— Сам не знаю. Наверное, проклятие эльфа действует, — отговорился Теро-Теро и показал пальцем на книгу «Светлые проклятия и как бороться с их последствиями». Книга была покрыта изрядным слоем пыли, на которой отпечатались следы крошечных фейских ножек.
— А оно не помешает тебе обмануть несчастного гнома? — спросила Бертина.
— Не помешает. Потому что он вредитель, а вредителей ждёт справедливое возмездие!
Самый большой стол так и ломился от всевозможных сладостей, но накрыт был всего лишь на двоих. Желающие перекусить могли набрать себе вафель, кексов и печенья на другом, куда более скромном столике. Теро-Теро и Киммельбобель церемонно пожали друг другу руки и уселись один напротив другого. Перед каждым стояла большая кружка чаю.
— Тур первый, — объявил Теренций, восседающий на высоком стуле. — Подать торты! Едим на время!
Два больших шоколадных торта исчезли так быстро, словно их проглотили. Это была ничья.
…На шестом туре Киммельбобель принялся отдуваться и уже подумывал отодвинуть от себя тарелку с вафельными трубочками, наполненными кремом, как вдруг у него открылось второе дыхание. Теро-Теро невозмутимо глотал одну трубочку за другой, и что-то внутри него то ли покряхтывало, то ли поварчивало.
На седьмом туре Ливендод начал подавать Теренцию тайные знаки. Ванильный делал большие глаза и пожимал плечами, потому что не понимал, в чём дело. Киммельбобель облизнул пальцы и протянул руку личу.
— Предлагаю ничью, — сипло сказал он.
Они снова съели поровну. На тарелке каждого лежало по два надкусанных кекса с шоколадной крошкой. Теро-Теро, скрипя зубами, затолкал в рот ещё один кекс. Гном, отдуваясь, сделал пару глотков чаю и икнул.
Присутствующие разразились радостными криками, думая, что он победил, но Киммельбобель, кряхтя и краснея, повторил подвиг Ливендода.
— Больше ни крошки, — простонал чайный гном.
И тогда Теро-Теро пальцем смахнул с пирожного на другой тарелке кремовую розу и сунул её в рот.
Победу уже почти присудили личу, но… едва он встал, как огромный чан, который Теренций засунул брату в доспехи, треснул. Куски пирожных, целые печенья и кексы, ломти пирогов и тортов так и хлынули из него.
Чайный гном выпучил глаза. Он тяжело дышал и вытирал пот.
— Нечестно! — прокряхтел он. — Нечестно!
И, схватив в обе руки по целому пирогу, медленно пошёл в сад. По дороге Киммельбобель не переставал ворчать. Уже почти покинув двор, он обернулся и сказал:
— Победа присуждается сильнейшему и прожорливейшему Киммельбобелю!
И все, как ни странно, были с ним согласны.
Запах кофе в доме — неотъемлемая часть утра. Мать Некромантов привыкла, что первую чашку можно выпить в тишине и одиночестве. Как ни странно, одиночества иногда может не хватать!
Но этим утром она неожиданно столкнулась на кухне с Омегычем. Он, судя по всему, снова выкинул на костях семёрку, потому что ничуточки не изменился со вчерашнего дня. Мать вошла тихо, почти беззвучно, и увидела, как он, подставив к плите маленькую ножную скамеечку, варит кофе. На столе стояла её любимая чашка, а рядом лежала фиолетовая астра. Встав возле полки с чашками и мисками всех цветов и мастей, Мать Некромантов некоторое время наблюдала за новым приёмышем, но он быстро заметил её и начал медленно испаряться в воздухе.
— Кофе убегает! — сказала она негромко.
И чудо свершилось — Омегыч воплотился обратно, снял турку с плиты и поставил на деревянную столешницу. Мать Некромантов поблагодарила и взяла чашку, как любила — обеими руками, чтобы ладони как следует почувствовали тепло.
— Садись, не убегай, — сказала она, видя, что Омегыч потихоньку направился к выходу. — Ты не мешаешь.
Её и саму это удивило, но Омегыч действительно не мешал. Он, видно, в детстве был не такой, как другие дети — не шумный, не болтливый и умеющий проявлять заботу. Не то чтобы другие дети-некроманты вели себя плохо или не заботились о Матери, всякое бывало, но всё-таки Омегыч сильно от них отличался. Интересно, что с ним было в настоящем детстве, как он рос, кто о нём пёкся? Но она не стала расспрашивать мальчика, боясь, что ему трудно станет сдерживать исчезающий камень, и он пропадёт.
Омегыч сварил ещё порцию кофе и сел на краешек скамейки рядом с Матерью Некромантов. Так они молча, в тишине и спокойствии, выпили кофе, глядя, как за окном накрапывает дождик, пятная стекло крошечными чёрточками и точками, и как качаются яблони, клёны и рябины, и как наступает очередной день. Немного пасмурный, немного грустный, но новый и оттого уже добрый.
Дом просыпался медленно, лениво, и Мать почувствовала, что сегодня произойдёт много нового, не совсем привычного. Наверно оттого, что утро нынче выдалось тоже не совсем обычное.
Задумавшись, она даже не заметила, что чашки помыты, фиолетовая астра стоит в высоком стакане с водой, а Омегыча уже нет в кухне.
Часть1. Глава 13. Мать Пиратов
…Уходивший к храму Свободных Странник явился через несколько дней как раз к обеду и уселся на свободный стул. Анда, Теренций, Упырёк и Хелли Рэй с удивлением воззрились на наёмного убийцу. Нынче он явился уже в более или менее приличном виде: по крайней мере, вымыт, выбрит и чисто одет. Бертина и Винни, оказавшиеся по обе стороны от незваного гостя, демонстративно пересели подальше.
