Послесловие
На этой радостной ноте я закончу эту часть «Летописи». Многие герои и события в эту часть не уместились. Если когда-то стану писать продолжение – обязательно исправлю эту несправедливость, описав подвиги Олега Шкребо, Михаила Чугункина и других противников одноразового мира. В следующую «Летопись», наверное, должны войти главы «Интернет-торговля», «Рязань», «Иркутская», «Бренд», «Краснодар», «Нижний Новгород», «Ярославль» и, конечно, «Казачий Берег» и «Лаборатория». Возможно, стоит подумать над отдельным сборничком «Неудачные дела и упущенные возможности».
Дорогие соратники! В первую очередь возможность ознакомиться с сим творением предоставлю непосредственным героям и участникам событий. Буду признателен за уточнения, комментарии, факты и фотографии. Вы не поверите, но вспомнить и последовательно описать события двадцатилетней давности было нелегко. Если кто-то найдёт в себе силы и желание написать собственную главу, как Алексей Воскресенский, – буду искренне рад.
С уважением,
Владимир Труфанов. Глава, которой тут могло не быть
Знаете, есть в кино такой приём: камера показывает нам героя, а потом отдаляется и переносит зрителя в другое место, показывая другого персонажа и его судьбу в то же самое время, но в связанной ситуации. Хороший режиссёрский приём, действенный. Попробуем мысленно повторить?
Итак, представь, дорогой читатель: идёт (насколько помню) 1995 год.
Размеренно течёт время в подвальчике на улице, названной в честь Героя Советского Союза рядового Владимира Трофимова. Лежат стопками заготовки, по стенам висят готовые прокладки и образцы, размеренные удары Серёги-Спортсмена отсчитывают минуты, как метроном или деревенские ходики. Толстые пальцы тяжелоатлета вставляют мелкие заклёпки в отверстия, а иногда мелочёвка падает на пол или рассыпается по столу. Если в этот момент не шумно – услышите мнение Серёги о конструктивных особенностях иномарок, их прокладок, оценку состояния и перспективы цветной металлургии в целом, роль в её развитии барыг с Птичьего рынка и несколько фактов о международной обстановке.
Отец-основатель «Механики» возится в потёртых каталогах, составленных на всех языках мира (кроме русского), по соседству гудит станок из славного Стерлитамака, а сама фирма ещё целиком умещается в небольшом подвале.
Но эти прокладки уже знают во многих московских, и не только, мастерских – от гаражных до многопостовых, а звонки от нажатия кнопки под табличкой «ВЫЗОВ МАТЕРА» (см. стр. 77) слышны всё чаще. Всё ещё только начинается…
Теперь пускай наша воображаемая камера оставит эту картину мирного труда и накопления капитала, вознесётся из подвала на высоту птичьего полёта и отправится на сто километров к югу. Пролетев над заброшенными полями и копошащимися дачниками, остановившимися заводами и карьерами, первыми особняками новых русских и базарами с челноками, наконец, над невообразимо красивыми лесами и реками южного Подмосковья, мы с вами попадаем в древний город Серпухов, что на самой границе Московской области.
Камера спускается ниже, и мы видим, как по пыльной улице в штанах и ботинках, донашиваемых за старшим братом, шагает из библиотеки в аэроклуб четырнадцатилетний мальчишка. Знакомьтесь, Вова Труфанов. Это я и есть.
Вечером того же дня я буду держать в руках прокладку из подвала на Трофимова.
Об этом удивительном времени и об одном замечательном человеке, о прокладке ГБЦ и о судьбе огромных предприятий и воинских соединений, наконец, о том, что мир тесен, удивителен и непредсказуем, и расскажет эта глава.
Город Серпухов, где завершал свою бурную (но не особо выдающуюся) военную карьеру мой отец, вполне зауряден. На начало девяностых ещё работают кое-какие заводы, включая оборонные, но конверсия и новые «эффективные собственники» банкротят их один за другим.
Вчерашние токари и фрезеровщики, строители, сварщики, опытнейшие слесаря, крановщики и многие другие подаются кто куда – челночить с клетчатой сумкой, махать тяпкой на дачном участке, сторожить автостоянки, и все без исключения всё чаще берутся за стакан.
Молодежь очарована бандитской романтикой, и кто-то подтягивается в «пехоту» к местным браткам. Нередко по ночам слышны выстрелы, а «аллея бандитской славы» на местном кладбище растёт и ширится. Впрочем, как и в каждом городе в ту пору.
Очень нелегко пришлось армии. В городе было много воинских частей, и я отлично запомнил вывод войск из Германии.
Та самая Западная группа войск – лучшие из лучших, элита из элиты – выбрасывалась, по сути, в чистое поле под аккомпанемент оркестра, которым дирижировал пьяный президент державы. Бред, да и только…
В город постоянно прибывали эшелоны – и сгружали, сгружали с платформ технику, тягачи, ПАРМы, машины связи, БМП и БТР – буквально тысячами. Доходило до абсурда! В части моего отца попросту не хватило места для размещения всей прибывшей техники, забиты были не только боксы, автопарк и плац, но даже автостоянка офицеров и все газоны.
