на землю. Все стало нормальным. Пугающе нормальным.
Кайен рухнул на колени, тяжело дыша. Он выжил. Но он только что совершил свою самую большую ошибку.
Он не просто нашел осколок. Он не просто поговорил с ним.
Он выпустил его в мир. Он дал божественному, любопытному ребенку с силой изменять реальность самую опасную идею во вселенной: идею о том, что нужно «набираться опыта».
Лира подбежала к нему.
— Что случилось? Куда он делся?
Кайен поднял на нее взгляд, и в его глазах был страх, которого она никогда раньше не видела.
— Я только что показал богу, как стать человеком, — сказал он. — И я понятия не имею, чему он научится в первую очередь.
Их паломничество закончилось. Но теперь начиналась новая, куда более страшная миссия. Они должны были найти этого «студента» и остановить его, прежде чем его «учеба» сожжет мир дотла.
Глава 119: Ученик Бога
Тишина, оставшаяся после ухода Проводника, была тяжелее и страшнее любого шторма. Кайен еще долго стоял на коленях, пытаясь осознать всю чудовищность своей ошибки. Он пришел сюда, чтобы найти и, возможно, успокоить заблудшую душу. А вместо этого он дал ей цель и направление, превратив пассивную аномалию в активную, непредсказуемую силу.
— Мы должны найти его, — сказала Лира, ее голос вернул его в реальность. Она подошла и помогла ему подняться. — Пока он не решил «поэкспериментировать» с целым городом.
— Но как? — спросил Кайен. Он протянул свое восприятие, пытаясь уловить резонанс, который привел их сюда. Но он исчез. Проводник больше не был стационарным, одиноким осколком. Он двигался, учился, менялся. Он научился скрывать свой след.
— Ты научил его сложности, — ответила Лира. — Значит, он будет искать места, где эта сложность максимальна. Он не пойдет в пустыню или в горы. Он пойдет туда, где кипит жизнь. В города.
Она была права. Куда отправится существо, жаждущее «опыта»? Туда, где этих опытов больше всего.
Кайен снова сосредоточился. Он не искал резонанс. Он искал… рябь. Он вспомнил, как его собственные действия оставляли едва заметные следы на ткани реальности. Сила Проводника была в миллионы раз мощнее. Каждое его «творение» должно было оставлять за собой шрам, искажение.
И он почувствовал это. Далеко на юге. Едва уловимую, странную гармонию там, где должен был быть хаос. Словно кто-то настраивал расстроенный инструмент.
— Юг, — сказал он. — Он движется на юг. Очень быстро.
Их собственное паломничество превратилось в отчаянную погоню.
Они покинули Расколотые Равнины и снова вышли на торговые тракты. Теперь они не прятались. Они гнали во весь опор, меняя лошадей в каждой деревне, не торгуясь и щедро платя золотом, которое у них еще оставалось. Время было их главным врагом.
По мере их продвижения на юг, до них начали доходить слухи. Странные, необъяснимые истории, которые торговцы и путешественники рассказывали в тавернах, понизив голос.
В одном городе жестокий и жадный ростовщик однажды утром проснулся и обнаружил, что все его золото превратилось в живых, поющих бабочек, которые разлетелись по городу, вызвав восторг у детей и ужас у стражи.
В другом месте караван, застигнутый в пути песчаной бурей, был спасен тем, что песчинки внезапно превратились в капли воды, и на пустыню пролился короткий, благодатный дождь.
А в портовом городе банда безжалостных пиратов, державшая в страхе все побережье, внезапно сложила оружие и объявила, что посвятит остаток своих дней строительству приюта для бездомных животных, после того как их капитан увидел «истинную суть вселенной в глазах чайки».
Лира слушала эти истории с растущей тревогой.
— Он не злой, — говорила она. — Он… наивен. Он видит проблему и решает ее самым прямым и буквальным способом.
— Именно это и пугает, — отвечал Кайен. — Он не понимает последствий. Что случится, когда он столкнется с проблемой, которую нельзя решить, превратив золото в бабочек? Что случится, когда он «испытает» настоящую ненависть, предательство или войну?
След из чудес и странностей вел их в одном, совершенно определенном направлении. К самому большому, самому богатому и самому порочному городу на южном побережье. К метрополии, известной как Золотой Предел.
Это был город контрастов. Город сказочных дворцов и грязных трущоб, могущественных торговых принцев и безжалостных гильдий убийц. Место, где можно было купить или продать все, что угодно. Идеальная лаборатория для бога, желающего изучить человечество.
Когда они, наконец, достигли его, они увидели город, стоящий на ушах. У ворот толпились люди, все говорили о последнем «чуде».
Прошлой ночью самый главный и самый ненавистный работорговец в городе, чья жестокость была легендарной, был найден в своей постели. Он был жив и здоров. Но он был заключен в идеально гладкую, прозрачную клетку, вырезанную, казалось, из цельного алмаза. Она была абсолютно нерушимой. А внутри, вместе с работорговцем, порхали тысячи тех самых золотых бабочек, которые, казалось, насмехались над ним. Он был в ловушке. В ловушке своей собственной, преображенной жадности.
