Еще раз: тут все зависит исключительно от задач.
Как в том анекдоте про заику и золотую рыбку: для начала научись вопрос правильно формулировать.
А то, не приведи Господи, загаданное желание исполнится.
Да так, что потом можно и, мягко говоря, – охренеть…
…Пока возился с чайником, заливая кипятком заканчивающийся растворимый кофе в термосе – в дорогу – ко мне незаметно притёрлась Алёна и сунула в руку что-то явно маленькое и бумажное.
Сунул в карман, достал сигареты, сделал вид, что вышел из «столовой» для того, чтобы исключительно покурить.
Все правильно.
Записочка.
Адрес и, естественно, телефон.
Хотел сразу же выкинуть в догорающий неподалеку костерок, в котором повара и егерь Толик собирались, как я понимаю, жечь при разборке лагеря оставшийся от нас мусор, но потом решил пока что повременить.
Мало ли, в дороге о чем разговоримся.
Может получиться неудобняк.
Да, в общем-то, – и вообще…
…Поездка «обратно», кстати, в случае с рыбалкой, всегда бывает как-то смурнее и печальнее, нежели поездка «туда»: ничего, в общем-то, удивительного.
Как будто навеки прощаешься, честное слово.
Лично я – смотрю по сторонам, пытаюсь впитать в память детали, чтобы потом, долгими зимними вечерами где-нибудь на даче, у камина, вспоминать, казалось бы, абсолютно незначимые мелочи, раскладывать их по полочкам в памяти да и вообще некоторым образом священнодействовать.
Глядеть, кстати, в такие минуты можно куда угодно: можно на огонь в камине, а можно и на морозную белизну за окном.
Можно и ногти свои разглядывать: романтики, в общем-то, врут.
Взгляд, обращенный внутрь себя, не зависит от внешнего раздражителя.
И хотя я и очень люблю камин, не в последнюю очередь, кстати, за его беспомощную нефункциональность и неэкономность, за вызывающую несовременность, – ибо что может быть более дикарским, чем медитация на горящий живой огонь – он здесь, ну, совершенно, простите, ни при чем.
Просто правильно говорят, что время, проведенное на рыбалке, Господь Бог в срок жизни не засчитывает.
Есть такая современная «русская народная рыбацкая поговорка».
Да…
…Короче, – загрузились.
Мы даже с Глебом к Инделю вниз сбегать успели, чтобы еще раз как следует попрощаться с речкой.
Бросили по монетке в бушующий бурун переката.
Умылись.
Вернулись наверх к ждущему «шестьдесят шестому».
Я окинул на прощание взглядом лагерь, склон, чахлые деревца по округе, покрытые дрожащей под холодным северным ветром листвой, зеленые пирамиды палаток, обтянутую антимоскитной сеткой «столовую», дымящийся перед «кухней» костерок с закипающим на нём чайником.
Махнул рукой, бросил под ноги и затоптал почти дотлевшую сигарету.
Уселся в «шишигу»: привычно, на переднее сиденье, к Санечке.
Поехали…
Глава 67
…Часа через полтора мотания на ухабах я все же не выдержал.
– Останови, – говорю, – хоть покурим без страха язык прокусить. Мы-то здесь, в кабине, еще ничего, а в кунге-то народ, небось, уже всмятку…
– Твоя правда, – неожиданно бледнеет. – Я просто решил по «короткой дороге» проехать, как Славяна вез. Ну, тогда-то я побыстрей летел, конечно. Как минимум, раза в два. Но и так уже половину прошли, еще столько же, и на асфальт выскочим. А там уж и до Убмы. Так-то бы еще часов пять колупались. Но то, что меня сейчас пацаны из кунга бить будут – это вообще ни разу не отменяет. Не подумал, пля, идиот. Так-то, в принципе, есть за что. Так-то…
Останавливаемся.
Первым из кунга вываливается Глебушка.
С глазами, круглыми от бешенства.
Я его аж за руки на всякий случай схватил.
Ну, да ладно…
…Олег был, к счастью, настроен куда более мирно, а Гена сразу отправился поблевать.
И только Алёне хоть бы хны.
Хохочет только.
Отличный все-таки вестибулярный аппарат у девки. Как, в принципе, и вообще все остальные органы.
Кому-то, думаю, – повезёт…
– Извините, мужики! – поднимает руки вверх Санечка. – Не просчитал! Но и вы бы могли постучать там, скажем. Или в рацию что сказать…
– Постуча-а-ать???!! – снова рвется в бой Глеб, и я опять еле его удерживаю. – Я тебе сейчас в табло постучу, чмо безмозглое!!! Мы там только зубами стучать могли, чудо, бля, беломорское, ты хоть что несешь-то, представляешь?!
Санечка, еще раз побледнев, отступает еще дальше.
Глебушка постепенно успокаивается.
Трясет головой.
Выдыхает.
– Ну, муда-а-ак, – тянет, уже всхохатывая. – Долбодятел. Думал, сейчас остановится – точно убью. А не остановится – так тем более…
Санечка потешно жмет плечами.
– Да, блин, Глеб, вообще из головы выпало. Мы-то когда с мужиками местными на рыбалку гоняем, так мы именно так и ездим. А вы уж настолько свои, что я вас уже и за местных принимать стал.
– Не, я тебе сейчас все-таки пришлю, – восхищенно смотрит на него Глеб. – Ну, вот, ну скажи ты правду: ну, пролюбил ситуацию, ну, не просчитал. Но вот так вот выкручиваться – это достойно отдельного поощрения, я считаю. Тебя куда поощрять-то, дружище?! В левый глаз или таки в правый?!
