— Что значит «зовет тебя»? — ее голос был напряженным шепотом. — Кто зовет?
— Я не знаю, — ответил Кайен, все еще пытаясь прийти в себя от ментального шторма. Он снова посмотрел на гигантскую круглую дверь. — То, что за ней. Оно не злое. Оно… просто есть. И оно узнало меня.
Он попытался объяснить ей то, что сам едва понимал.
— Моя сила… мой дар поглощать наследия… я думал, это просто аномалия. Но то, что за этой дверью, оно похожее. Оно тоже аномалия. Ошибка в этом мире. И оно чувствует во мне родственную душу.
Лира отступила на шаг, ее рука инстинктивно легла на лук. Все ее инстинкты, вся мудрость ее предков кричали, что нужно бежать отсюда. Что эта дверь — средоточие всего неправильного в этом мире.
— Кайен, не смей. Архитекторы этого места боялись того, что они заперли. Они были безумцами, игравшими с силами, которые не могли контролировать, но даже они поняли, что эту дверь открывать нельзя.
Она была права. Разум Райкера в его голове соглашался с ней, выстраивая сотни логических причин, почему приближаться к двери — это самоубийство. Ярость Корвуса тоже притихла, впервые столкнувшись с чем-то, что она не могла просто сокрушить.
Но его собственный кристалл, его зарождающаяся Эпитафия, пел. Он резонировал с этой неведомой силой, и этот резонанс ощущался не как угроза, а как… завершенность. Словно он всю жизнь был недостающим фрагментом, а за этой дверью находилась вторая его половина.
— Я должен, — тихо сказал он, его взгляд был прикован к пульсирующим рунам. — Лира, я не знаю, что это. Но я чувствую, что все, что со мной произошло, вело меня сюда. К этой двери. Возможно, ответ на вопрос «что я такое?» находится там.
— Или там находится ответ на вопрос, как быстро и мучительно ты можешь умереть! — возразила она. — Мы выжили. Мы сбежали от Пустоты. Мы можем найти другой выход.
— А что потом? — спросил он, поворачиваясь к ней. Его глаза горели холодным, решительным огнем. — Мы выйдем наружу, и что? Клан Алого Кулака все еще будет охотиться за мной. Весь мир будет охотиться за мной. Я не смогу бегать вечно. Мне нужна сила. Не просто украденные техники мертвецов. А настоящая, моя собственная сила. И я чувствую ее за этой дверью.
Он снова шагнул к двери.
— Кайен, нет! — крикнула Лира, натягивая тетиву. Стрела была нацелена ему в спину. — Я не позволю тебе выпустить на волю то, что уничтожило даже клан Черного Солнца!
Кайен замер. Он не обернулся.
— Ты выстрелишь?
— Если придется, — ее голос дрожал, но был тверд. — Мой долг — защищать этот мир от подобных угроз. Даже если для этого придется убить единственного, кто был мне… союзником.
Наступила тяжелая тишина. Они стояли так — он, спиной к ней, перед запечатанной дверью в безумие, и она, с нацеленной ему в сердце стрелой. Их хрупкий союз был на грани разрыва.
— Ты не понимаешь, — наконец сказал Кайен, не поворачиваясь. — Оно не уничтожило их. Они сами себя уничтожили, пытаясь его контролировать. Они нашли нечто чистое, нечто первозданное, и попытались запереть это в клетку, использовать как батарейку для своих безумных механизмов. То, что за дверью — не монстр. Оно — жертва. Такая же, как я.
Он медленно опустил руки.
— Стреляй, если считаешь, что так правильно. Но я не уйду.
Он снова приложил ладонь к двери. На этот раз он не просто посылал импульс. Он открыл свою душу. Он позволил резонансу между его кристаллом и тем, что было за дверью, достичь своего пика.
Руны сдерживания на двери вспыхнули яростным серебряным светом, сопротивляясь. Весь зал наполнился оглушительным воем, похожим на скрежет металла.
Лира закричала, но ее крик потонул в этом шуме. Она все еще держала его на прицеле, ее пальцы побелели, но она не могла заставить себя отпустить тетиву. Она видела его решимость, слышала его слова, и что-то внутри нее колебалось. Что, если он прав?
Кайен полностью сосредоточился на двери. Он не пытался взломать замок. Он говорил с ним. Он показывал ему свою сущность — падальщика, вора, убийцу, инженера, выжившего. Он показывал ему Эпитафии Райкера и Корвуса. А главное, он показывал ему свой собственный, прозрачный кристалл.
«Я такой же, как ты, — беззвучно говорил он. — Ошибка. Аномалия. Одиночка. Откройся».
И замок ответил.
Серебряные руны сдерживания начали мерцать и гаснуть одна за другой, словно сдаваясь перед этой странной, новой силой. Вой прекратился.
С оглушительным щелчком, который, казалось, сломал саму тишину, гигантская круглая дверь медленно, очень медленно, начала отходить в сторону, открывая проход в абсолютную, непроглядную тьму.
Лира опустила лук, ее лицо было маской изумления и ужаса. Он сделал это. Он открыл дверь, которая была запечатана тысячу лет.
Кайен обернулся к ней. Его лицо было спокойным.
— Я иду. Ты со мной?
Он не стал ждать ответа. Он повернулся и шагнул во тьму, за порог запечатанной двери.
