Все ещё спали в большой гостиной на первом этаже. Спала большая птица в два человеческих роста, положив голову на коврик у погасшего камина. Спала, уткнувшись птице под крыло, маленькая грифонша, спал в кресле, свернувшись клубочком, Нот Уиндвард. Он предусмотрительно утащил из своей комнаты подушку и два одеяла, одно из которых укрывало Омегыча — приблизительно наполовину, потому что мальчишка не догадался отдать ему то одеяло, что побольше.
Спал и Терхаллоу — на диване, весь забинтованный, спал, закинув руки за голову. Лицо его во сне было неспокойно, глаза подёргивались под плотно сомкнутыми веками. Омегыч поворочался, но сон уже не шёл к нему. Поэтому он потихоньку встал и побрёл к двери. Птица Кхиллау подняла голову и настороженно проследила за ним, но не издала ни звука.
В кухне царил полнейший порядок и было прохладно. Омегыч растопил плиту — ему, как огнемагу, такие вещи давались легко, — и принялся молоть кофе. Спустя пару минут в кухню вошла Мать Некромантов, безмятежная и чуть сонная, и Омегычу захотелось потихоньку исчезнуть, чтобы не мешать ей. Но она кивнула и пожелала ему доброго утра. После этого исчезать или уходить было бы уже невежливо.
— Что ты думаешь насчёт нашего гостя? — спросил он за чашкой кофе.
— Ты зря беспокоишься, — ответила Мать, — он не лжец и не преступник. Думаю, он разведчик.
— То есть? — удивился Омегыч.
— У него почти нет оружия. Бессвет и Анда не нашли при нём ни доспехов, ни ядов. Это не убийца и не воин. И тот, кто за ним гнался, не хотел его убить — только сшибить вниз. Впрочем, учитывая, что Терхаллоу рассказал о своих землях, оказаться внизу означает или гибель, или серьёзное увечье.
— Не допросить ли его? Мне не понравилось, что при всей болтливости он умалчивает что-то важное, — сказал Омегыч.
— Сынок, — сказала Мать Некромантов очень ласково и очень твёрдо, — если бы мы взялись тебя допрашивать, когда ты только-только появился здесь — тебе бы это понравилось? Мы приняли тебя как гостя. И даже как друга!
Омегыч невесело засмеялся. Их дружба не вполне задалась с самого начала: Мать была не в духе, а он слишком выпендривался. Однако она права — его приняли.
— Другое дело — Странник. Моё чутьё сразу толкнуло изнутри: он опасен. Ну так он опасен даже сейчас, в облике пятилетнего сорванца. Он, бывает, врёт и ворует, хотя никто его не принуждает к этому. Но ведь и ты можешь быть опасен, мой хороший?
Омегыч в задумчивости зажёг на кончике пальца огонёк и подул на него.
— Для тех, кто попытается причинить тебе зло — я опасен. Пожалуй, хуже, чем я, врага им не найти. Ты зря не лишила меня памяти… мама.
— Что до Терхаллоу, чутьё говорит мне, что он скорее нуждается в уходе и защите, чем в лишних подозрениях. Он умалчивает совсем не то, о чём ты думаешь.
— Вы о чём тут? — спросил от входа Терхаллоу.
Он стоял у порога кухни, держась за дверные косяки. Маленького роста, тонкокостный, бледный до прозрачности. Белые волосы напоминали встрёпанные, встопорщенные перья. Но он не был так уж слаб и безопасен. Что бы ни говорила Мать Некромантов, Терхаллоу являлся здесь чужаком и олицетворял собой неприятности.
— Пойдём, что ли, домой, — сказал Первый Некромант.
Услышав слово «домой», пёс Ватсон, дремавший на траве, вскинулся и радостно залаял.
Теренций похлопал дом по стене, как друга по плечу, и сказал:
— Я останусь. Мы же не замёрзли в прошлую ночь?
— Не замёрзли, — гордясь своей и сыновней работой, подтвердил Первый. — Но я прямо отсюда чую, что из дома пахнет пирожками с луком и яйцами. А может, и ещё какими-то. Но этими уж точно!
Теренций не особо жаловал пирожки с луком и яйцами, до которых отец был большой охотник. Но он понимал, что домой всё-таки надо будет сходить, и не раз: перетащить кое-какие вещи, пополнить запасы заварки, соли, сахара, крупы и прочего-всякого-разного.
Ещё пару недель назад он думал, что будет жить самостоятельно, в том числе и еду станет добывать сам. Но теперь сообразил, что без некоторых вещей, которые трудно достать в природе, у него ничего не выйдет. Вот где зимой в лесу искать чай, кофе, соль и сахар?! А какао? Как можно жить без какао? Но тогда ещё и сгущёнка нужна, и ваниль, и маленькие зефирки… Ванильный Некромант сразу же стал мысленно перечислять всё то, что так необходимо запасти.
И они пошли по извилистой тропке, подкидывая ногами кучи высохших, дивно пахнущих листьев, пошли мимо тронутой инеем кладбищенской ограды и тихой рощи, отдающей ветру последние листочки. У перекрёстка Первый Некромант приостановился и огляделся.
— Что-то не так? — спросил Теренций.
Первый принюхался.
— Чуешь?
— Запах пирожков? Да не особо…
— Нет. Пахнет кровью, болью и страданием. А я жуть как не люблю это самое, когда оно не на работе.
— А на работе любил?
— Ну… работа — она и есть работа. Там всё было по-другому. А тут притворяться не надо… да и думать о заработках тоже. Стой, погоди, не сходи с тропы!