– Не надо меня бить по лицу, – насупливается Саня. – Во-первых, это пошло. Во-вторых, я больше не буду. В-третьих, мы идём по «короткой дороге», по которой я Славяна отвозил. И тогда и разведал, что проходима. Сейчас, конечно, дальше помедленнее поползём, чтобы вас не угробить. Но часа через два – два с половиной будем уже в Умбе. Вместо привычных шести – это, согласитесь, – звучит…
– О как! – вскидывается Глеб. – Это что, значит, мы успеем не только навестить Славяна и переговорить с его врачами насчет возможности транспортировки в Москву, но и до бани добраться?! И не надо ее отменять?! Так ты же гений, поморское животное! Что же раньше-то не сказал…
– Мы, в отличие от вас, – ворчит Олег, – уезжаем на Питер сегодня ночью, а не завтра. Поэтому в баню не попадаем по-любому. Нет, я вас, Глеб, с Валерьяновичем уважаю, безусловно. Но нам-то за что страдать?!
– А за компанию, – ехидничает все еще бледный Гена. – Валер, вряд ли я сейчас трубку смогу раскурить. Дай, пожалуйста, сигаретку.
Молча протягиваю ему пачку.
Он закуривает.
– А чего это вы в баню-то не попадаете? – удивляется Глеб. – Поезд приходит в Кандалакшу в полпервого ночи, стоит двадцать пять минут. Ехать от Умбы до Кандалакши три часа, это с серьезным запасом, если даже на «буханке», а не как у вас, на микроавтобусе. Следовательно, раньше девяти вечера выезжать – смысла нет. Баня будет заказана на шесть. Прямо оттуда и поедете на поезд. Вам что, три часа мало?!
Гена поджимает пока еще немного мучные губы.
– А знаете, я бы попарился, – говорит. – И даже пивка бы с удовольствием попил. А в поезде сразу бы завалился спать…
– В принципе, – шевелит губами Олег, – нормальное такое расписание. Алён, ты как, с нами?
– Нет, – хохочет. – Против вас. С вами, разумеется…
– Ну и отлично, – киваю. – Тогда сделаем так. Высаживаете меня у больницы. Я иду, разговариваю с врачом. Выясняю все подробности, как там, что, и можно ли его сразу транспортировать. Вы тем временем едете в гостиницу. Глеб, закинь мои вещи тоже, пожалуйста, и пусть ребята в наших с тобой номерах тоже свои вещи разместят. У нас же их два, с расчетом еще и на Славяна?! Вот всем места и хватит. Потом подъезжаете к больнице, все вместе навещаем нашего героя, надеюсь, нас всех к нему пустят. Обедаем в гостинице, она небольшая, частная, хозяйка неплохо готовит. Потом, кто захочет, может отдохнуть часа два-три. Потом баня, после которой ребята уезжают на вокзал, а мы в гостиницу. По-моему, все…
– Содержательно, – уважительно кивает Санечка, – излагаешь. В баню я бы, кстати, тоже с вами пошел, если не прогоните. Ну, а обедаете и отдыхаете вы, уж, если можно, без меня: я это и дома могу. А в остальном всё так…
Все смеются.
Глебыч с размаху хлопает Санечку по плечу:
– Я тебе в парной, – ржет, – сегодня такое устрою, ты мне еще и за Крым с Севастополем ответишь. Про сегодняшнее болталово в этой консервной банке я уж и не говорю…
Простил, типа, значит.
И это, думаю, – хорошо…
Глава 68
…Дальше Саня, надо отдать ему должное, старался ехать хоть и по возможности быстро, но как можно более аккуратно.
А то помириться-то, так, оно конечно, помирились.
Но мало ли что.
Да и вообще людей жалко как-то.
Он даже и заговорил-то только тогда, когда мы на асфальт выехали. А так – все за дорогой следил.
Опасался, значит…
…А как на асфальт – так сразу сигарету в рот:
– Славка, – прикуривает, – пока его вёз, все переживал, что на Донбасс не попадет. Он что, реально туда собирался, что ли?
Я крякаю.
Тоже лезу в карман за сигаретами, потом что-то соображаю и достаю из небольшого чисто походного рюкзачка крайнюю фляжку с виски: где-то через полчаса мы уже будем в селе, потом еще минут через десять мне разговаривать с медиками.
Не повредит.
– Вопросики у тебя, – задумчиво скручиваю крышку не пригодившейся заначки.
Салютую Санечке.
Делаю глоток.
– Тебе, – хмыкаю, – не предлагаю. Тут уже, думаю, может и не таежный зверь гаишник свою территорию пасти…
Глотаю еще раз и все-таки лезу в карман за сигаретами.
– Так собирался или как? – крутит баранку Саня. – Валерьяныч, ты это, давай не юли. Говори как есть. Собирался?!
Я опускаю стекло, выпускаю фиолетовый дым в белесоватый северный воздух.
По асфальту, кстати, «шишига» – идет хорошо.
Чуть ли не под восемьдесят летим.
– Ну, собирался, – вздыхаю. – Отговаривать не стал, там у парня очень серьёзная мотивация была. Он ведь даже, так случилось, и срочную не служил. В институте учился. Только сборы на военной кафедре. А парень и с головой, и резкий. Сам себя в профессии сделал, семью обеспечил, бизнес какой-никакой поднял. А теперь – сын растет, уже взрослый почти. Скоро спросит: папа, а что ты такого хорошего и большого сделал в этой жизни? Хорошо чужие деньги считал?! Турпутевки людям организовывал?! Ну, – да. Семью обеспечил. Детей – одного, вон, совсем вырастил. Другую поднимает. Третьего, вон, дождался. Можно быть уверенным, что и вырастит нормальными людьми, и образование хорошее даст…