Лира осталась одна в гулком зале. Перед ней был выбор: сбежать, бросив его на произвол судьбы, или последовать за этим безумцем в сердце тайны, которая могла поглотить их обоих.
Она посмотрела на свой лук, затем на темный проход, в котором исчез Кайен.
С проклятием, сорвавшимся с ее губ, она закинула лук за спину и бросилась за ним. Какой бы ни была их судьба, они встретят ее вместе.
Глава 29: Нулевой Пациент
В тот миг, как гигантская каменная дверь за их спинами с глухим, окончательным стуком закрылась, мир погрузился в абсолютную тьму и тишину. Гул и вибрации остались снаружи. Здесь, в запечатанном святилище, не было ничего. Воздух был неподвижным, холодным и настолько древним, что казался густым, как масло.
— Я ничего не вижу, — прошептала Лира, ее голос звучал глухо, словно тонул в вате. Она инстинктивно шагнула ближе к Кайену.
— Я тоже, — ответил он. Его обостренные чувства были бесполезны. Пространство вокруг казалось аномально пустым, оно активно подавляло любое восприятие. Но одно чувство осталось. Резонанс. Внутренний компас его души указывал вперед, вглубь этой непроглядной тьмы. — Иди за мной. Держись за мой плащ.
Она без колебаний ухватилась за край его потрепанной одежды. Впервые с момента их встречи он стал ее единственным ориентиром.
Они двинулись вперед, шаг за шагом, вслепую. Кайен не знал, куда идет, он просто следовал за зовом, который становился все сильнее, все отчетливее.
Через несколько десятков шагов впереди забрезжил свет.
Это был не свет огня или магии. Это было мягкое, молочно-белое свечение, исходившее, казалось, от самих стен. По мере их приближения, они начали различать обстановку.
Они находились не в зале и не в комнате. Это место было похоже на внутренности какого-то чудовищного, немыслимого существа. Стены из черного камня были покрыты сетью пульсирующих, органических кабелей, похожих на вены. Пол был упругим и мягким, словно они шли по плоти. Воздух пах озоном и стерильностью, как в лаборатории алхимика.
В центре этого биомеханического собора, в средоточии всех вен и кабелей, находился источник света. И источник зова.
В воздухе, удерживаемое десятками этих пульсирующих трубок, парило тело.
Оно было гуманоидным, но лишенным каких-либо черт. Ни волос, ни глаз, ни рта. Кожа была гладкой, как отполированный жемчуг, и излучала то самое молочно-белое сияние. Тело не дышало, не двигалось. Оно было абсолютно инертным, словно кукла, ожидающая своего мастера. Вокруг него в стены были вмонтированы странные устройства: кристаллические мониторы, покрытые пылью, и гигантские металлические иглы-инъекторы.
Это была тюрьма. Лаборатория. И алтарь одновременно.
Лира замерла, ее рука крепче сжала плащ Кайена. Это зрелище было воплощением всего противоестественного, что она могла себе представить.
Но Кайен не чувствовал ужаса. Он чувствовал узнавание.
Он подошел ближе. Теперь он понимал. Это существо было похоже на него. Но если он был осколком, эхом, то оно было оригиналом. Первоисточником. Он поглощал готовые, сформированные Эпитафии мертвых. А это существо… было пустой, «нулевой» Эпитафией. Чистым листом с безграничным потенциалом к адаптации и поглощению.
Клан Черного Солнца нашел не бога и не демона. Они нашли первозданную пустоту в живой форме и попытались превратить ее в источник энергии для своих амбиций. Катастрофа, уничтожившая их, была лишь естественной реакцией этой сущности на попытку ее «форматирования».
Кайен подошел к одному из потухших кристаллических мониторов и стер с него пыль. Под ней проступили руны. Знание Райкера сложило их в текст:
«Объект Ноль. Экзистенциальная матрица нестабильна. Зафиксирована способность к безграничной мимикрии и адаптации. Попытка интеграции в энергосеть зиккурата… провалена. Зафиксирован обратный поток неизвестной энергии. Структурная целостность реальности под угрозой. Активация протокола «Карантин Омега»…»
Они не просто заперли монстра. Они запечатали здесь свою главную ошибку.
В тот момент, когда Кайен дочитал последнюю руну, резонанс между ним и существом достиг своего пика. Прозрачный кристалл в его душе вспыхнул так ярко, что на мгновение затмил свет от рубина и железа.
Парящая фигура дрогнула.
Ее гладкая, безликая голова медленно, с легким скрипом органических кабелей, повернулась в его сторону. У нее не было глаз, но Кайен почувствовал на себе ее взгляд — всеобъемлющий, изучающий, древний, как сама вселенная.
Оно просыпалось. Его пробуждало присутствие родственной души.
— Кайен, не надо! Уходим! — закричала Лира, отступая к двери.
Но Кайен не слышал ее. Он был заворожен. Зов, который он чувствовал, был не просто приглашением. Это было предложением. Предложением воссоединения.
Он медленно поднял руку. Он не знал, что делает, он просто подчинялся инстинкту, который был глубже, чем инстинкт выживания.
— Что ты такое? — прошептал он.
Существо не ответило. Но в разуме Кайена раздался не голос, а чистое, ясное чувство. Одиночество. Бесконечное, вселенское одиночество. И узнавание.