он когда-то клялся, ни за что пользоваться не будет.
Генри шел к стоянке, но мы встретились взглядами, и он помахал мне. Я махнула в ответ и продолжала следить за ним украдкой, пока он не пропал из виду. Развернувшись лицом к стоянке, я заметила Уоррена и Венди, которые за руки не держались, но шли совсем близко друг к другу. Мы на мгновение встретились взглядами с Уорреном, и он широко улыбнулся мне, какой-то особенно искренней улыбкой, какой я не видела прежде.
Заперев проектор и экран, я поблагодарила Лиланда. Бедняга так зевал, что, похоже, просто чудом не заснул во время показа. Джелси поехала домой с Гарднерами, потому что у отца снова разболелась спина и он вытянулся на заднем сиденье машины. Я села на пассажирское сиденье, пристегнула ремень безопасности и обернулась к отцу. Даже при меркнущем свете – в маминой машине свет загорался при открывании дверей и потом медленно гас – было заметно, что отец сильно похудел и кожа буквально обтягивала его скулы.
– Понравился фильм, малыш? – спросил он, и я от неожиданности вздрогнула: глаза у отца были закрыты, и я думала, что он спит.
– Понравился, – ответила я и повернулась к нему лицом. Он открыл глаза и улыбнулся.
– Рад, что посмотрел его на большом экране, – сказал отец. – Вот так и надо смотреть на Ингрид Бергман. – Я засмеялась. В это время мама открыла дверцу и стала садиться, а отец мне подмигнул. – Только маме не говори, – добавил он.
– Чего мне не говорить? – неожиданно с улыбкой спросила мама, завела машину и мы выехали с уже опустевшей стоянки.
– Да кое-что насчет Ингрид Бергман, – ответил отец сонным голосом, закрывая глаза. Мама взглянула на него в зеркало, и ее улыбка исчезла.
– Поедем домой? – предложила она, стараясь, чтобы голос звучал бодро. – По-моему, все устали. – Она свернула на дорогу, и через пять минут, когда мы доехали до дома, отец уже крепко спал.
Мама сходила к соседям за Джелси, и родители сразу легли спать. Я заметила, как поднимаясь в спальню, мама шла немного позади отца, внимательно следя за ним, словно опасалась, что он может упасть назад. Я впервые обратила внимание, как тяжело дается отцу каждый шаг, как он наваливается на перила.
Я приготовилась ко сну, но была слишком возбуждена, чтобы уснуть. Под окнами послышался шум подъехавшей машины, и я вышла на крыльцо. В «ленд крузере» с выключенным двигателем сидел Уоррен, глядя прямо перед собой. Увидев меня, он вылез из машины и пошел, вернее, поплыл мне навстречу.
– Тейлор, – начал он, любезно улыбаясь мне, как своей давней знакомой, с которой не виделся много лет, – как поживаешь?
– Хорошо. – Я сложила руки на груди и старалась не улыбаться. – А ты?
– Я – отлично. – И Уоррен снова улыбнулся широкой, искренней улыбкой, к которой я еще не успела привыкнуть. – Спасибо, что все это устроила.
– Не за что. – Я внимательно поглядела на него. Мне хотелось узнать подробности, но тема настолько выходила за рамки того, что мы с братом обычно обсуждали, что я не знала как начать. – Понадобится моя помощь, чтобы устроить следующее свидание?
Выражение лица Уоррена стало привычно высокомерным.
– Вряд ли, – ответил он. – Мы с ней встречаемся завтра вечером. Пойдем играть в мини-гольф.
– Здо́рово. – Я улыбнулась и подумала, как ловко Венди удалось привлечь брата к занятию, упоминание о котором еще несколько дней назад вызвало бы у него только презрительную усмешку.
Уоррен подошел к двери в дом, остановился и посмотрел на меня.
– Бывало у тебя когда-нибудь так, что один вечер… меняет всю жизнь? – спросил он. Вид у него был счастливый и слегка растерянный.
– И потом все меняется? – Со мной такого не бывало, и Уоррен, должно быть, понял это по моему лицу. Он покачал головой и открыл дверь.
– Ладно, забудь. Спокойной ночи, Тейлор.
– Спокойной ночи, – пожелала я в ответ. Он ушел в дом, а я постояла на крыльце еще некоторое время, глядя на звезды и обдумывая слова брата.
День выдался пасмурный и влажный, похоже, собирался дождь. К тому же было прохладно. Это означало, что до полудня у нас будет примерно три покупателя, каждому потребуется кофе или горячий шоколад и все будут жаловаться, что погода совсем не летняя.
Люси внимательно посмотрела на меня – мои ответы подругу явно не удовлетворили.