Мать Некромантов, стоявшая у плиты, обернулась, посмотрела на гостя, молча взяла чистую тарелку и положила в неё овощного рагу и жареных колбасок. Странник, словно фокусник, выдернул из рукава белоснежную розу и вручил её Матери в обмен на тарелку. Присутствующим на какое-то мгновение показалось, что тарелка сейчас окажется на голове наёмного убийцы, но Мать поставила её перед ним. На розу она даже не взглянула. Подержав цветок ещё немного, Странник передал его Бертине, и она швырнула розу на пол.
— Вижу, мне не очень рады, — сказал Странник и принялся за еду. — А вот я счастлив видеть вас. А где Омегыч?
— Ты передал исчезающий камень Свободным, убогий? — спросила Анда.
Странник закашлялся под её строгим взглядом.
— Передал, — сказал он, запив кашель водой, которую ему налила Мать.
Он даже кивком её не поблагодарил, зато успел погладить по руке. Мать Некромантов незамедлительно вытерла руку о фартук, делая вид, что вода брызнула ей на кожу. На самом деле все заметили, что ничего такого не было.
— Как твоя сестра? — спросила Мать.
— Вы думаете, они такие дураки? — спросил убийца, быстро доедая овощи и колбаски.
Кажется, он ел ничуть не медленнее Киммельбобеля. А наевшись, откинулся вместе со стулом назад, так что едва не свалился, и скрестил руки за головой.
— Они не дураки, — продолжил Странник в этой вальяжной позе. — Зубочистки нет у вас? Так вот, Свободные — они совсем не глупы. «Это тот камень, что взяла у нас женщина-демон. И теперь подозреваем мы, что не демон она вовсе, как и её крылатый парень, а самые настоящие мошенники. И ты мошенник. Мы расторгаем с тобой контракт, — так и сказали, мелкие лысые прислужники Вечно Недовольных Богов! — и ты можешь радоваться, что у тебя остался после этого ещё месяц жизни!»
— А при чём тут твоя жизнь? — спросил Винни. — Ты же говорил о сестре.
— Про сестру я, конечно, наврал. Какую-нибудь придуманную девушку вы, разумеется, будете жалеть, не то что гадкого меня!
Анда и Хелли не выдержали — встали так резко, что уронили стулья, и подошли к Страннику сразу с двух сторон. Хелли выбила из-под него стул, и без того неустойчиво качавшийся на двух ножках. Анда же, пока Странник падал, подхватила его за грудки. Рубашка на наёмнике издала трагический треск, кожаный жилет заскрипел.
— Видала я подлецов, но чтоб такого! — сказала Хелли.
— Чур, ногами не бить, — не сопротивляясь, сказал Странник. — И вообще я категорически против, чтобы меня называли подлецом! Хозяйка, госпожа Мать, отзовите своих девочек, пока я не решил, что напрасно принёс вам известия необычайной важности! Я к вам со всей любовью, между прочим, а вы…
Анда встряхнула Странника, как мешок с опилками, и выпустила — к её сожалению, пройдоха удержался на ногах. Подняв с пола упавшие стулья, все расселись по местам, и Странник неторопливо съел пару пирожков и выпил горячего чаю, прежде чем продолжил свой рассказ. За время, пока он ел, никто не проронил ни слова. Как можно было спокойно поглощать пирожки, когда на тебя уставилось сразу столько глаз — так и осталось непонятым. Как и то, сколько можно было терпеть и ждать слов наёмника.
В конце концов Мать села точно напротив Странника, и под её взглядом он всё же закашлялся.
— Говори, — велела она.
— Им нужен камень. А мне нужно убежище. У меня есть кое-что для вас, — он вытащил из-за пазухи свёрнутый в трубочку листок бумаги. — Это список должников храма, из самых отпетых. Я спёр его нынче днём у верховного жреца. Если обратите внимание: моё имя вычеркнуто красными чернилами.
Мать так и впилась в имя на листке, шевельнула губами, но вслух так и не произнесла.
— А вот одно из имён подчёркнуто ногтем. Свежая царапина. Видишь, Хозяйка?
— Вижу, — сказала Мать.
— Вам лучше иметь наготове парочку пушек… или спрятать вашего сопляка. А заодно и вообще всем скрыться, чтобы из вас ненароком не выпытали, где Омегыч. Хотя не думаю, что вы сможете прятаться вечно…
— Анда, — сказала Мать. — Пошли, пожалуйста, Синюю Сороку к тёте Аве. Срочно.
И посмотрела на Странника долгим, завораживающим взглядом. Тот не отвёл глаз, только усмехнулся, когда Мать моргнула.
— Кривая Белла начинает охоту с рассветом, — сказал Странник.
К вечеру погода изменилась. Ветер подул тяжёлый, но тёплый, с юго-запада, с далёких морей. В Треагарде этот ветер называли третьим. Обычно он приносил с собой дожди, но сейчас лишь дышал влагой, словно напоминая о себе.
Ванильный Некромант, невзирая на уговоры родни, собрал вещи и отправился в свой маленький домик на краю кладбища. Ему хотелось побыть в одиночестве. Первый Некромант вызвался проводить сына: Теренций ещё изрядно прихрамывал. Мать Некромантов для виду немного побеспокоилась, но потом решила, что хватит. В конце концов, печка в домике работала исправно, еды и тёплых одеял они с собой взяли много. Небось будут до поздней ночи жечь костёр, печь картошку и пугать хохотом жив-курилок. Что до наёмных убийц, которые будут иметь неосторожность шляться в темноте по