Летописец Мертвого Бога
Глава 1: Падаль и Молитвы
Воздух в Порубежных Землях имел три неизменных запаха: старой крови, гниющей плоти и озона — призрачного послевкусия смертоносных техник. Для Кайена это был запах дома. Запах хлеба.
Он двигался по полю брани с отточенной экономией движений, присущей тем, кто делает свою работу долго и не хочет умереть. Его взгляд, холодный и пустой, скользил по усеянной трупами земле, игнорируя ужас и концентрируясь на деталях. Разорванная грудная клетка, из которой торчали почерневшие ребра, — неинтересно. Тело, превращенное в ледяную статую с выражением вечного крика на лице, — красиво, но бесполезно.
Кайена интересовало другое. Символ Алого Кулака на потрескавшемся нагруднике. Знак Дома Ледяного Пика, вышитый серебряной нитью на воротнике. Целые руки с пальцами, на которых могли остаться пространственные кольца.
Война между двумя великими сектами длилась уже третье поколение. Для них это была священная вражда. Для Кайена — стабильная работа. Он был Падальщиком. Стервятником в человеческом обличье. Он собирал знаки принадлежности павших, их оружие и ценности, а затем продавал их представителям гильдий за еду и чистую воду. Иногда, если везло, за несколько духовных камней низшего качества, которые можно было обменять на мазь для заживления ран.
Его сапоги, сшитые из трех разных пар обуви, утопали в черной, пропитанной кровью грязи. Небо над головой было вечно серым, затянутым пеплом сожженных деревень и душ. Это была проклятая земля, часть гигантского трупа, на котором, по преданиям, жили все смертные. И здесь, в Порубежье, гниение ощущалось сильнее всего.
Он присел возле трупа ученика Дома Ледяного Пика. Молодой, лет семнадцати. В груди — дыра размером с кулак, края которой обуглились. Кайен не чувствовал жалости. Жалость была роскошью, непозволительной для тех, чей ужин зависел от проворства их пальцев. Он аккуратно, зная, где искать, просунул руку под доспех и вытащил небольшой, но тугой кошель. Мелочь, но это еще полбуханки черствого хлеба.
Затем он потянулся к руке покойника. На пальце тускло блеснуло простое железное кольцо. Не пространственное, простое. Но даже за такое давали несколько медных монет. Пальцы трупа закоченели в посмертном спазме. Кайен, не моргнув глазом, достал из-за пояса короткий, зазубренный нож. Простая работа.
Внезапно он замер.
Не звук. Не движение. Ощущение. Тяжелый, пристальный взгляд, полный ненависти.
Кайен медленно, очень медленно повернул голову.
В десяти метрах от него, прислонившись к обломку скалы, сидел воин. Он был еще жив. Его доспехи, некогда великолепные, с гербом капитана Алого Кулака, были расколоты. Из живота торчал обломок ледяного копья, окруженный аурой смертельного холода, которая медленно пожирала его внутренности. Но он был жив. И он смотрел прямо на Кайена.
В его взгляде не было мольбы о помощи. Только бездонное, кипящее презрение. Взгляд бога, смотрящего на червя, копошащегося в его прахе.
— Упырь, — прохрипел капитан, и изо рта у него вместе со словом вырвался клубень кровавого пара. — Даже смерть не избавляет от вида таких, как ты.
Кайен молчал. Его сердце, обычно спокойное, забилось чаще. Живой мастер боевых искусств, даже умирающий, был в тысячу раз опаснее мертвого. Один последний удар, одна предсмертная техника — и от Кайена останется лишь еще одно пятно на этой земле. Его рука инстинктивно легла на рукоять ножа, хотя он и понимал всю бесполезность этого жеста.
Капитан усмехнулся, увидев это. Усмешка превратилась в кашель, и он согнулся, тяжело дыша. Он поднял руку, в которой все еще был зажат тяжелый, черный меч без гарды.
— Ты хочешь забрать мой клинок, падаль? — прошептал он, и в его голосе зазвучали нотки безумного веселья. — Хочешь коснуться наследия клана Алого Кулака своими грязными руками? Что ж, подойди. Возьми его. Я дарую его тебе.
Кайен не сдвинулся с места. Он знал эти уловки. Последняя вспышка силы. Приманка, чтобы утащить с собой в могилу еще одного. Он подождет. Голод мог подождать. Жизнь была дороже.
Казалось, прошла вечность. Солнце, если оно было за пепельной пеленой, начало свой путь к закату. Холод от копья в теле капитана становился сильнее. Жизнь медленно покидала его. Взгляд воина начал мутнеть.
— Проклинаю... — прошелестел он, и это было его последнее слово.
Его рука, державшая меч, разжалась. Клинок с глухим стуком упал в грязь. Голова капитана безвольно склонилась на грудь. Он был мертв.
Кайен выждал еще минуту, вслушиваясь в тишину. Затем, убедившись, что опасность миновала, он медленно подошел. Черный меч лежал в грязи. Он был сделан из редкого метеоритного железа, и даже для такого профана, как Кайен, было очевидно, что это сокровище. Это не просто еда на неделю. Это новая одежда, хорошая мазь, возможно, даже комната в общей казарме на целый месяц. Это — целое состояние.
Он наклонился, протягивая руку к мечу.
И в этот момент произошло нечто странное.
