– С дедушкой все в порядке? – прошептала она.
Я вышла на крыльцо, и Джелси последовала за мной.
– Думаю, да, – ответила я и, посмотрев в гостиную, поразилась, каким тщедушным казался отец в объятиях дедушки. Наверно, таким он был давным-давно, в возрасте Джелси или еще младше, совсем маленьким мальчиком. Я прикрыла за собой дверь, давая возможность дедушке побыть с сыном наедине.
В ту ночь я никак не могла заснуть, но в этом не было ничего удивительного. Непривычным было то, что это происходило не только со мной. Как правило, в таких случаях, чтобы немного отвлечься, я ходила к Генри. Но то, что сегодня я не могла просто встать и пойти к нему (причем не по своей воле), делало мою бессонницу еще более невыносимой.
Дело осложнялось и тем, что теперь в моей комнате на раскладушке похрапывала Джелси (в ее комнате поселили дедушку). Мы договорились, что сестра будет поочередно спать в разных комнатах, но сейчас, слушая, как она громко сопит, я жалела, что сама предложила ей провести первую ночь у меня. Было бы гораздо проще выйти из комнаты, если бы не надо было перебираться через нее. Не в силах больше бороться с бессонницей, я выскользнула из кровати и перешагнула через спящую Джелси. Она не проснулась, только вздохнула во сне и повернулась на бок. Я выдохнула, повернула ручку двери и вышла в коридор.
– Привет! – Я взвизгнула и буквально подпрыгнула на месте, хотя это было очень спокойное приветствие.
Я совершенно забыла о Поле, дежурившем ночью возле постели отца.
– Привет, – шепнула я в ответ, стараясь успокоить сердцебиение.
Пол сидел в кресле рядом с больничной кроватью, в которой с открытым ртом, тяжело дыша, спал отец. Я познакомилась с Полом днем, когда он сменил Мелоди, сиделку, которая только улыбалась, но никому за весь день не сказала ни слова. Пол, по крайней мере, казался более дружелюбным.
– Выйду подышать, – объяснила я. Пол кивнул и вернулся к своему графическому роману. Я заметила, что Мерфи спал не на своем лежаке, а под больничной кроватью. Открыв дверь на крыльцо, я позвала пса, но он не шевельнулся, а продолжил лежать, опустив голову на передние лапы.
Я вышла и второй раз за последние несколько минут замерла от удивления: передо мной в пижаме, халате и кожаных шлепках стоял дедушка, глядя в телескоп внушительных размеров.
– Привет. – Я была чересчур потрясена, чтобы произнести что-то другое.
– Привет. – Дедушка распрямился. – Не спится?
– Да, – кивнула я.
– Мне тоже, – вздохнул он.
Я не могла оторвать взгляда от телескопа. Он был огромен, прекрасен, и, откровенно говоря, я сильно удивилась тому, что дедушка привез его с собой.
– На что смотришь? – спросила я.
Он улыбнулся.
– Ты звезды знаешь? – спросил он. – Кажется, когда-то я подарил тебе книжку о них.
– Верно, – ответила я, краснея и не зная, как сказать ему, что я не прочла ее, а только пролистала. – На самом деле не знаю, – призналась я, делая шаг к дедушке, – но надеюсь их изучить.
Дедушка кивнул.
– Нельзя стать моряком, не имея представления о звездах, – сказал он. – В академии меня убеждали отказаться от их изучения. Нынешние офицеры говорят, мол, теперь у нас есть GPS и знать звезды необязательно. Но если знаком с созвездиями, никогда не заблудишься.
Глядя в небо, я сделала еще один шаг к дедушке. В Лейк-Финиксе звезд было гораздо больше, чем в Стэнвиче. Может быть, именно поэтому они так очаровали меня этим летом.
– Правда? – спросила я.
– Да, – подтвердил дедушка. По-видимому, это была одна из его излюбленных тем. – Что бы ни случилось, созвездия остаются на своих местах. И если твой драгоценный GPS выйдет из строя, созвездия подскажут, где ты находишься, и помогут найти дорогу домой.
Я посмотрела на звезды у себя над головой и снова на телескоп.
– Можешь показать мне? – Мне вдруг захотелось узнать названия тех созвездий, на которые я глядела в последние месяцы.
– Конечно. – Дедушка немного удивился. – Иди сюда.
Я посмотрела в окуляр и вдруг чрезвычайно ясно увидела звезды, сиявшие мне все лето.
Был август, дни стояли жаркие и влажные. Состояние отца, против ожидания, ухудшалось гораздо быстрее. Мы были очень благодарны четырем медицинским работникам, сменявшимся каждые восемь часов, – сами мы справляться с уходом уже не могли. Отцу требовалась помощь, чтобы вставать с кровати, ходить в туалет. По дому мы возили его в кресле-каталке, но использовали его нечасто, поскольку бóльшую часть времени он спал. Лекарства, в том числе обезболивающие, ему вводили шприцем, и на кухне стоял ярко-красный контейнер для сбора ампул, флаконов и тому подобного, который медики забирали с собой.
Я перестала ездить на работу – поговорила с Фредом, и он сказал, что все понимает. Видимо, он успел понять, как обстоят дела, когда приходил к нам на вечеринку четвертого июля. Элиот посылал мне шутливые эсэмэски, Люси заезжала каждый день после работы, привозя банки диетической кока-колы. Она всегда была готова выслушать меня, если я хотела выговориться, или посплетничать, когда мне хотелось отвлечься.
