кладбищу, им следовало лишь посочувствовать: встреча с Первым Некромантом на его территории любому врагу грозила крупными неприятностями.
Омегыч тоже хотел пойти с Теренцием, но его не пустили. Мать считала, что мальчику лучше побыть под защитой дома-на-семи-ветрах. Который, как известно, лучше любой крепости.
Сарвен Упырёк выбрался в сад вместе с неразлучной подругой Хелли Рэй. Они разложили на скамейке книги по анатомии и о чём-то до хрипоты спорили. Бессвет и Теро-Теро пропадали где-то в пещерах — искали редкий минерал, о названии которого долго препирались, но так и не пришли к единому мнению, как же он зовётся.
Остальные дети Матери Некромантов гуляли по саду, жгли опавшие листья, и горький, тревожащий душу дымок вился, тянулся к закатному небу, где вздымались хорошо взбитой пеной величественные облака.
В общем, помимо удушливой влажности, никого ничто не беспокоило.
Мать Некромантов занималась очень важным делом: сидела на крыльце и грызла семечки. Искоса она наблюдала за Странником, который слонялся, не зная, куда себя деть от безделья. Упырёк и Хелли прогнали его от книг, Омегыч, увлечённый костром, осыпал недруга мелкими колючими искрами, якобы не нарочно, а Анда наслала на наёмника белобоких сорок и синих соек, которые устроили трескучий хоровод вокруг его головы. Странник даже попытался пожаловаться Матери, но встретился с холодным взглядом её глаз и передумал.
И вот когда все, кроме Странника, полностью были поглощены своими делами, откуда-то сверху, возможно даже, с пены облаков, послышался лихой, громкий, продолжительный свист. С крыши вверх взметнулись жёлтые и красные листья, с яблонь посыпались еще не опавшие яблоки, старая слива испуганно пригнулась, шелестя листвой. И из облаков, лязгая, потянулась длинная железная цепь с разлапистым морским якорем на конце.
Странник, у ног которого упал этот якорь, задумчиво поднял голову. Он следил глазами за цепью до самых облаков. Свист повторился.
Почти над самой крышей дома из бело-розовой пены облаков выбрался парусник. Закат окрасил его в золотые и рыжие тона. И очень рыжей была роскошная, зрелая женщина, проворно спустившаяся по цепи вниз.
— Эй, снулый морской козёл, — сказала она Страннику, и её тёмные глаза заискрились смехом, — это ведь дом-на-семи-ветрах?
Парусник над их головами ещё немного снизился, являя поросшее ракушками дно глазам всех любопытных. Мать Некромантов просыпала семечки на землю и побежала навстречу рыжей, роскошной, весёлой женщине — обниматься.
Проснуться и понять, что дом ходит ходуном… бесценно. Словно море облизывает стены, словно ветер раскачивает дом на волнах, словно берут его на абордаж злые морские разбойники, и «Йо-хо!» слышится отовсюду…
Оооой, кажется, так оно и есть…
Мать Некромантов разлепила глаза и прислушалась. Такого дружного визга и такой весёлой детской возни она не слышала очень давно. Лет, может, двадцать или больше того. Но тогда детей у Матери было не так уж много… поэтому всё было значительно тише.
Она закрылась одеялом с головой и попыталась уснуть. Но не получалось. В ход пошли пистолеты, стреляющие пистонами, и деревянные сабли, и мечи. Мимо двери с деловитым криком «барахлооооооо!» простучал когтями кладовочный. За ним — топот многих ног, обутых в башмаки, и радостные крики грабителей.
«Барахлооооооо!» — озабоченно прогундел у порога Барахло, и Мать, не выдержав, вскочила и распахнула дверь. На неё упали дети. Много детей.
Упырёк в детстве был совсем щупленький, с прозрачными тонкими волосами на голове… на одуванчик похож. Хелли была похожа на кофейное зёрнышко: кругленькая, деловитая, задорная и тёмно-коричневая, почему-то гораздо темнее, чем во взрослом возрасте. Тоби выглядел точно так же, как всегда — плотненький кареглазый мальчик, только гораздо мельче и с ещё целой левой рукой. Винни походил на приёмного брата, словно близнец. Омегыч остался неизменно семилетним: видимо, выкидывать семёрки было его неотъемлемой способностью. Део-Ведун… Анда… Бертина… близнецы Теа и Кара, прибывшие с Матерью Пиратов, потому что давным-давно пошли к ней на корабль юнгами… Не хватало лишь Теренция, Теро-Теро и Бессвета.
Всем детям на вид было от четырёх до восьми лет. Все измазаны сажей, одеты в полосатые тельняшки или в рубашки, завязанные на животе узлом, кто в старой шляпе, кто в алой косынке на голове… с пистолетами и саблями… Барахло, сжимающий в руках берет с пышными перьями, шмыгнул в спальню и заполз под кровать, и крошечная Анда, издав воинственный клич, нырнула за ним.
— Авантюр! — гневно вскричала Мать Некромантов и кинулась в кухню, к расписанию.
Так и есть: Мать Пиратов, хохоча, приставила саблю к пухлому животу Киммельбобеля и протягивала ему игральные кости на возраст. Чайный гном, прижимая к груди огромную ватрушку, пятился назад, но за его спиной оказалась стена. Он подбросил кости одной рукой. И уменьшился ещё почти вдвое. Плюшка накрыла его сверху. Киммельбобель пополз, таща еду на себе, словно черепаха — панцирь. На столе, болтая ногами, сидел неизвестный ребёнок, темноволосый, веснушчатый и щербатый, лет, может, двенадцати, и очень быстро поедал имбирное печенье из банки. На Мать он уставился безмятежно-жульническим взглядом — ясные, голубые глаза казались совершенно невинными. Таких невинных глаз у честных людей просто не бывает.