В тот самый миг, как жизнь окончательно покинула тело капитана, воздух над ним дрогнул. Это не было похоже ни на что, виденное Кайеном раньше. На одно краткое, неуловимое мгновение он увидел... отпечаток. Призрачный, полупрозрачный силуэт капитана, застывшего в последнем, яростном замахе мечом. Контур светился едва заметным, багровым светом, и был наполнен такой концентрированной ненавистью и мастерством, что у Кайена перехватило дыхание.
Он моргнул. Видение исчезло.
Что это было? Иллюзия? Игра света? Предсмертные конвульсии разума, уставшего от голода и ужаса?
Он потряс головой, отгоняя наваждение. Неважно. Мертвец мертв, а меч — вот он. Он крепко схватился за рукоять. Холодная сталь обожгла пальцы.
Подняв свой трофей, Кайен еще раз бросил взгляд на тело капитана. Все было как обычно. Просто труп. Но тревожное, непонятное чувство засело глубоко внутри.
Призрачный отпечаток последнего удара стоял у него перед глазами.
Не зная почему, он чувствовал — эта смерть была другой. И его жизнь, такая простая и понятная в своем ежедневном кошмаре, больше никогда не будет прежней.
Глава 2: Цена и Шепот
Обратный путь всегда был опаснее. Усталость притупляла чувства, а вес добычи замедлял шаг и разжигал алчность в чужих глазах. Тяжелый черный меч, обмотанный грязной тряпкой и закинутый за спину, казался Кайену то спасительным якорем, то могильным камнем, привязанным к его шее.
Он шел не в город и даже не в деревню. Его домом, как и для сотен других таких же, как он, был Отстойник — уродливый лагерь, прилепившийся к серой стене предгорья, словно гнойный нарыв. Здесь жили тени: падальщики, дезертиры, мелкие воры и все, кому был закрыт путь в приличные поселения. Воздух пах дешевым алкоголем, страхом и тушеной крысятиной.
Кайен, не поднимая головы, скользнул по узким, грязным улочкам к своей цели — лавке Старика Грея. Это было единственное место в Отстойнике, где можно было обменять трофеи с поля боя на что-то стоящее, и единственный человек, который был достаточно безумен, чтобы иметь с этим дело.
Лавка представляла собой убогую хибару, заваленную ржавыми доспехами, сломанными артефактами и прочим военным мусором. Сам Грей, сморщенный старик с одним мутным глазом и другим, острым, как игла, сидел за прилавком и полировал треснувший кинжал.
— А, наш лучший поставщик, — проскрипел он, не прекращая своего занятия. — Надеюсь, твои мертвецы сегодня были щедры. Мой желудок требует жертв.
Кайен молча выложил на прилавок свою дневную добычу: кошель с несколькими монетами и железное кольцо ученика Дома Ледяного Пика. Меч он оставил за спиной.
Грей окинул добычу презрительным взглядом.
— Слабо. Очень слабо, Кайен. За это я могу дать тебе поллепешки и флягу воды. И то из милости.
— Лепешку, флягу воды и один заживляющий бальзам, — ровным голосом ответил Кайен. Его левое плечо, по которому в прошлой вылазке скользнул арбалетный болт, ныло и кровоточило.
Старик прищурил свой острый глаз.
— Бальзам? Ты стал требовательным. У тебя есть что-то еще, не так ли? Я чувствую вес за твоей спиной. Не пытайся обмануть Грея. Я чую ценный металл так же, как трупный червь чует свежий мозг.
Кайен помедлил. Он знал, что это неизбежно. Медленно, он снял с плеча сверток и развернул тряпку.
Черный меч лег на прилавок. Тишина в лавке стала плотной. Грей перестал полировать кинжал. Его единственный глаз расширился, и он осторожно, словно боясь обжечься, протянул палец и коснулся лезвия.
— Безгардовый клинок из черного железа... — прошептал он. — Знак капитана Гвардии Затмения. Личная гвардия главы клана Алого Кулака.
Он поднял взгляд на Кайена, и в нем не было ни капли прежней насмешки. Только ледяной, трезвый расчет.
— Ты хоть понимаешь, что ты принес, идиот? Это не просто меч. Это приговор.
— Это просто сталь, — тихо ответил Кайен.
— Сталь? — Грей истерично хихикнул. — Мальчик, они за такой «сталью» вырежут весь наш Отстойник просто для того, чтобы убедиться, что свидетелей не осталось. Этот меч ищут. Прямо сейчас. Элитные отряды прочесывают поля. И если они узнают, что он у такого упыря, как ты...
Он не договорил, но Кайен все понял. Этот меч нельзя было продать. Не здесь. Возможно, нигде. Это была вещь, которая либо сделает его богатым и свободным, либо сотрет в порошок.
— Я не продаю его, — сказал Кайен, его голос был тверже, чем он ожидал. — Я пришел за бальзамом.
Он снова указал на кошель и кольцо.
Грей смотрел на него долго, словно пытаясь заглянуть в душу. Затем кивнул, его лицо снова стало непроницаемым. Он швырнул на прилавок лепешку, флягу и маленькую глиняную баночку с зеленоватой мазью.
— Твое дело, стервятник. Но вот тебе бесплатный совет: избавься от него. Выбрось в самую глубокую пропасть. Некоторые сокровища приносят лишь быструю смерть.
Кайен забрал свои припасы, снова завернул меч и, не сказав больше ни слова, вышел и