Однако есть определённая проблема – вестернизация общества перестала быть очевидным преимуществом, наоборот, стала обузой для многих стран, причиной деградации – политической, социальной, культурной и экономической, в конце концов. Всё, что было обещано в смысле процветания, оказалось ложью, трюками и уловками.
Перспективы потерять инвестиции через ВТО и кредиты через МВФ перестали быть ужасающими – с введением секторальных санкций это было деактуализировано. Более того, такие инвестиции и кредиты, в результате разрушения принципов функционирования этих международных институтов, стали предметом коррупции и злоупотреблений в странах, где действуют ВТО и МВФ. Игнорировать этот факт скоро станет невозможно.
Россия могла бы пойти по аналогичному пути: выбить ресурсную базу Глобального Юга из-под Евросоюза и США для того, чтобы ограничить эмиссию средств и затруднить восстановление и расширение западной экономики.
Для этого необходимо создание аналога системе западных санкций, который страны, пострадавшие от незаконного санкционного воздействия, а их значительное количество, могли бы использовать против стран-санкционеров, не рискуя нарушить международное право.
Ответ на незаконное санкционное воздействие должен быть коллективным. Толстовские методы тут уже не помогают.
В XXI веке фактическому разделу подвергается Украина. Западные страны, которым необходимо компенсировать свои затраты на помощь ей, теперь формируют неофициальное предложение для российской стороны.
Заключается оно в следующем: западные страны не признают юридически отторжение украинских территорий, но смирятся с положением де-факто. В ответ от России неофициально потребуется признать на перспективу фактическую оккупацию западными странами большей части Украины (на данный момент это составляет около 75–80 % территории) сферой безусловных интересов НАТО.
В этом «территориальном» проекте, видимо, поучаствуют Польша, Венгрия и Румыния, исторически претендующие на ряд нынешних украинских территорий, которые они считают своими. В свою очередь, США, Британия, Франция, Германия и Чехия, как наиболее активные поставщики вооружений Украине, потребуют участки для собственной оккупации, чтобы гарантировать возврат, в той или иной форме, вложенных средств и прибыль.
Формально эта операция по разделу Украины, скорее всего, будет проводиться не под эгидой НАТО, чтобы избежать «коллективной ответственности», а будет преподнесена как реализация пресловутых соглашений о предоставлении Украине гарантий безопасности.
Решение данной проблемы подразумевает, что украинское общество должно принять такое положение дел как данность.
Для России в случае поступления такого предложения меньше подводных камней и рисков, нежели для западных стран, потому что фактически речь идёт о нарушении ими публично взятых на себя обязательств и дальнейшее обрушение однополярного мира.
Существенным риском является то, что страны НАТО обязательно будут использовать реваншизм и на Украине, и на других территориях для того, чтобы впоследствии развязать новую серию конфликтов, перевооружив и подготовив соответствующий контингент.
Релоканты-оппозиционеры требуют Россию «по кускам»
Специальная военная операция и частичная мобилизация в 2022 году выявили серьёзные проблемы коммуникации между гражданским обществом и государством. А усиливающийся процесс национализации элит привел ещё и к её фактической денационализации под видом релокации.
Часть истеблишмента поменяли локацию и гражданство, фактически вывозя из страны средства, полученные разными путями.
Проблема с качеством истеблишмента – общая для всех стран и связана с падающим уровнем образования в мире, затруднениями в функционировании социальных лифтов и вымывания из властных вертикалей интеллектуально развитых людей: селекция, так сказать, идёт в обратном порядке с отрицательным значением.
Отношения радикальной оппозиции с властью в России выстроены, по сути, как модель отношений мужчины и женщины в длительном браке: надоел, раздражает – демонстрируется преимущественно эмоциональный подход. В этом нынешняя российская интеллигенция полностью копирует советскую (диссидентскую) интеллигенцию, довольно инфантильную, надо сказать, которая постоянно сетовала, что «жить в эпоху недоперемен долго и мучительно!».
Рефлексия, таким образом, выдаётся за политический дискурс, что приводит к тотальной имитации политической активности оппозиционными персонами: это можно замечать, а можно и не замечать.
У части представителей российского истеблишмента фактически нет иного выхода, как подчиняться новым нормам мобилизации и консолидации общества, тогда как в западных странах их ожидает русофобия и дискриминация. При этом, западные акторы окончательно сосредоточились на перспективах слома, как им кажется, неустойчивых социальных групп с целью пошатнуть всю конструкцию государственности страны.
