Раздался еще один раскат грома, и я решила ехать. Ну и что, что намокну, не умру же я от этого! Сев на велосипед, я покатила по Мейн-стрит, объезжая лужи, которые уже успели образоваться на асфальте. Брызги воды из-под колес летели мне на ноги. И угораздило же меня в такой день оказаться в шортах!
Одежда постепенно намокала. Гром гремел все ближе и громче, отчего я постоянно вздрагивала и сильнее сжимала руль. Я остановилась, чтобы смахнуть воду с лица и поправить пакет в корзинке, и тут вдалеке блеснула молния.
– Черт, – пробормотала я, сильнее натянула капюшон, посмотрела на велосипед и подумала, что он почти целиком металлический. Конечно, резиновые шины спасут меня от удара молнии, но проверять это на практике мне совсем не хотелось. Я промокла до нитки, по голым ногам стекали струйки воды. Дождь лил как из ведра, и я едва различала перед собой дорогу, но мне почему-то казалось, что, стоя на месте, я намокаю быстрее, чем в движении. Вытерев мокрые ладони о еще более мокрый балахон, я закинула ногу над сиденьем, но в это время рядом со мной затормозил велосипедист.
– Тейлор! – Я повернулась и увидела Генри. Он промок так же, как и я, не считая лица, укрытого от дождя козырьком бейсбольной кепки.
– Привет, – воскликнула я и обрадовалась, что на голове у меня капюшон и Генри не видит, в каком беспорядке мои волосы. Но в следующую же секунду, наоборот, испугалась, что выгляжу в капюшоне как мокрый эльф.
– Сильно льет. – Генри с трудом удавалось перекрикивать дождь.
– Ага, – прокричала я в ответ и улыбнулась, представив нас со стороны: два человека стоят на обочине дороги под дождем и разговаривают.
– Готова? – спросил он.
Я кивнула, встала на педали и поехала против ветра. Дождь сделался косым, ветер дул так, что я с трудом удерживала равновесие. Велосипед вилял, и мне то и дело приходилось ставить ногу на землю, чтобы не упасть. Из-за этого Генри уехал вперед, но то и дело останавливался и ждал меня. Наконец я догнала его и поехала вперед в полной уверенности, что он едет рядом, но через несколько секунд обернулась: Генри по-прежнему стоял на месте.
– Что случилось? – закричала я, думая, что только поломок нам сейчас недостает.
– Все нормально, – крикнул он в ответ. – Это безумие какое-то. Надо где-то укрыться. Дождь не может вот так без конца лить.
– Не может, но… – Я поежилась, мечтая уже не о камине, а о горячем душе, под которым простою до тех пор, пока не кончится вода в нашем крошечном водонагревателе. Я посмотрела в сторону Мейн-стрит. Только там можно было найти убежище, но мысль о том, чтобы ехать обратно, а потом снова домой, не очень меня привлекала.
– Поехали, – крикнул Генри. Он оглянулся, нет ли машин, и пересек дорогу. Я в растерянности смотрела, как он слез с велосипеда и повел его по подъездной дорожке.
– Генри, – позвала я, – что ты делаешь? – Я не знала, слышит ли он меня, потому что он не ответил и не обернулся. Я не понимала, что происходит, но казалось, у него есть какой-то план, поэтому я тоже глянула, нет ли вокруг машин, и пересекла улицу.
У подъездной дорожки стояло высокое дерево, под которым можно было укрыться. Я посмотрела на Генри, который вел велосипед к дому, который был мне хорошо знаком. Я, прищурившись, посмотрела на вывеску, на которой было написано «Счастливые часы Мэриэн» – но это был дом, в котором прежде жила семья Генри. На подъездной дорожке не было ни одной машины, свет в доме не горел и потому можно было надеяться, что никто не прогонит нас с земли, принадлежавшей Мэриэн. Мы с Генри провели велосипеды мимо дома и оказались на заднем дворе. Генри остановился на опушке и прислонил велосипед к дереву. Я последовала его примеру. Под деревьями дождь лил не так сильно, но пережидать его тут вряд ли стоило. Я уже собиралась сказать об этом Генри, но заметила, что он направился к лесу. И тут я поняла. Он шел к дому на деревьях.
Я стала подниматься по лестнице – деревянным планкам, прибитым к стволу дерева.
– Все нормально? – спросил Генри из домика, куда он залез без труда.
– Да, – ответила я и потянулась к следующей ступеньке.
Это был домик не из тех, что можно увидеть в красочных каталогах и какие доставляют вам с набором инструментов и инструкциями по сборке. Он не был похож на бревенчатую хижину или пиратский корабль, где везде прямые углы и гладкая древесина. Генри с отцом выстроили его без шикарных проектов между стволами трех деревьев, поэтому дом получился треугольным. У него были крыша, две стены и пол, а вот дверь отсутствовала, как и одна из стен, и крыша с этой стороны слегка выступала над стволом, служившим лестницей. Оказаться здесь было очень кстати, детьми мы обычно и пережидали здесь дождь. Не помню, была ли я когда-нибудь внутри него в хорошую погоду.
– Помочь? – спросил Генри. Я кивнула, подняла одну руку, он схватил ее и потянул меня вверх, помогая мне закинуть ногу на деревянные доски пола. Я отпустила его руку, встала и выпрямилась.
