• Письмо епископу Алексию (Ржаницыну): «Преосвященнейший Владыко, Возлюбленный о Господе брат! По моему в Вас участию, я очень благодарен, что Вы не оставили меня в неведении о Вашем вступлении в новую паству[286]. Я уверен был, что Вас примут с добрым расположением и усердием. Надеюсь, что когда более узнают Вас и Ваше действование: добрые будут к Вам добры и непокойные утишатся» (Письма. 1883. С. 161–162. № 184).
• Письмо епископу Алексию (Ржаницыну): «При сем увидите выписку из письма о. Макария Оптинского. Это продолжение того, что Вы слышали от г. помещицы у меня. Из Ростова выслан за сомнительное знакомство Иеромонах, по имени, кажется, Паисий, и послан к Преосвященному предшественнику Вашему, который определил его в Белевский монастырь. Он играет на инструменте, устроил в монастыре хор, и потому приятен настоятелю» (Письма. 1883. С. 162–163. № 185).
• Письмо игумении Вере (Верховской): «Если девять сестер, которым теперь разрешено пострижение, в таком же положении, как получившие подобное разрешение пред Пасхою, то Бог благословит поступить ныне так же, как тогда» (Переписка с современницами. С. 565. № 10).
22 октября. Служение в Казанском соборе в день храмового праздника (Грозов. С. 32).
24 октября. Служение в домовой церкви П. Н. Голицыной в день храмового праздника иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» (Грозов. С. 32).
25 октября. Письмо архиепископу Гавриилу (Городкову): «Искренно скорблю о нанесенном Вам оскорблении. Происшествие так странно, что одним вероятным изъяснением оного представляется безумие Варлаама. Но как бы то ни было, невольное ли это, или произвольное безумие: Вас могла обеспокоить нечаянность приключения, но с окончанием оного беспокойство Ваше должно прекратиться… Прощая оскорбителя, Вы исполнили то, что согласно с заповедию, Вашим званием и саном. Ничего лучше нельзя было сделать» (ЧОИДР. 1868. Кн. 2. С. 206–207. № 77).
27 октября. Служение в Московской духовной семинарии (Грозов. С. 33).
• Мнение по делу о домогательстве раскольников иметь священников от гражданского начальства: «Кротость Императора Александра I расширила пределы веротерпимости так, что сенатор Лопухин благовидно описал духоборцев и молоканов, оказавшихся после в высшей степени вредными, и исходатайствовал высочайший рескрипт, почти покровительственный для них. Такое расположение правительства примечено разномыслящими в вере; и в царствование Императора Александра I можно было десятками тысяч считать совращенных от православия в латинство, а также и секты умножились, и раскол сильно возрос в числе… Между тем правительство, примечая, что раскол высоко поднимает голову, почувствовало нужду противодействовать ему, и в те же годы получил начало секретный комитет по делам раскола, открывший свои действия высочайше утвержденным определением уничтожить крест и главу на одной раскольнической моленной в православной губернии. В 1821 или 1822 году предложено было сему комитету послать к раскольникам православных священников, которые, по-видимому, присоединились бы к их обществу, но приобретя их доверие, старались бы примирить их с церковию. Предложение сие принято, и определение о сем, подписанное между прочими митрополитом Серафимом, удостоено высочайшего утверждения. Но когда митрополиту предоставлено было привести сие в исполнение, он увидел, что сего нельзя согласить с церковными правилами и с чистотою священнослужительской совести; открыл комитету свое затруднение, и Государь Император соизволил, чтобы оставлено было без исполнения определение, им утвержденное. При сих-то обстоятельствах, когда высочайше утвержденное определение оказалось неисполнимым, и трудно было решиться представлять о совершенном уничтожении оного, необходимым оказалось изыскать меру, которая представляла бы не совершенное уничтожение высочайше утвержденного определения, а изменение оного в удобно исполнимый вид. Итак, положено было: не посылать к раскольникам священников от правительства, а находимых у них гражданским начальством беглых священников оставлять у них, кроме того случая, когда сии священники требуются в епархию к ответу по уголовному делу. Вот происхождение и сущность секретных правил 1822 года, вожделенных для раскольников и прославленных между ними» (Мнения. Т. IV. С. 270–271).
29 октября. Письмо А. Н. Муравьеву: «Право, думал я в понедельник вечером: нельзя ли во вторник быть у Вас. Но не мог от последствий воскресенья, и от недостатка отдыха. Отпустите мне долг, и придите ныне на мою трапезу, как уже соизволили прежде» (Письма. 1869. С. 523. № 341).
• Письмо А. Н. Муравьеву: «Приветствую возобновляемую Вами Петербургскую жизнь. Да будут тамошние дни Ваши светлы, и мирны, и производительны, как лучшие Останкинские; и никто не поставит Вам плетня на дороге, как на Останкинской: и никто да не отдавит Вам ноги, как в Кремлевском крестном ходе; а Вы без неудовольствия вспомните тесноту сего хода, как доказательство, что люд Московский поминает посещение Божие и избавление» (Письма. 1869. С. 523. № 342).
