— Да, Денна. Выслушай меня. Настанет время, когда ты будешь мне нужен, и ты не сможешь больше быть хранителем Ханатты. Потому я говорю тебе — если ты изберешь мой путь, ты ненадолго задержишься среди живых. Я не даю тебе страшного дара бессмертия. И тогда ты придешь ко мне навсегда, и от тебя будет зависеть не только судьба Ханатты, но и всего Средиземья. Решай.
— Ты укажешь мне мой путь?
— Нет. Ты сам найдешь его. Но ты придешь ко мне.
Юноша опустил голову. Он боялся себя, боялся, что ошибется, что не сделает все, как надо.
— Я хочу идти с тобой, — наконец сказал он.
— Подними руку, Денна, сын короля.
Денна медленно поднял левую руку, и Посланник коснулся ее, и на мгновение леденящий холод сжал сердце юноши.
— Носи его всегда, и ты будешь слышать меня и других, и сможешь просить помощи и ответа. Теперь прощай, Денна!
Юноша посмотрел на мвою левую руку — на ней светилось стальное кольцо с полированным плоским черным камнем с металлическим отблеском и красной искрой. Камень крови. Камень воинов.
И много крови тогда лилось на границах Харада и морских побережьях, ибо нуменорцы стремились завоевать власть на море. И больше всего жаждали они захватить большой порт, который они называли Умбар. Он контролировал Северное побережье Харада вплоть до устья Андуина. В городе была большая верфь, где строили корабли, и был он столицей большого вассального княжества. Туда и отправил король своего младшего сына с войском, ибо готовилось большое наступление — множество нуменорских кораблей высадили войска к северу от Умбара, и большой флот блокировал город с моря.
И младший сын хорошо оправдал надежды своего отца. Хотя страшен был нуменорский флот и велико было их воинство, Умбар держался почти два года, и нуменорцам ни разу не удавалось закрепиться на земле княжества. И стали называть младшего сына короля хранителем Ханатты.
Но Нуменор лишь показывал пока зубы. В середине 2279 года был нанесен решающий удар. Одновременно был высажен большой десант на юге и на севере; затем от Нуменора прибыли еще войска, и Умбар был отрезан от Харада. Кольцо медленно сжималось, и прибывавшие в город беженцы и раненые приносили страшные вести. Теперь надежда была только на корабли. И день за днем они уходили из гавани, увозя людей, почти без надежды прорваться сквозь нуменорскую морскую блокаду. Но здесь дело спасала флотилия северного порта, которой удавалось оттягивать на себя нуменорские силы, позволила уйти умбарским беженцам. И никто не знал, что сила Кольца Денны, сила души его спасает корабли беженцев, незримо ограждая их от атак нуменорцев.
Людей выводили до последнего дня. Не все добирались до Харадских берегов, но все же очень многих удалось спасти.
Под конец в городе остался лишь небольшой отряд воинов, засевших в городской цитадели. Предводительствовал ими Денна, не пожелавший покинуть своих людей. Сопротивление не могло быть долгим. Маленький отряд был перебит весь. Ненавистного харадского военачальника пытались взять живым, но пока он мог сопротивляться, к нему подойти боялись. А когда он уже не мог поднять меча, некому было спасать ему жизнь. Денна еще дышал, когда удар нуменорского клинка отсек ему голову. Ее выставили на воротах цитадели, и все нуменорское войско радостными криками приветствовало победу над врагами. И крики замерли у них в горле, когда у них на глазах голова и тело убитого истаяли тонким дымом, словно и не было их. Так не стало у Харада хранителя, и Умбар стал нуменорской крепостью.
И был он встречен тем, кого называл он Посланником, в том же темном зале. И тяжело было ему — он считал, что не сумел сделать ничто из того, что мог бы.
— Я не оправдал твоих надежд, Посланник. Все силы мои ушли на войну, и не стал я ни просветителем, ни учителем, как ты ожидал.
— Ты сделал больше. Ты стал защитником. Отныне ты будешь так зваться, и это — твой путь.
И был он облачен в черные одежды, и стал одним их Девяти. И навечно осталась у него красная полоса на шее.
Звездочет
…Мальчик отбросил со лба прядь длинных пепельных волос:
— Учитель, скажи мне, бывает ли так, чтобы звезды гасли?
— Да, Элвир. Ты уже знаешь: звезды — далекие солнца, и, как человек дарит тепло своего сердца тем, кого любит, так солнце дарит свое тепло миру. И когда в сердце Солнца не остается больше тепла, оно умирает, в последний миг обращаясь в ослепительную вспышку света.
— А магические звезды?
— Те, что зажигает над домами пришедших в мир магия Знания и сила любви, горят недолго. И лишь одна звезда горела над миром века…
— Ты говоришь о Звезде Мельтор?
— Да.
— Почему же погасла она?
Учитель тяжело вздохнул:
— Сколько веков задавали этот вопрос… Мы не знаем ответа, как не знаем ничего о судьбе того, кто зажег ее.
— Я узнаю, тано!
Учитель улыбнулся, заглянув в огромные серо-зеленые глаза мальчика:
— Никому еще не удавалось это, таирни…
— Я сделаю это, — повторил Элвир, упрямо сведя брови.
Учитель промолчал.