Выезд со своими средствами в так называемую эмиграцию, в основном, осуществляют невостребованные в стране, лишние люди. А, если приглядеться, большинство из них, состоялось, в основном, на бюджетные деньги. Поэтому российским властям было бы впору, по примеру США, ввести налог на релокацию для крупного, среднего и малого бизнеса. Целесообразно было бы истребовать возмещение потраченных государством бюджетных средств на обучение студентов при условии отказа от российского гражданства специалистами, эмигрирующими за рубеж.
Преломление активно навязываемого извне информационного тренда о том, что эмигранты белая кость, соль земли Русской – насущная необходимость для гражданского самосознания.
Практически гарантировано то, что за рубежом релоканты, за редким исключением, себя также не найдут, пополняя собою ряды поденщиков, таксистов и мойщиков посуды, ну, хорошо – блогеров, собирающих донаты со своих соотечественников или с доверчивых аборигенов.
Конечно, ученые уезжали и продолжают уезжать из России, а в нынешних условиях, когда их целенаправленно отключают от международного сотрудничества, информационных баз и так далее, процесс может форсированным. Данный тренд становится серьёзной угрозой российскому интеллектуальному потенциалу.
Государство, в этой связи, должно становиться на страже интересов отдельных социально-профессиональных групп гражданского общества, не допуская перекосов в работе силовиков в отношении врачей, ученых, журналистов и экспертов.
Своеобразное выдавливание дестабилизирующих политическую обстановку элементов из России на период специальной военной операции произошло практически согласованно, под влиянием и внутренних, и внешних факторов. При этом, все признаки организованного внешнего вмешательства сохранились, но появились также и новые тренды давления на гражданское общество. В их числе: аресты имущества и финансовых средств граждан России за границей под надуманными предлогами, в нарушение прав, визовые ограничения, отмена российской культуры и научного обмена и другое.
В свою очередь, российское гражданское общество избавилось от своеобразного политического биома внутри своего организма, но впредь обязательно столкнётся с формированием вне страны имитационных моделей псевдороссийского гражданского общества.
Многие крупные собственники уже ищут возможности и варианты возвращения в Россию после релокации в разные страны, которую они попытаются через медиа и соцсети представить как временную. С учётом такого возвращения крупных собственников, возможно уже установивших контакты с западными спецслужбами, необходимо сформировать новый общественный договор на подобии того, который глава государства неофициально заключил с бывшими так называемыми олигархами в 2002–2003 годах, сделав их «социально ответственными крупными собственниками – работодателями».
Целесообразно политически закрепить их исключительную национальную ориентированность, в том числе, техническим переводом всех активов и пассивов на территорию России и волонтерским участием в общественной жизни страны – провести, так сказать, «национализацию элит 3.0».
В экспертном сообществе общее количество отбывших из страны в результате объявления специальной военной операции и мобилизации граждан оценивается по-разному: от 900 тысяч до 1 миллиона человек. Перед отъездом релоканты сняли со счетов и обналичили, по экспертным оценкам, более 9 млрд долларов, физически выведя их из экономики страны.
Однако основная угроза российской экономике состоит в том, что данные персонажи, в значительной мере, не являясь российскими налоговыми резидентами, продолжают работать в России удалённо, занимая рабочие места. И всё же рестрикционные меры для уехавших по политическим причинам россиян должны быть косвенными и подразумевать не только поражение в правах по возвращении, но и строгие фискальные обязательства на текущем этапе. Необходимо соблюсти грань между целесообразностью введения репрессивных мер и необходимостью поддерживать должный уровень технологического развития в экономике страны.
Проявленная активность представителей радикальной (несистемной) оппозиции, выражается, в частности, в создании псевдопредставительных «органов власти». Эта активность должна быть оценена юридически как попытка конституционного переворота, антиобщественная деятельность и, возможно, государственная измена.
Отношение представителей культуры и шоу-бизнеса к специальной военной операции, а также их относительно массовая миграция в разные страны заставили экспертов задуматься над образовавшимися лакунами в российской культурной элите. Данное обстоятельство может негативно отразиться на атмосфере в гражданском обществе, поэтому предстоит оперативно сформировать новую культурную элиту страны.
Нынешняя волна так называемой политической эмиграции из России – очистительная. При этом, элита нового типа, которую предстоит сформировать, должна опираться не на экономическую или политическую конъюнктуру, как раньше, а на морально-этические принципы.