Наконечник из кости горного дракона с пронзительным звоном ударился в алую руну на нагруднике Предка. Руна вспыхнула, и стрела рассыпалась в пыль. Но на руне осталась крошечная, едва заметная трещина.
— Снова! — крикнул Кайен, его носом пошла кровь. Он с трудом сдерживал ментальный шторм.
Предок взревел от ярости. Он понял, что эти букашки пытаются сделать. Они пытались не убить его, а снова запечатать.
— Глупцы! Вы не сможете снова запереть бурю в бутылке!
Он опустил руку, и давление исчезло. Вместо этого он шагнул вперед, и земля содрогнулась. Он решил покончить с ними по-старинке. Физически.
Лира выпустила еще одну стрелу, раскалывая вторую руну.
Предок проигнорировал ее. Его целью был Кайен. Он занес свою закованную в латы руку для удара, который мог бы превратить гору в пыль.
Кайен знал, что не сможет увернуться. Не сможет заблокировать.
Он сделал единственное, что мог. Он поднял свой «Незапятнанный». И влил в него всю свою Пустоту.
Он не пытался стереть Предка. Он не пытался стереть его доспех.
Он нацелился на саму концепцию его атаки. На его намерение ударить.
В тот миг, когда кулак Предка должен был столкнуться с Кайеном, он просто… остановился. В сантиметре от его лица.
Безумный бог смотрел на свою собственную руку с недоумением, словно она перестала ему подчиняться.
На одно короткое, драгоценное мгновение его атака была стерта из реальности.
И в это мгновение Лира выпустила свою последнюю, самую лучшую стрелу. Она целилась не в доспех. Она целилась в единственное уязвимое место. В щель в шлеме, там, где забрало соединялось с основной частью.
Стрела вошла точно в цель.
Раздался не крик боли. А оглушительный вой, который, казалось, расколол саму гору.
И из трещин в доспехах Предка хлынул не кровь, а чистый, черный свет. Тюрьма была сломана. И ее содержимое вырывалось на свободу.
Глава 73: Черная Звезда
Пронзительный вой, вырвавшийся из шлема Предка, был не криком боли, а криком освобождения.
Черные доспехи, служившие ему и броней, и тюрьмой тысячу лет, покрылись сетью трещин. Из этих трещин хлынул не кровь и не свет, а чистая, концентрированная тьма. Это была не просто темнота, а субстанция, сама суть которой была отрицанием. Она поглощала свет, звук и даже тепло.
Физическое тело Первого Предка, больше не сдерживаемое магическими печатями, начало распадаться. Его доспехи рассыпались в пыль, а тело под ними испарилось, как капля воды на раскаленной плите. Он был лишь оболочкой, давно выжженной изнутри.
Вся энергия, что была им, вся чужеродная сущность, что поглотила его тысячу лет назад, хлынула в центр зала. Черная субстанция начала сжиматься, уплотняться, втягивая в себя пыль, остатки доспехов, и даже само эхо отчаяния, которым был пропитан этот зал.
Через мгновение в центре гробницы, на месте, где стоял саркофаг, висела она.
Черная Звезда.
Идеальная сфера абсолютной пустоты, размером с человеческую голову. Она не излучала свет, а поглощала его, создавая вокруг себя область искаженной, плывущей реальности.
Кайен посмотрел на нее своей душой и понял, что все его предыдущие битвы были детскими играми. Это существо не было ни хищником, ни воином. У него не было ни ярости, ни голода. У него была лишь одна цель, одна функция. Стирание. Оно было космической энтропией, обретшей сознание. Его целью было вернуть все сущее в первозданное небытие, из которого оно когда-то вышло.
— Что это такое? — прошептала Лира, чувствуя, как жизненные силы медленно, словно вытекая, покидают ее тело. Ее не атаковали. Просто само ее существование рядом с этой вещью становилось… менее вероятным.
— Конец, — ответил Кайен. — То, что они пытались контролировать. И то, что теперь освободилось.
Черная Звезда начала медленно расширяться. Каменный пол, которого она касалась, не трескался и не горел. Он просто исчезал, оставляя после себя идеально гладкую, ничем не заполненную пустоту.
Они должны были бежать. Но куда? Дверь, через которую они вошли, была на другом конце зала, и путь к ней уже начинала поглощать расползающаяся аномалия.
В голове Кайена вспыхнули руны, которые он видел на запечатанной двери снаружи. «Уничтожить комплекс при нарушении целостности».
Был протокол самоуничтожения. Их единственный, безумный шанс.
— Мне нужно к саркофагу! — крикнул он, хватая Лиру за руку.
Они бросились вперед, прямо через ауру, исходившую от Черной Звезды. Это было все равно что бежать под водой. Воздух стал плотным, их движения — медленными. Кайен почувствовал, как его воспоминания начинают тускнеть, а цвета на одежде Лиры — блекнуть. Их стирали из реальности.
Они достигли расколотых останков саркофага. Кайен, используя свою Эпитафию Инженерии, просканировал пол. Он увидел его — главный силовой кабель, уходивший глубоко в основание горы. И на нем, рядом с местом, где стоял саркофаг, был узел управления — панель с комплексом рун, защищенная силовым полем.