Больше сотни машин ещё с полгода торчали за воротами – на обочинах и прилегающих улицах, потихоньку разграбляемые гражданским населением.
Ни до, ни после того я не видел столько военной техники в одном месте.
Нашей семье повезло: отец был переведён в Союз из Германии задолго до этих событий и даже успел получить заветную квартиру в хрущёвке. А вот полмиллиона офицеров из ЗГВ не имели ни своего угла, ни места для работы, а зачастую и специальности, хоть как-то востребованной на гражданке. Страшно это было.
Однако народ уже пробовал как-то приспосабливаться к новым условиям, и люди, знающие и умеющие делать что-то нужное, были, как и всегда, в цене.
Первые иномарки, в том числе ввозимые и из Германии военными, стали появляться на улицах всё чаще. И тем выше ценились люди, хоть немного понимающие в устройстве и ремонте чего-то кроме «Жигулей» и УАЗов.
Более того, военный канал поставки автомобилей сформировался как вполне самостоятельный задолго до аукционов, перекупов, авторынков и т. д.!
Через армейские знакомства, неизменный алкоголь и определённую сумму денег можно было даже заказать машину, надоевшую бюргеру средней руки где-то под Потсдамом, согласовать все детали сделки с однокашником – посредником в Германии по военной зашифрованной связи, погрузить машину в контейнер, любезно предоставленный тыловиками (ясное дело, что в контейнере по документам едет какой-нибудь генератор или запчасти ракетного тягача), и получить заветный автомобиль прямо на пандусе в родной части!
А ещё ценный груз круглосуточно и бесплатно охраняется вооружёнными и хорошо подготовленными отличниками боевой и политической подготовки, так что проблемы с польскими и отечественными бандитами (и расходы на их решение) исключены.
Вопросы таможни и ГАИ решались уже на месте, опять же через межведомственные связи. Как показала практика, люди в погонах очень быстро находят общий язык между собой.
Куда уж там гражданским перекупам и перегонщикам в то время супротив армейской организованности и субординации!
О судьбе одного из таких автомобилей и хочу рассказать.
Пройдя описанный путь по заказу одного хорошего человека, однажды из контейнера на армейский пандус выкатилась хоть и пыльная, но необычайно красивая «Ауди-80». Отмытая через час до зеркального блеска наиболее ответственными бойцами, она была бесподобна! Это была не просто машина – это была инопланетянка, создание из параллельного мира, и новый хозяин влажными глазами смотрел на её ярко-красный кузов, стоивший всех накоплений семьи (и, как поговаривали злые языки, даже части имущества Министерства обороны, ранее вверенного счастливчику, однако реализованного по демпинговым ценам неустановленным лицам).
В лучших традициях покупка была обмыта дружным армейским коллективом, утром состоялся тест-драйв на территории, и красавица была помещена на время улаживания вопросов с документами на офицерскую стоянку. Все обладатели продукции ВАЗ, ГАЗ и АЗЛК (а тем более пешеходы) ещё долго сглатывали слюну, проходя мимо.
Человек ко всему привыкает. Стала привычной и красная «Ауди». Сплетни завистников утихли, а статус владельца, наоборот, вырос. Это сейчас машина показывает не то, сколько у тебя денег, а сколько ты должен банку. А тогда любая иномарка, вне зависимости от пробега и состояния, была мечтой, показателем статуса и авторитета её владельца.
Ничто не предвещало беды…
Однако спустя полгода мотор стал плеваться белым паром, антифриз пошёл в цилиндры. Случилось ли это по естественному износу, или балбес-сынок перегрел изношенный двигатель, красуясь перед девочками, история умалчивает. Факт остаётся фактом: ГБЦ «повело», а прокладка подлежала замене. Так в моей истории появляется личность легендарная и в ту пору известная большинству автолюбителей скромного города Серпухова.
«Жигули» ремонтировали в каждом гаражном кооперативе. Растачивали на заводах блоки, восстанавливали головки – ну а ремонт грузовиков и УАЗов был привычен хоть на гражданке, хоть в армии. Но это техника рядовая, описанная в сотнях книг на родном языке… Другое дело – «иностранка»!
Из известных мне земляков на то время залезть в двигатель любой иномарки без всякой боязни и вернуть его к жизни мог только один человек с золотыми руками и умнейшей головой, друг моего отца Юрий Иванович Панков. Человек непростой судьбы, один из первых известных мне предпринимателей, сумевший зарабатывать не по схеме «купи-продай» поддельные джинсы или сигареты, а решавший людям проблемы с машинами через свой талант и глубокие инженерные знания.
Фото его у меня не сохранилось. Худощавый и аккуратный, как немец, всегда в чистом халате, глубоко интеллигентный и спокойный, он знал о моторах всё. Слыл лучшим дефектовщиком и специалистом по механической обработке, на память помнил установочные размеры и допуски для популярных и не очень двигателей. Его знали и уважали на всех заводах города все – от директоров до расточников. Он мог часами рассказывать о поршнях, вкладышах и кольцах, приводил на каждый случай клиента два-три интересных примера из своей практики, рассказывал тонкости и хитрости – одним словом, знал своё дело от и до.