Костяной Жнец издал еще один щелкающий звук, и его несуразное тело рванулось вперед. Его движения были совершенно нечеловеческими. Он не бежал, а катился, перебирая своими костяными конечностями с неестественной скоростью, его лезвия-руки скрежетали по земле, высекая искры.
В голове Кайена немедленно вспыхнул холодный, аналитический голос Райкера:
«Противник не имеет жизненно важных органов в традиционном понимании. Центральная масса, скрепляющая кости, — вероятное ядро. Конечности-лезвия имеют большой радиус атаки. Избегай прямого столкновения. Ищи структурную слабость».
Одновременно с этим яростный рев Корвуса требовал иного:
«Сломай его! Разбей на куски! Сила против силы!»
Кайен проигнорировал обоих. Он сделал то, что умел лучше всего — выживать.
Он развернулся и побежал, ныряя глубже в лабиринт гигантских костей. Он не пытался оторваться, это было бессмысленно. Он искал подходящее поле боя.
Жнец преследовал его, его костяные клинки сносили мелкие камни и обломки на своем пути. Он был быстрее, чем казался. Кайен чувствовал его приближение, слышал скрежет костей за спиной.
Он нырнул в узкий проход между двумя гигантскими ребрами, торчащими из земли. Проход был достаточно широк для него, но тварь, скорее всего, застрянет. Это была его первая ошибка.
Жнец не пытался протиснуться. Он с разбегу врезался в одно из ребер. Раздался оглушительный треск, и костяная преграда, простоявшая здесь тысячи лет, разлетелась на осколки. Тварь, не сбавляя скорости, ворвалась в проход.
Кайен понял: в этом мире даже земля была хрупкой.
Он выскочил на небольшую открытую площадку, окруженную кольцом массивных позвонков. Тупик. Дальше бежать было некуда. Он резко развернулся, впервые в жизни принимая боевую стойку по своей воле. В его руке был черный меч капитана Райкера, снятый с плеча в последние секунды бегства.
Жнец остановился в десяти метрах, его пустой череп слегка наклонился, словно изучая новую, интересную позу своей жертвы.
«Атакуй ядро, — настаивал Райкер. — Колющий удар. Используй его инерцию, когда он бросится вперед».
Кайен сделал глубокий вдох, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Он видел атаку твари еще до того, как она началась. Разум Райкера предсказывал ее с пугающей точностью.
Жнец бросился вперед. Его правое лезвие описало широкую, горизонтальную дугу, нацеленную на то, чтобы перерубить Кайена пополам.
Вместо того чтобы отступить, Кайен шагнул навстречу. Он пригнулся, пропуская смертоносный клинок в сантиметрах над своей головой. Ветер от его движения взъерошил волосы. Одновременно он выставил вперед черный меч, целясь прямо в темную, пульсирующую массу в центре костяного каркаса.
Идеальный контрудар. Техника «Укус Гадюки» из арсенала Райкера.
Но он не учел одного. Жнец не был человеком. У него не было единого тела.
В тот момент, когда меч Кайена почти достиг цели, костяной торс твари неестественно изогнулся, почти сложившись пополам. Центральная масса сместилась вверх, и меч Кайена с лязгом ударил лишь по толстой бедренной кости, не причинив никакого вреда.
Одновременно левая рука-лезвие твари, о которой Кайен на мгновение забыл, нанесла удар снизу вверх.
Реакция, спасшая ему жизнь, была чистым инстинктом, отточенным наследием Корвуса. Он не пытался увернуться или блокировать. Он просто отпрыгнул назад со всей силы, вкладывая в прыжок животный ужас.
Лезвие все равно его достало. Оно не пронзило его, но полоснуло по бедру, разорвав штанину и оставив глубокую, кровоточащую рану.
Кайен вскрикнул от боли и отшатнулся, чуть не упав. Кровь быстро пропитывала ткань.
Жнец не дал ему передышки. Он снова бросился вперед, его клинки заплясали в смертельном танце, нацеленном на то, чтобы превратить Кайена в кровавый фарш.
Начался ад.
Кайен не сражался. Он выживал. Он уворачивался, катался по земле, отступал. Каждый его мускул кричал от боли и напряжения. Он больше не думал о техниках. Он просто пытался не умереть. Холодный анализ Райкера и яростная мощь Корвуса смешались в его голове в единый, хаотичный поток инстинктов.
Он парировал один удар, и его руки онемели от силы столкновения. Он увернулся от другого, и осколки камня от удара лезвия о землю оцарапали ему лицо.
Он был слабее. Медленнее. Он проигрывал.
Отступая, он спиной врезался в один из гигантских позвонков, окружавших площадку. Он был в ловушке.
Жнец поднял оба своих клинка для финального, сокрушительного удара.
В глазах Кайена промелькнуло отчаяние. И в этом отчаянии родилось озарение.
Он не мог победить эту тварь. Но, возможно, он мог ее… разобрать.
Он посмотрел не на саму тварь, а на ее тень. Он вспомнил, как она была собрана — каркас из разных костей. Она не была единым целым. Она была конструкцией. А у любой конструкции есть замки.
В последнюю секунду, когда клинки уже начали опускаться, он не стал защищаться. Он прижался спиной к гигантскому позвонку и вогнал свой черный меч не в тварь, а в щель в древней кости прямо над своей головой.