— Странник? — ошарашенно спросила Мать.
— Аррр, она ещё взрослая! Якорь мне в глотку!!! — заорала Мать Пиратов, направляя кончик сабли на Мать Некромантов. — Сдавайся, женщина! Сегодня ты в плену у Грозы Морей и Небес, храброй Авантюр, капитана Чайки!
Мать Некромантов с тревогой посмотрела на потолок, который, как ей показался, затрещал от возни и топота наверху.
— Играем в пиратов, значит? — спросила она сурово. — А завтрак? Ава, как ты…
— Три тысячи кракенов, женщина, что ты такая серьёзная? Пусть завтрак готовят те, кто сумеет отнять у Барахла перья, — засмеялась Авантюр. — Ну ладно, ладно, чай заварю сама, хлеб на бутерброды порежет Эдмунд. Попьём чайку, а малыши пусть веселятся. Захотят есть — придут и поедят.
— Но так нельзя! Завтрак…
— Эй, Мать, — внезапно мягко и ласково сказала Мать Пиратов. — Ты в детстве, когда пропускала одну-другую кормёжку, с голоду не помирала? Ну и они не помрут!
Но было и ещё кое-что.
— Эдмунд, значит, — строго сказала Мать Некромантов мальчишке, сидящему на столе. Тот быстро-быстро прожевал печенье и сделал очень честное и внимательное лицо. — Эдмунд, да? Я-то знаю, как тебя на самом деле зовут. Ну-ка слезай. Ты-то должен был помнить, что на нас начала охоту страшная наёмница?
Мальчишка замялся и покосился на Авантюр. Та посерьёзнела.
— Почему ты не сказал, краб тебе в… ж… кхм… жерло?
Странник покосился на Мать Некромантов.
— Свистать всех наверх, — сказала Мать Пиратов отчаянно, но почему-то тихо. — Сделать обратно взрослыми!
— Невозможно. Это до полуночи не кончится.
«Ба-ра-хло!» — «Йо-хо-хо!» — завизжали голоса наверху. Сражение шло отчаянное.
— Ну… тогда наёмницу я беру на себя, а вы можете пока прокатиться на Чайке. Я скажу Теа и Каре, Чайка впустит всех, кого они ей представят.
Мать Некромантов снова взглянула наверх. На её лице наконец-то появилась улыбка.
— Неплохая идея, Ава, — сказала она. — Только я останусь тут.
— Ну, кто-то же взрослый должен за ними присмотреть?
— Чайка и присмотрит. Пусть слетают к Теренцию и Первому. Могут и Теро-Теро поискать. С ними не пропадут!
Спустя десять минут бутерброды, чай, печенье и остатки плюшек были погружены на корабль. Дети тоже. Киммельбобель, ноющий, что никуда не хочет, и цветочная фея тоже отправились на борт.
Чайка подняла якорь, свистнула на прощание и полетела к кладбищу.
— Вот и отлично, — сказал Странник, вылезая из-под стола. — А я останусь тут. Кто-то же должен присмотреть за женщинами, правда же?
Смотрел он при этом почему-то исключительно на корму Авантюр.
Теренций и Первый Некромант своё утро посвятили крепкому и здоровому сну. И когда летающий парусник с красивым именем «Чайка», наполненный маленькими пиратами, снизился над кладбищем и бросил якорь прямо у порога домика, это видел только череп Гоша.
Он и поднял шум — решил, что это нападение и одному ему не справиться.
Теренций помнил Мать Пиратов только по рассказам. И о летающем корабле его никто не предупреждал. Поэтому он сначала подумал о подосланных Свободными наёмниках — мало ли кого они могли прислать, коварные прислужники Вечно Недовольных богов! Наёмные убийцы, конечно, искали не его, а Омегыча, но что с того? В прошлый раз Странник чуть не убил Бертину. Что ему какой-то Ванильный Некромант со сломанной ногой?!
Вооружившись взрывачкой в чёрной баночке с шарообразной крышкой, Теренций прыгнул в окно, но был перехвачен за шиворот Первым Некромантом.
— Это тётя Ава приехала, — сказал отец басовито и радостно.
Ванильный Некромант, втянутый в дом, с удивлением спросил:
— И… и что?
— Как что? — заорал Первый Некромант. — Конец спокойной жизни! Йо-хо-хо!
И с борта корабля ему ответил хор детских голосов.
Теренций с подозрением выглянул из двери. Сверху на него смотрели детские чумазые лица.
— Фухопутная крыфа, — сурово сказал Упырёк, отчаянно картавя и шепелявя.
Омегыч молча сплюнул за борт.
— Поднимайся к нам, — крикнула Анда, спуская к крыльцу верёвочную лестницу.
— А где обе Матери? — спросил Первый Некромант, когда они с Теренцием оказались на борту, на тёплой деревянной палубе.
— Между прочим, мог бы сначала и поздороваться, — произнёс женский голос, звучащий со всех сторон.
Ванильный так и сел, но отец улыбнулся, подошёл к штурвалу и положил на него руки.
— Привет, Чайка. Сколько лет, сколько зим!
— Якорь тебе в глотку, старый проказник, — бойко ответил корабль. — Ну, слава богам, хоть кто-то взрослый среди этой мелкоты. Мать Пиратов и Мать Некромантов ждут в гости ещё какую-то мать. Наверное. Я не очень поняла.