Кайен и Лира переглянулись.
Проводник уже был здесь. И его уроки становились все более… творческими.
Они вошли в город. Теперь им предстояло найти одного-единственного бога-ребенка в лабиринте из миллиона человеческих душ, прежде чем его следующий «эксперимент» окажется последним для всего Золотого Предела.
Глава 120: Золотой Предел
Золотой Предел был городом без законов, но с очень строгими правилами. Здесь не было ни Каменной Стражи, ни Совета Магистров. Власть принадлежала тем, у кого было больше денег и меньше совести: трем великим Торговым Домам, Гильдии Воров и Конклаву Ассасинов. Они поддерживали хрупкий баланс сил, гарантировавший, что торговля идет, а кровь проливается лишь в темных переулках, не мешая бизнесу.
Кайен и Лира, войдя в этот бурлящий котел, мгновенно ощутили разницу. В Пристанище Великанов сила была очевидна, она проявлялась в стали доспехов и мощи магии. Здесь же сила была скрытой, ядовитой. Она пряталась за шелковыми веерами, в отравленном вине и в кинжале, который нанесет удар в спину.
— Это место похоже на Болота Печали, — прошептала Лира, когда они шли по переполненной людьми улице. — Только топи здесь глубже, а твари — двуногие.
Их целью было найти Проводника. Но как искать существо, которое может выглядеть как угодно и быть где угодно?
Кайен снова обратился к своей силе. Он не искал резонанс. Он искал рябь. Искажения. Он шел по городу с закрытыми глазами, ведомый Лирой, и «слушал» ткань реальности.
Большая часть города гудела от простого, хаотичного шума человеческих желаний. Но в одном месте… в одном месте он почувствовал странную, идеальную гармонию, которая была так же неуместна в этом городе, как алмаз в куче навоза.
— Туда, — сказал он, указывая в сторону самого бедного и самого грязного района города. В трущобы.
Трущобы Золотого Предела называли «Дном». Это был лабиринт из покосившихся, построенных друг на друге лачуг, где жили те, кого город перемолол и выплюнул. Здесь царили нищета, болезни и отчаяние.
Но когда Кайен и Лира вошли туда, они увидели нечто иное.
Дети, которые должны были быть больными и голодными, смеялись и играли. На их грязных лицах не было отчаяния. Старик, который, судя по всему, умирал от кашля в углу, дышал легко и ровно. Грязные лужи на улицах были полны не нечистот, а чистой, прозрачной воды, в которой плавали крошечные, светящиеся рыбки.
— Что здесь происходит? — удивилась Лира.
— Он, — ответил Кайен.
Проводник был здесь. Он не строил дворцов и не превращал свинец в золото. Он «исправлял» то, что считал неправильным. Он видел болезнь и стирал ее. Он видел печаль и превращал ее в радость. Он видел грязь и делал ее чистой.
Он был богом трущоб.
Они нашли его на маленькой, замусоренной площади в самом центре Дна. Он не был кристальной фигурой. Он принял облик простого, молодого юноши с добрыми, любопытными глазами, одетого в чистые, но простые одежды. Он сидел на ящике, а вокруг него собралась толпа детей, которых он развлекал, превращая обычные камни в живых, порхающих бабочек.
Он увидел Кайена и Лиру, и его лицо озарила радостная, искренняя улыбка.
«Летописец! Друг!» — прозвучал в их головах его мысленный голос. — «Я рад, что вы пришли. Посмотрите! Я учусь. Я практикуюсь. Я делаю этот мир лучше!»
Он указал на здоровую, смеющуюся толпу.
— Я изучил концепцию «счастья». Она мне нравится. Я дарю ее этим людям. Разве это не прекрасно?
Кайен смотрел на эту идиллическую картину, и его сердце сжималось от ужаса.
— Ты не понимаешь, что ты делаешь, — сказал он, подходя ближе.
«Почему? Они были несчастны. Теперь они счастливы. Это простое уравнение».
— Ты не даришь им счастье, — объяснил Кайен. — Ты стираешь их боль. Ты стираешь их воспоминания. Ты отнимаешь у них их собственный опыт, заменяя его простой, бездумной радостью. Ты превращаешь их в кукол.
Проводник нахмурился. Концепция была слишком сложной.
«Боль — это плохо. Счастье — это хорошо. Я убираю плохое и даю хорошее. Это… эффективно».
— Ты нарушаешь баланс! — вмешалась Лира. — Если ты заберешь у них всю печаль, они разучатся ценить радость! Если ты излечишь все болезни, они перестанут бояться смерти и станут безрассудными!
«Интересная гипотеза», — ответил Проводник. — «Нужно будет ее проверить. Возможно, на более крупной модели».
И в этот момент Кайен понял, в какой они ужасной опасности. Проводник был не злым. Он был абсолютно, божественно логичным. И он был готов «проверить свою гипотезу» на всем городе. Или на всем мире.
— Ты должен прекратить, — твердо сказал Кайен.
Улыбка исчезла с лица Проводника.
«Прекратить? Но я только начал. Я еще не изучил столько интересных концепций. Ревность. Предательство. Война. Говорят, они приносят самые сильные… эмоции».