— Скажи… скажи, звезда, что горит там, на юге… что ты знаешь о ней, тано?
— Говорят, это та же Звезда. Говорят, если всмотреться и вслушаться, можно увидеть — она бьется, как сердце…
…Когда в Земле-у-Моря, Эс-Тэллиа, рождается человек, над домом вступившего в мир несколько ночей горит звезда, зажженная магией Знания и силой любви. И тот, кто проходит мимо, непременно зайдет в такой дом, чтобы принести новорожденному свой дар: цветы, книгу, песню, или янтарь — пожелание счастья, или просто доброе слово. Бывает и так, что странник дает имя вступившему в мир. Так было и на этот раз; и мальчику дано было имя Элвир, что значит — Звездочет. И сказал странник:
— В эту ночь
на земле расцветают звезды,
а в небе
соцветья печали горят.
«Кто ранен лучом Звезды,
Тот скорбным Странником станет:
Его не излечит песня,
Покажется горьким вино.
Кто ранен лучoм Звезды,
Свой дом навеки оставит,
И зова дальней дороги
Избыть ему не дано…»
И тихо вздохнула мать, услышав предсказание, ибо горек хлеб странствий, а путь Странников недолог, но слова их сбываются.
«Что сталось с тобой, Звездочет? Тоска в глазах твоих, и нет тебе покоя, и нет радости тебе ни в книгах, ни в песне, ни в беседе… Скажи, что мучает тебя?»
«Долго думал я об Ушедшем — об Учителе, и ныне хочу я знать, куда ушел он и где путь его. Но молчат об этом книги, и не сложили об этом песен, и неведомо это Мудрым. И вот, путь Странника избрал я; я принесу вести об Учителе.»
«Многие пытались сделать это, но не узнали ничего. И ты уходишь… Никто не может изменить путь человека, только он сам; но скажи, куда лежит путь твой?»
«Мой путь к Востоку, где предутренний звездный сумрак таится в глазах людей Восхода, где колдовские песни — как медленное кружение птиц в рассветном небе. Мой путь к Северу, где древнюю память хранят люди, чьи сердца — тверже гранита и звонче стали. Мой путь к Югу, где живут поклоняющиеся Солнцу, народ Черной Змеи. Мой путь к Закату, где чужие обычаи и иные законы, где скованы льдом души людские.»
«На Западе опасны дороги, в сражении радость людей Заката, и многие не вернулись из тех земель… Ты слишом молод — останься.»
«Я не могу ждать. Тревога в сердце моем, Звезда ведет меня — я иду.»
«Тех, кого позвала в путь Звезда — не остановить. Скажи лишь, когда вернешься ты?»
«Кто исчислит годы Пути, кто знает путь Странника? Туманен мой путь, и не смогу я ответить вам.»
«Память наших сердец с тобой, Звездочет. И ларэ та-Элло — да хранит тебя Звезда. Мы будем ждать, и днем радости станет день, когда вернешься ты.»
«Боль в сердце моем, и тяжело мне покидать эту землю, ибо я люблю ее; и радость в сердце моем, ибо Дорога передо мной… Не знаю, вернусь ли; но я слышал зов Звезды — я иду. И я скажу — до встречи…»
Так начинается повесть об Элвире-Звездочете.
Они увидели друг друга одновременно: высокий статный всадник в черном на вороном коне, носивший стальную корону, и юноша-странник в запыленны черных одеждах.
— Кто ты, путник, и чего ищешь ты в Земле Ночи?
Юноша учтиво поклонился:
— Я Странник, о король-страж. Имя мое Элвир; я иду издалека. Не укажешь ли ты мне, где я мог бы найти ночлег? — Странник улыбнулся немного смущенно. — Даже странно будет не увидеть неба над головой, когда проснусь…
Всадник пристально посмотрел на юношу, потом сказал:
— Я вижу, ты давно в дороге. Но где же твой меч, Странник?
— У нас оружия не носят…
Всадник угрюмо усмехнулся:
— Сказка.
— Нет, нет, король! Мы… понимаешь, нам просто не с кем и не за что воевать.
— Странные вещи ты говоришь… Впрочем, — взгляд всадника стал горько-задумчивым, — мир так велик, что, может, и для такого чуда в нем нашлось место. Чего же ты ищешь — ведь не ради ночлега ты забрел в такую даль?
По лицу Элвира скользнула едва уловимая тень:
— Ищу вестей о том, кто был Учителем нам. Века назад он пришел в нашу землю — но ушел, чтобы не вернуться. Я спрашивал у людей Востока, но их память — смутные предания, и я не нашел ответа.
Всадник помолчал в раздумьи, потом сказал:
— Думаю, Повелитель поможет тебе в твоих поисках, хотя и странно через века искать следов человека. В Замке Ночи ты найдешь и ночлег… Как имя вашего Учителя?
— Мелькор.
Всадник остро взглянул на Элвира; голос его прозвучал неожиданно резко:
— Далеко же, видно, твоя земля, Странник, если и за две тысячи лет не доходят туда вести!
— Ты знаешь что-то, король?..
Всадник отвел взгляд: такой надеждой вспыхнуло лицо странника.
— Да, — глухо ответил он, — но пусть тебе расскажет Повелитель. Садись позади меня на коня, Странник из земли, не ведающей войн; едем.