Раздался скрежет.
Затем он вложил в меч не силу, а знание. Знание Райкера о точках напряжения. Он провернул клинок, используя его как рычаг.
Древняя кость, простоявшая тысячелетия, но подточенная временем и недавним ударом Жнеца, не выдержала. С оглушительным треском от нее откололся огромный кусок и рухнул вниз.
Он обрушился прямо на Костяного Жнеца.
Тварь, не ожидавшая атаки сверху, была погребена под лавиной костяных обломков. Ее смертельный удар прервался на полпути.
Кайен, которого лишь чудом не задело, отскочил в сторону. Он стоял, тяжело дыша, глядя на груду костей, под которой дергались и скреблись останки его врага.
Тварь не была мертва, но ее конструкция была сломана. Она была обездвижена.
Кайен, хромая, подошел к шевелящейся груде. Из-под обломков торчал один из костяных клинков, беспомощно царапая воздух.
Он поднял свой черный меч. В его голове не было ни голоса Райкера, ни голоса Корвуса. Лишь его собственный, холодный и уставший.
Он нанес один, завершающий удар, раскалывая темное ядро, пульсировавшее между обломками.
Движение прекратилось.
Кайен стоял в тишине, победитель. Но он не чувствовал триумфа. Он смотрел на свою кровоточащую рану, на обломки вокруг и понимал жестокую истину Диких Земель.
Каждая победа здесь — это лишь отсрочка следующей битвы. И каждая битва оставляет новый шрам.
И тут он заметил это. Из-под обломков, из расколотого ядра твари, начала подниматься слабая, серая дымка.
Третья Эпитафия. Нечеловеческая.
Глава 10: Дар Костяного Отца
Серая дымка, поднимавшаяся из расколотого ядра, не была похожа на предыдущие Эпитафии. Она не стремилась к Кайену, не излучала волю или эмоции. Она просто висела в воздухе, инертная и чуждая, как дым от костра, в котором горели незнакомые дрова.
Он подошел ближе, хромая и морщась от боли в ноге. Он заглянул в эту дымку, пытаясь разглядеть ее суть, как он разглядел рубиновый кристалл Райкера и железный комок Корвуса.
Внутри не было ничего.
Никаких воспоминаний, никаких техник, никакой личности. Лишь одно-единственное, всепоглощающее понятие. Один инстинкт, доведенный до абсолюта и ставший законом природы.
ГОЛОД.
Это было не человеческое чувство голода, не пустота в желудке. Это был космический, фундаментальный принцип. Голод, что заставлял черные дыры поглощать звезды. Голод, что заставлял пустыню поглощать жизнь. Голод, что заставлял Костяного Жнеца вечно искать и пожирать. Это была Эпитафия чистого, незамутненного хищничества.
Кайен почувствовал, как волоски на его затылке встали дыбом. Поглотить это? Нет. Это было бы не поглощением. Это было бы стиранием. Эта первобытная, бездумная сила просто сожрала бы его собственную личность, оставив лишь оболочку, ведомую вечным поиском пищи.
Он отступил. Впервые он столкнулся с наследием, которое было слишком опасно даже для него.
Его взгляд упал на свою ногу. Рана была глубокой, кровь уже пропитала штанину и стекала в сапог. Боль становилась острее, превращаясь из жгучей в тупую, пульсирующую. В Диких Землях такая рана была приглашением на пир для любого хищника в округе. Запах его крови разносился ветром, и скоро на него сбегутся твари куда хуже, чем одинокий Жнец.
Нужно было действовать.
Он оторвал от своей туники длинный кусок ткани и туго перетянул бедро выше раны, чтобы замедлить кровотечение. Затем, игнорируя протесты своего тела, он принялся за работу.
Он не стал трогать обломки гигантского позвонка. Вместо этого он подошел к останкам Костяного Жнеца. Его разум, все еще подключенный к аналитическим способностям Райкера, видел в этой груде костей не просто мусор, а ценный ресурс.
Он выбрал одно из лезвий-рук твари. Оно было невероятно прочным и острым. Используя его как нож, он начал срезать с костей остатки почерневших, жестких сухожилий. Это была отвратительная работа, напоминавшая его худшие дни в качестве Падальщика, но сейчас он делал это для себя.
Затем он нашел несколько тонких, игольчатых костей, похожих на шипы. Он отломил несколько штук.
Собрав эти жуткие трофеи, он, хромая, покинул поле боя, оставив серую Эпитафию Голода висеть в одиночестве над останками своего носителя. Он не оглядывался.
Ему нужно было укрытие. Безопасное место, где он мог бы переждать, пока рана не затянется. Он вспомнил пещеру, в которой отдыхал ранее, но возвращаться назад было слишком опасно. Он пошел вглубь Диких Земель, ориентируясь по гигантским костяным аркам, ища любую расщелину, любую нору.
Через час мучительной ходьбы, когда он уже был на грани потери сознания от боли и потери крови, он нашел его.
Это был вход в гигантский, полый рог, торчавший из земли под углом. Вход был узким, а внутри было темно и пахло вековой пылью. Идеально.
Забравшись внутрь, он завалил вход несколькими крупными камнями, оставив лишь небольшую щель для света. Наконец-то он был в относительной безопасности.