Наша кухня и холодильник были постоянно забиты запеканками и другой выпечкой. Фред привозил рыбу, которую ему удавалось наловить за день. А Дэви, приходя выгуливать пса, всегда приносил с собой что-нибудь в зеленой коробке из «Времени» – оладьи, печенье, пирожки – и медработники с нетерпением ожидали его. Даже Гарднеры, которые вообще ничего дома не готовили, каждые несколько дней приносили нам пиццу.
Я по-прежнему думала о Генри гораздо больше, чем мне хотелось бы, и плохо спала. Дедушка тоже страдал бессонницей, поэтому ночами мы изучали звезды. Он вырезал по дереву, говоря мне, куда направить телескоп и просил описывать то, что я вижу, чтобы потом я самостоятельно определяла, что это были за звезды. Я научилась находить определенные созвездия и могла указать на них и без телескопа, а также с удивлением узнала, что некоторые небесные тела, например планеты, можно наблюдать невооруженным глазом. Они и прежде были на небосводе, просто я не понимала, что вижу.
Все мы находились поблизости от дома и ездили в город за покупками только в случае острой необходимости. Несколько часов в день отец не спал, и мы старались в это время быть с ним. Поэтому я удивилась, когда однажды во вторник, как обычно, к нам заехала Люси, предложив сходить погулять, и мама не просто согласилась отпустить меня, но и настояла на том, что мне надо проветриться.
– Хорошо, – согласилась я, хмуро глядя на маму, которая вдруг присоединилась к нам на террасе. Отец заснул часа четыре назад, следовательно, должен был вскоре проснуться, и я не хотела пропустить это время.
– Нет, пойдем, – упрашивала меня Люси. – Мне надо поговорить с тобой о личном.
Я уже готова была предложить Люси поговорить на причале или у меня в комнате, но она казалась настолько взволнованной, что я только пожала плечами.
– Отлично, – согласилась я. – Погуляем, но недолго.
– Хорошо, – быстро сказала мама, и я с удивлением посмотрела на нее, не понимая, что это ей так не терпится от меня избавиться. Но потом решила, что, может быть, она просто беспокоится, что я никуда не хожу. Уоррен по-прежнему встречался с Венди, и они иногда куда-то уходили вдвоем, а Джелси часто бывала у Норы. Может быть, потому, что Люси всегда приходила ко мне, мама беспокоилась, что я все время сижу дома.
– Пойдем, – позвала я.
Люси поднялась с места, взглянула на мою маму и так заспешила, что мне пришлось догонять ее чуть ли не бегом.
Дойдя по подъездной дорожке до улицы, Люси остановилась и покачала головой.
– Не могу поверить, что у вас все еще нет вывески, – заметила она и повернула по Причальной налево.
Я пожала плечами и последовала за ней.
– Как-то не нашлось подходящей, – оправдывалась я. – Если бы попалась, то давно повесили бы. – Я повернулась лицом к Люси, которая по-прежнему быстро шла по улице. – О чем ты хотела поговорить? Поссорились с Питтсбургом?
– Что? – удивилась Люси. – А, Питтсбург. Хм, нет.
Она так смутилась, что я вдруг поняла, что у нее на уме.
– Элиот? – спросила я.
Если он наконец признался ей в любви и теперь они оставались в закусочной с глазу на глаз, я легко могла себе представить, как это было для Люси обременительно.
– Элиот? – удивленно повторила Люси. – Нет. А что Элиот?
Я знала, что это не мое дело, но все же решила сказать.
– Он влюблен в тебя, с самого начала лета.
Люси остановилась и посмотрела на меня.
– Он сам сказал тебе об этом?
– Нет, но это совершенно очевидно. Даже Фред наверняка догадался. – Люси на мгновение задумалась, потом покачала головой и пошла дальше. – Люси! – я еле поспевала за ней.
– Ничего не выйдет, – решительно заявила она.
– Почему? – спросила я.
Элиот был не в моем вкусе, но в общем довольно привлекательный, и они с Люси прекрасно находили общий язык. А теперь, когда он научился более экономно расходовать одеколон, то стал еще симпатичнее.
– Потому, – сказала Люси, – что это Элиот. Он… – она замолчала, по-видимому, затрудняясь найти подходящее определение, и посмотрела на свой телефон. – Повернем обратно, – бодро предложила она.
Но меня было не так-то просто отвлечь.
– Серьезно, – снова начала я, – он прекрасный парень, вы чудесно ладите, он заставляет тебя смеяться. Почему нет?
– Потому, – повторила Люси, но уже не так решительно, как до этого. Я поняла, что она обдумывает мои слова.
– Я просто говорю, – продолжала я, когда мы повернули за угол перед моим домом, – что с хорошими парнями есть смысл ходить на свидания. – Я вспомнила о Генри, о том, как он был добр, и у меня защемило сердце.
– Понимаю, я не наорала на тебя так, как мне того хотелось, – призналась Люси, пристально глядя на меня. – Но я по-прежнему не могу взять в толк, почему ты бросила Генри.
– Потом расстаться было бы еще тяжелее, – наконец сказала я. – Я это ясно понимаю. И знаю, что нам обоим было бы больно. – Я спохватилась, что мы находимся напротив дома Кроссби, и зашагала прочь. Мы свернули на нашу подъездную дорожку.