Взломать его не было времени.
— Отойди! — крикнул он Лире.
Он встал перед панелью. Ему нужен был мощный, нестабильный всплеск энергии, чтобы пробить защиту и вызвать короткое замыкание, которое запустит протокол.
Он погрузился в свою душу. Он взял два самых несовместимых наследия, что были у него. Изящный, гармоничный золотой лист Лиана. И грубый, яростный железный комок Корвуса.
И он со всей своей воли столкнул их.
Его внутренний мир взорвался болью. Это было все равно что смешать огонь и воду в замкнутом пространстве. Гармония и ярость, столкнувшись, породили волну чистого, хаотичного, неуправляемого хаоса.
Кайен закричал, и изо рта у него пошла кровь. Он направил эту разрушительную энергию вдоль своей руки в «Незапятнанный».
Клинок взвыл. Его спокойная, серая сталь замерцала, покрывшись трещинами золотого и алого света. Он был на грани разрушения.
Кайен вонзил перегруженный клинок прямо в центр рунической панели.
На мгновение наступила абсолютная тишина.
А затем из самых недр горы донесся низкий, нарастающий гул. Древний механизм, дремавший тысячу лет, получил свою последнюю команду.
Вся гробница, вся крепость Орлиный Покой, начала светиться изнутри ярким, белым светом. Стены пошли трещинами, но из них бил не мрак, а ослепительное сияние.
Черная Звезда, почувствовав новую, враждебную энергию, прекратила свое расширение. Она сфокусировалась на двух букашках, посмевших бросить ей вызов.
Они оказались заперты между двумя концами света: медленным небытием и мгновенным огненным забвением.
Глава 74: Дверь, Которой Не Было
Белый свет, бивший из трещин в стенах, становился нестерпимо ярким. Гул от перегрузки древних механизмов превратился в оглушительный вой, от которого, казалось, сама гора скоро рассыплется в пыль. А в центре зала Черная Звезда, почувствовав угрозу своему существованию, перестала медленно расширяться и сфокусировала всю свою мощь небытия на двух живых существах.
— Похоже, это конец пути, Летописец, — сказала Лира, ее голос был на удивление спокоен. Она встала рядом с Кайеном, вытащив свой нож. — По крайней мере, это будет ярко.
Она была готова умереть, сражаясь. Но Кайен еще не был готов.
Он оглядел их тюрьму. Выход, которым они вошли, уже был поглощен Пустотой. Стены вибрировали, готовые взорваться. Не было ни одного безопасного направления. Не было ни одного выхода.
И в этот момент, на краю гибели, к нему пришло озарение. Урок его последнего мастера. «Лист не борется с ветром. Он танцует с ним».
Он не мог бороться со взрывом. Он не мог бороться с Пустотой. Значит, он должен был найти третий путь. Не сражаться с правилами этого мира, а переписать их.
— Доверься мне! — крикнул он, хватая Лиру за руку. Ее ладонь была ледяной.
Он потащил ее к ближайшей, монолитной стене гробницы, в сторону от основного выхода.
— Что ты делаешь?! — крикнула она.
Он не ответил. Он приложил свою свободную ладонь к гладкому, вибрирующему камню. Вся гора кричала о своем скором разрушении.
Кайен закрыл глаза и погрузился в свою душу. Он собрал всю до последней капли силу, что у него была. Не ярость, не тактику, не гармонию. Он обратился к самой своей сути. К Эпитафии Пустоты, что стала частью его.
Он не думал о том, чтобы «сломать» стену. Это было бы слишком просто и грубо.
Он сосредоточился на самом понятии «стены». На ее концепции. На неписаном законе реальности, который гласил, что два объекта не могут занимать одно и то же пространство.
И он внес правку.
Он не уничтожил стену. Он создал парадокс. Он вписал в реальность крошечную, временную сноску, действовавшую лишь на прямоугольный участок камня перед ним.
«На этом участке стена обладает свойством 'прохода'».
Лира, стоявшая рядом, увидела это.
Каменная стена не взорвалась и не рассыпалась. Она… пошла рябью. Как раскаленный воздух над пустыней. Она все еще была здесь, твердая, каменная, но в то же время ее не было. Она стала полупрозрачной, мерцающей, существующей и несуществующей одновременно.
— Идем! — прохрипел Кайен, его голосом сорвался от нечеловеческого напряжения. Кровь хлынула у него из носа.
Он шагнул прямо в мерцающий камень, увлекая Лиру за собой.
Ощущение было непередаваемым. На одно мгновение их тела, казалось, были разобраны на атомы, пропущены сквозь иглу времени и пространства и собраны заново. Их окутал ледяной холод и оглушил шепот миллионов голосов.
А потом они вывалились на твердую землю, кашляя и задыхаясь.
Они были снаружи. На узком уступе на внешней стороне горы, далеко от входа в крепость. Над ними было багровое небо. Под ними — километровая пропасть.
Они обернулись как раз вовремя.
Вся гора, на которой стоял форт Орлиный Покой, вспыхнула изнутри ослепительным, беззвучным белым светом. Но взрыва не последовало.