– Осторожно, – он кивнул куда-то вверх, – тут низковато.
Я чуть было не стукнулась головой о крышу.
– Ух ты, – пробормотала я и присела на корточки.
В последний раз, когда я была здесь, то могла стоять в полный рост, не задевая головой крыши. Дом на деревьях нисколько не изменился. Внутри по-прежнему было пусто, а в углу под дырой в крыше стояло пластиковое ведерко.
Генри сидел, свесив вниз ноги. Он снял бейсбольную кепку и провел рукой по волосам, пригладив непослушный вихор, спадавший на лоб. Я подошла к нему и села рядом, обхватив согнутые в коленях ноги в надежде хоть немного согреться.
Теперь, когда над головой была хоть какая-то крыша, я заметила, как прекрасен лес во время дождя. Все казалось зеленее, чем обычно, шум воды приглушала листва, и здесь он казался не таким сильным, как на дороге. По-прежнему дул сильный ветер, качая ветки деревьев. Дом, созданный благодаря плотницкому умению мистера Кроссби, достойно выдерживал натиск стихии и казался вполне надежным.
– Так лучше? – спросил Генри.
– Гораздо, – ответила я и наклонилась вперед, глядя на видневшийся за деревьями угрюмый дом Мэриэн, от которого мне становилось не по себе. – А если хозяйка узнает, не будет против?
Генри покачал головой:
– Нет. Я иногда прихожу сюда подумать, она не возражает.
– Понятно, – сказала я. Некоторое время мы сидели в тишине. Слышен был только шум дождя и ветра в кронах деревьев. Я не переставала удивляться, что все в доме осталось по-прежнему, только теперь он казался не таким большим. – Не помню, когда была здесь в последний раз, но тут ничего не изменилось.
– Тем летом, когда нам было по двенадцать, – Генри повернулся ко мне.
Я кивнула, глядя прямо перед собой на качавшиеся ветви.
– Наверное.
Не знаю, дождь ли тому стал причиной, или сегодняшний разговор с Люси, но неожиданно для самой себя я спросила:
– Ты когда-нибудь вспоминаешь то лето? Я имею в виду, когда мы… – Я замолчала, не находя подходящего слова.
– Когда мы с тобой встречались? – закончил Генри. Он внимательно смотрел на меня. – Конечно.
– Я тоже.
У меня не хватило смелости рассказать о том, что я поняла на вечеринке у Джелси: первая любовь тем и прекрасна, что на тебя не давит весь опыт предыдущих отношений, ты не боишься пострадать и не представляешь, как можешь причинить боль другому. И наша с Генри попытка оставила глубокий след в моей душе.
– Я хочу сказать, – продолжил Генри, – что до тебя у меня никого не было.
Я улыбнулась.
– Зато, я так понимаю, после меня было много других?
– Целая куча, – произнес Генри с непроницаемым лицом, заставив меня засмеяться. – Десятки, сотни.
– У меня тоже, – сказала я как можно более серьезно в надежде, что он все же поймет эту шутку. Потому что кроме жуликоватого Эвана и двух второкурсников, отношения с которыми мне быстро наскучили, рассказывать было больше не о ком.
– Знаешь, – продолжил после небольшой паузы Генри, – ты мне тогда действительно нравилась.
Я глубоко вздохнула.
– Не стоило так поступать с тобой, – призналась я. – Нельзя было просто взять и уехать. Я очень, очень виновата.
Он кивнул.
– Я просто не знала, что происходит. Не понимала, что сделала что-то… – Я покачала головой. – Я просто… всегда убегаю, когда становится невмоготу, – я пожала плечами. – Но я над собой работаю.
– Я не поверил своим глазам, когда увидел тебя на причале, – усмехнулся Генри. – Думал, у меня галлюцинация.
– Я тоже, – призналась я. – Думала, ты со мной больше никогда разговаривать не станешь.
– Я пытался, – напомнил он, и я улыбнулась. – Но действительно, – продолжил он более серьезным тоном, глядя прямо на меня, – тебя трудно забыть.
Я посмотрела ему в глаза, и сердце забилось быстрее. Напряжение вокруг нарастало, и я почувствовала, будто мы оказались на распутье: события с этого момента могут развиваться в любом направлении, надо только решить, в каком.
Очень медленно Генри придвинулся ко мне, прикоснулся к моей руке, и я задрожала, но на этот раз не от холода. Он взял меня за руку и заглянул в глаза, словно хотел убедиться, что я не возражаю. Я не только не возражала, но была всецело «за» и надеялась, что он поймет это по моему лицу. Он еще немного наклонился, стащил с моей головы капюшон, и мне стало абсолютно все равно, в каком виде мои волосы. Он приложил одну ладонь к моей щеке и нежно погладил ее большим пальцем, отчего я снова вздрогнула и закрыла глаза. Вокруг бушевала стихия. Он поцеловал меня, сначала едва касаясь губ, потом снова, на этот раз более решительно. Я поцеловала его в ответ, и это был удивительный поцелуй, знакомый и совершенно новый одновременно, воскресивший воспоминания о том, как мы целовались пять лет назад. И мне показалось, что меня еще никто в жизни не целовал. Вдруг захотелось поверить, что Люси ошибается и, может быть, подходящее время иногда наступает. Генри прижал меня к себе, а я обняла его рукой за шею, коснулась ладонью щеки и почувствовала, что не хочу,