– Пусть у вас с Генри ничего не произошло, – доказывала она, – но это вовсе не значит, что ты этого не хотела.
Я покраснела, посмотрела вокруг в поисках какого-нибудь занятия и стала подравнивать стопки пластиковых стаканчиков.
– Не знаю, – с сомнением сказала я, хотя мысли о Генри не давали мне уснуть почти всю ночь. Я понятия не имела, чего он хочет, и элементарно радовалась тому, что мы можем быть просто друзьями. Вместе с тем мысль о том, что мы можем стать друг для друга чем-то большим, пугала меня.
– Чего не знаешь? – Люси запрыгнула на прилавок, ожидая ответа. Делать вид, что я очень занята, больше не имело никакого смысла.
– Сейчас так много всего происходит. – Я встретилась взглядом с Люси, и она поняла, что я имею в виду. – Так что не знаю, подходящее ли сейчас время…
Люси покачала головой.
– Подходящего времени для этого не бывает, – с видом знатока заключила она. – Посмотри хоть на нас с Бреттом.
Это был ее новый парень, приехавший в Поконы всего неделю назад. Я тоже села на прилавок, по-турецки скрестив ноги и увеличив тем самым число нарушенных санитарных предписаний. Наконец-то мы перестали обсуждать меня и мои дела!
– Может быть, – предположила я, – есть кто-то, кому ты уже давно нравишься. Какой-нибудь любитель карточных фокусов?
Я внимательно следила за реакцией Люси, но она только покачала головой.
– Карточных фокусов мне и с Элиотом хватает. Нет уж, спасибо.
– Ну, не знаю, – продолжила я как можно более равнодушно, – по-моему, Элиот вовсе не плох.
Люси покачала головой.
– Элиот хороший, – сказала она как-то мимолетно, – но не тот, с кем я хотела бы встречаться.
– Почему? – удивилась я.
Люси нахмурилась, как бы обдумывая мой вопрос. Вдруг у нее зазвонил телефон.
– Мне надо идти, – сообщила она, улыбаясь и глядя на экран. – Справишься без меня? Бретт меня вызывает.
Я кивнула, и мы с Люси спрыгнули с прилавка. Она закинула сумку на плечо и направилась к двери, но вдруг остановилась и повернулась ко мне.
– Я тебе потом позвоню, – пообещала она и взглянула на безлюдный пляж. – Как думаешь, справишься тут без меня с очередью?
Я улыбнулась:
– Справлюсь. Желаю приятно провести время.
Она махнула рукой и ушла, а я в оставшееся рабочее время решила почистить машину для льда, одновременно размышляя, чувствую ли что-нибудь к Генри. Я не считала, что вчера вечером произошло что-то особенное, но при свете дня уже не была в этом так уверена.
В пять часов я заперла закусочную, застегнула молнию толстовки с капюшоном (я твердо усвоила урок – брать с собой теплые вещи в пасмурные дни) и поежилась от холода. Набиравший силу ветер раскачивал кроны деревьев. День был действительно ненастный, и я мечтала погреться дома у камина.
По просьбе мамы мне пришлось заехать в «Хенсонз», чтобы купить на ужин кукурузу и помидоры. У кассы я остановилась в нерешительности, прикидывая, взять ли лакрицы. Я продолжала покупать ее для отца, хоть он и перестал меня об этом просить. Накануне вечером я заходила сюда за чипсами и возле кассы за коробкой с галетами заметила три пакета с лакрицей. Не купить ее для отца означало признать, что борьба с недугом проиграна.
– Это тоже? – бодро спросил Дейв Хенсон, указывая на лакомство.
Его вопрос помог мне принять решение.
– Конечно, – ответила я, складывая продукты в сумку. – Спасибо.
– Поезжай аккуратнее, – сказал Дейв, глядя на улицу. – Вот-вот польет.
Я, махнув ему на прощание, направилась к выходу, и в это время вдали прогремел гром. Я охнула и натянула капюшон балахона как раз в тот момент, когда на дорогу упали первые крупные капли дождя. В такую погоду люди стараются сидеть дома, поэтому прохожих на Мейн-стрит было мало. Те немногие, что встречались мне на улице, либо попрятались под навесы, либо поспешили к своим машинам. Вот-вот должен был хлынуть ливень, и я заторопилась к велосипеду, положила пакет с покупками в корзинку и стала соображать, что лучше – спрятаться под навес и позвонить домой, чтобы за мной кто-нибудь приехал, или поехать на велосипеде в надежде добраться домой до дождя. Интуиция подсказывала, что домашние вряд ли обрадуются звонку.