Но Ванильный Некромант уже бежал вниз по склону, и Ватсон нёсся впереди, принюхиваясь и порой громко взлаивая.
— Па! Тут какая-то девчонка! — крикнул Теренций из ежевично-крапивной гущи. — У неё кровь на голове, но она жива!
— Не…
Первый Некромант сгустился возле сына, когда тот уже тащил к тропе девушку очень маленького роста и очень хрупкую, с длинными чёрными волосами. Она была одета в узкие брюки, как для верховой езды, в плотную длинную тунику и поверх — в тонкую кольчужку. Через плечо у девчонки болтался колчан с луком и стрелами, увязанный плотно, чтоб ничего не рассыпалось. Как если бы беда застигла эту кроху в пути. Только где ж её конь?
— Хотел сказать — не трогай, — растерянно сказал Первый. — Ох ты ж…
— До нашего дома ближе, — Теренций повернул обратно, но Первый не двинулся с места.
— Погоди ты, торопыга. Давай лучше перенесёмся порталом в большой дом. Мать ей уж точно поможет!
— Не-не-не, я, кажется, знаю, что ей надо в первую очередь! У меня там парочка отличных заживляющих и тонизирующих составов! Даже Омегыч их одобрил! А из домика уже телепортируемся к маме!
И он перенёс миниатюрную девушку в свой домик — отец только и успел, что переместиться клубом чёрного дыма следом за сыном.
Несколько капель бодрящего снадобья разогнал кровь маленькой наездницы, и она задышала глубже. Неровно, с хрипами — Теренций заподозрил переломы рёбер. Но пока что рана на её голове тревожила юного некроманта куда сильнее.
Перевязав её, он похлопал девушку по бледным и грязным щекам. Она распахнула глаза и тут же принялась искать на поясе оружие. Хорошо, что Первый заблаговременно снял с неё и кольчужку, и пояс, на котором висел изрядных размеров охотничий тесак, и перевязь с кинжалами.
— Таааак, — сказал Первый Некромант, подходя к кровати. — Кто тут у нас? Кажется, что-то такое я слышал про ваш народ, но мне казалось, там у всех красные волосы.
— Закатные всадники? Тьфу, — сказала наездница. — Как ты можешь говорить о них в присутствии Ночной всадницы, маг?
— Ааа, — поражённый почти вежливым тоном девушки, только и сумел выдавить Теренций. — А откуда ты знаешь, что он маг?
— Оттуда же, откуда знаю, что ты презренный лекарь и раб, — отрезала девушка.
— Пап, она опять обзывается, — вздохнул Теренций. — В жизни никого так не хотелось высечь, но не могу ж я бить девчонку ростом мне едва под рёбра?! Да ещё раненую!
— Ну, мне кажется, ты не настолько высокий, — хмыкнул Первый. — А она не такая уж коротышка.
Его лицо под капюшоном казалось лишь сгустком тьмы. Так что сложно было не понять, что он имеет отношение к магии. Это просто Ванильный привык к облику отца.
— Ты, стало быть, Ночная всадница. Как тебя называют в племени? — спросил Первый добродушным басом.
— Не твоё дело, маг, — отрезала всадница. — Это личная информация.
— Ну, не моё так не моё, — хмыкнул Первый. — А сейчас не двигайся.
Он вытянул руку, и верёвки развязались сами собой. Тело девушки, связанное заклятием, приподнялось над кроватью Теренция. Ванильный Некромант подсунул под всадницу носилки.
— Берёмся и переносимся, — сказал Первый. — Иии, раз-два…
Дело уже шло к обеду, когда возле дома прозвучали тяжёлые шаги Первого Некроманта и оживлённый голос Теренция.
— Эй, там, на камбузе! — голосил он. — Открывайте двери, у нас очередное приключение!
«На камбузе» в это время находился Омегыч, как дежурный по кухне, и Анда. Они накрывали на стол. Здесь дивно пахло ароматным густым гороховым супом на свиных рёбрышках, горячим хлебом и клюквенным киселём. Огромная кастрюля на плите исходила горячим паром, а в духовке поспевали натёртые чесноком ржаные гренки. Под полотенцем на столе отдыхали маленькие румяные пирожки.
— Что такое? — Омегыч высунулся в окно и вдруг как-то странно, сдавленно хихикнул.
Анда посмотрела на него с недоумением и пошла открывать дверь. Омегыч, почему-то держась за живот, пошёл в гостиную, где под пристальным присмотром Странника лежал на диване Терхаллоу. Мать Некромантов только что закончила перевязывать его раненое плечо. Нога всадника в свежих магических лубках возлежала на подушке, а торс всадника был перетянут бинтами. Под ними скрывались огромные кровоподтёки, указывающие на сломанные от падения с высоты рёбра.
— Терхаллоу… Мам, ты только держи его, держи хорошо… Там эту твою принесли…
И Омегыч сделал над собой грандиозное усилие, чтобы казаться серьёзным. Он пообещал всаднику не смеяться над его причиной появления тут и никому о ней не рассказывать. Но вот причину уже вносят в дом. И даже в эту самую гостиную…
Первый Некромант и Теренций торжественно поставили носилки с девушкой на пол, и она с трудом повернула голову, глядя на Терхаллоу.
— Каннах, — простонал несчастный и с горестным видом закрыл лицо ладонью. — Я понял. Я всё понял. Это не новые благословенные земли, это — посмертное мучилище для тех, кто потерял честь. О, некроманты, злую же шутку вы сыграли со мной, а ведь я даже поверил вам, что жив! Какое потрясение…