31 октября. Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «О св. мощах для церкви подворья не отвечал я долго, частию по недоумению. Трудно ныне беречь святыню в церквах. Не раз в Москве случалось, что кресты со св. мощами с икон похищаемы были. И в церкви Петербургского подворья похищения были не раз. Теперь я согласился на Ваше представление. Но дайте эконому наставление о хранении. Не больше ли хранить в алтаре, а на икону возлагать только во время литургии? Другой день у нас мороз доходит до 10 градусов. А снега нет. Не вредно ли это полям? У нас недостает воды из воздуха, а на юге от воды бедствия. Пощади, Господи, создание Твое!» (Письма преподобному Антонию. Ч. 3. С. 38. № 1192).
2 ноября. Письмо игумении Вере (Головиной): «Благословение Вам от Господа. Вчера не мог я говорить с графом А. А.[287] о Вашем деле, потому что его не было в городе; а к вечеру занемог я так, что ныне, а может быть, и несколько дней, должен оставаться в келии. Идти ли Вам к нему, рассуждайте» (Переписка с современницами. С. 625. № 6).
4 ноября. Письмо обер-прокурору Св. Синода графу А. П. Толстому о помощи иерусалимской миссии и бедствующим на Востоке христианам: «Извольте рассмотреть следующий проект: 1) По благоговению к иерусалимской святыне, и во внимание к состоянию православных христиан на Востоке, нуждающихся в пособиях веры и образования, некоторые особы женского пола из высшего круга общества желают образовать из себя комитет, вспомогательный русской духовной миссии в Иерусалиме. 2) Число членов может быть от 6 до 12. 3) Он пользуется высочайшим или высоким покровительством. 4) Он открывает, при содействии своих членов, подписку для сбора приношений, которую полагает возобновлять ежегодно… Смотря по успеху, какой оказал бы сей проект, Святейший Синод мог бы решить по времени, нужно ли, после жатвы комитета, подобрать малые колосья чрез священников?» (Мнения. Т. IV. С. 285–286).
• Письмо епископу Алексию (Ржаницыну): «Благодарю за вступительное слово. Это доброе вступление. Прочитал и два рукописные слова и отдал по Вашему назначению… Я переменил слово: драгие на слово: возлюбленные. В первом больше ласки. Ныне слишком ласкают детей; и они становятся выше своей головы. <…> Дело Тихомирова подает мне мысль сказать Вам, что как Вы пришли в страну, где есть беспорядки привычные, то надобно, как можно, тихо приводить людей к порядку, чтобы порядок не показался стеснением» (Письма. 1883. С. 164–165. № 186).
5 ноября. Письмо обер-прокурору Синода графу А. П. Толстому: «Прошу прощения, что вчерашнее письмо писано небрежно, и по причине поспешности, и по причине болезни, которою немало страдаю уже несколько дней, именно простуды головы. К прискорбию, не могу никого представить для иерусалимской миссии. Священники, которым предлагал я сие, все затрудняются и взять с собою, и оставить без себя или малолетних детей, или взрослых дочерей. Нельзя оспаривать сего неудобства» (Мнения. Т. IV. С. 287).
• Письмо князю С. М. Голицыну о награждении священников (Письма. 1884. С. 112. № 132).
7 ноября. Резолюция по делу о купцах, присоединившихся из раскола к единоверию, а потом это присоединение отрицавших: «Необыкновенное явление представляет в сем деле, в значительном числе лиц, это отсутствие уважения к честности и закону, эта надежда ненаказанности, с какими они объявляют сами о себе, что дали подложные подписки о присоединении к церкви; что по подложным подпискам получили гражданские права, по закону и по Высочайшему повелению принадлежащие только православным; что на основании подлога пользовались сими правами в 1855 и 1856 годах; как будто честность и закон важны только для православных, а раскольники свободно могут пренебрегать их» (ДЧ. 1884. Ч. 1. № 3. С. 381).
• Письмо наместнику Лавры архимандриту Антонию (Медведеву): «У меня был Преосвященный Кирилл[288], которому на Востоке отверзается дверь пространна и сопротивлении мнози. Он обладает свободным движением мысли и слова, но опытами не приготовлен к делу, которое и для опытных затруднительно. Да поможет ему Бог. Дают ему 14 000 р. с. в год; и устрояется нечто вспомогательное, под покровительством высоких особ, но план устроения еще не в ясных чертах. Требовалось бы добровольное общество; это мы не довольно умеем вести, чему пример общество тюремное. Составилось усердно, но потом ослабело; обещавшие пособия ежегодные перестали давать; принудительные меры отогнали охотников; теперь с трудом держится комитет, который должен был быть ядром общества; но общества уже нет. По вопросу я предложил нечто похожее на общество. Не знаю, как примут» (Письма преподобному Антонию. Ч. 3. С. 38–39. № 1193).
8 ноября. Служение на Троицком подворье (Грозов. С. 33).