Омегыч сердито вздохнул.
Теро-Теро покачал головой.
— Что ты здесь забыл? — спросил он, подозревая, что знает ответ.
Рыжую эту. Предложить, что ли, взять с собой? Заодно, глядишь, выправят её в паре с доктором Конрадом… Кстати, надо будет ещё Каннах уговорить на пару визитов к магу ложи Боли.
— Я хочу стать Лесным Духом, — ответил Део, и Теро-Теро от неожиданности чуть не упал с ветки.
— Совсем сбрендил, разгильдяй? Что с лесом-то будет, начни ты в нём свои порядки наводить?! — взорвался и Омегыч. — Бери свою эту болезную и тащи её в дом-на-семи-ветрах. Деревья ему дороже семьи, а? Мало Матери будет потерять…
Омегыч отвернулся и задержал дыхание, а затем сказал тихо и зло:
— В общем, ей не понравится, что ты остался.
— Да ладно тебе. Как по-твоему это всё происходит, дурашка? — Део откинулся назад, свесился с ветки головой вниз, цепляясь только ступнями, и немного повисел, почти доставая волосами до земли. — Вы вернётесь, а он там. Понимаешь?
— Я ощутил это, я почувствовал смерть, — возразил Теро. — Раньше было не так. А теперь… Мы сейчас вернёмся, а дом там хорошо, если не разрушенный. Защита наверняка вся слетела, Мать на нервах… а мы ещё и без тебя.
Все трое немного помолчали, но Део, упрямец, вытянул руку и показал, как легко пальцы превратились в ветки, оканчивающиеся нежными зелёными почками, готовыми вот-вот лопнуть.
И впрямь, одна вдруг распустилась крошечным жёлтым цветочком.
— Лесной Дух умер. И я набрал прозрачного сока из его жил и выпил, — сказал он. — Теперь я пущу здесь корни и выращу новое великое древо. Так что… Я остаюсь.
Почесал щёку, укушенную поздним комаром, взглянул на примявшийся цветочек и дунул на него. Лепестки опали, а вместо цветка появилась маленькая завязь.
— Я остаюсь, — повторил Део-Ведун.
Омегыч и Теро-Теро молча покинули его, оставив сидеть на ветке, и поднялись по верёвочной лестнице к Каннах и Терхаллоу. Пора было собираться домой.
— П-п-почему не сразу в дом? — спросил Омегыч, когда они с Теро-Теро брели через заметённый снегом сад.
Похоже, здесь недавно бушевала метель. И сейчас, в темноте, когда среди сугробов за несколько шагов от них светились окна, идти оказалось очень тяжело.
Омегыч чувствовал, что устал и очень голоден. Хотя всадники и накормили их перед уходом.
— Так почему?
— Потому что нельзя тащить в дом эту гадость, — Теро показал ему склянку с серым содержимым. — Принести домой дух врага — всё равно, что впустить его.
— Д-да? И что ты сейчас будешь с ним делать? В сугробе закопаешь до весны или в зубы драконьему черепу сунешь?
— Да, об этом я не подумал, — сказал Теро невозмутимо. — Тогда знаешь, что… Иди в дом, а я скоро появлюсь.
Он открыл портал и ушёл. Просто взял и исчез. Омегыч со злости пнул пухлый сугроб, ушиб ногу — под снегом спряталось полено! — и побрел к дому по колено в снегу.
Снег, понятное дело, был лучше ядовитой жижи. Но как же тяжело ему шагалось! Он злился на Део — потому что тот остался в Натаринхоу, на Теро — бросившего его объясняться с семьёй! — и больше всего на Первого Некроманта, так неосторожно подставившегося под удар.
А ведь ещё надо было вернуться туда, а может, и не раз — с доктором для Каннах, Интар, других всадников. Их целители уже пытались что-то поправить, но они не владели магией настолько чудесно, как Конрад.
Омегыч попинал дверь и хмуро посмотрел на открывшего ему Упырька.
— Ты чего один? — спросил тот, даже не поздоровавшись.
Огнемаг не ответил. Он переступил порог и запнулся, чуть не упал.
— Плохая это примета — о порог спотыкаться. Так где остальные? — спросил Упырёк.
Откуда ни возьмись выскочил Нот, кинулся к Омегычу на шею, обхватил руками и ногами. И огнемаг малодушно сделал вид, что поглощён общением с воспитанником. Тот, по счастью, пока про Первого не спрашивал.
Следом по лестнице вихрем слетела Бертина, неожиданно пылко его обняла, а потом появились и остальные. Омегыча утащили в кухню, стали кормить и поить, и расспрашивать — Омегыч старательно набивал рот и завистливо слушал их весёлые, счастливые голоса. И смотрел, как Мать молча разглядывает его, упершись кулаком в подбородок. И мучительно подбирал слова, чтобы сказать, что отца больше нет.
Теро-Теро появился прямо за столом, сел, вытянул длинные ноги, закованные в чёрные латы, и сказал:
— Мать, ты только не переживай… В общем… Омегыч ещё тебе не сказал?
Омегыч почувствовал себя, словно в прорубь нырнул — весь тут же заледенел, дыхание спёрло, сердце почти остановилось.
Но не успел никто и слова сказать, как где-то на втором этаже послышались тяжёлые шаги. Под потолком дрогнул бронзовый светильник, заплясали в плафонах яркие огоньки.
— Я сам всё сказал, — донёсся до них глуховатый бас. — Что уж тут скрывать. Я больше не смогу воплотиться. Хорошо, что оставил дома небольшую часть себя. Теперь я привидение!
Омегыч встретился с Матерью взглядом. Она смотрела тепло и в то же время с горечью. Привидение! Это лучше, чем ничего, или всё-таки это — тяжкая потеря? Омегыч не понимал. Кажется, его подкосила и истощила очередная история. Он наелся и теперь мучительно хотел спать. Даже не так — хотел забыться как можно на дольше.
— Может быть, ты сумеешь восстановиться, отец? — спросил Теро-Теро, подняв голову к потолку. — Помнится, ты уже однажды собрался буквально из ничего, правда, на это потребовалось года три или четыре.
— Увы, в тот раз от меня осталось немножко больше, — сказал Первый.
— Но Мать же получилось… — начал Теренций.
— С нею всё было слегка по-другому, — прервал его голос отца. — Я привязан к дому. Более того, мне кажется, что я теперь и есть дом.
— …А Део остался. Сказал, что будет там местным Лесным Духом, — с трудом взяв себя в руки, сказал Омегыч.
Мать кивнула и налила себе чаю.
— Я ожидала чего-то такого, — сказала она, глядя в тёмное окно. — Надеюсь, всё будет хорошо.
Пожалуй, Омегычу хотелось поговорить с нею ещё немного, и лучше всего в более спокойной обстановке. Рассказать про всё по порядку, описать, как этот оболтус влюбился в рыжую девчонку и как они боролись с Древним. И Нот бы сидел рядом, открыв рот, и Теренций хихикал бы в сторонке…
Но Мать была словно где-то далеко.
Часть 2. Глава 51. Заговорщики
В комнате Теренция собралось много народу. На кровати тесно уселись Анда, Бессвет, Хелли и Бертина. За столом — сам Теренций, Омегыч и Сарвен. Нот устроился на подоконнике рядом с черепом Гошей, а Винни и Тобиасу нашлось место только на полу. Теро-Теро вошёл под руку с Мортой, и в комнате становится ощутимо прохладнее, словно откуда-то повеяло морозом.
— Привет, — вяло сказала Морта.
У неё был вид человека, страдающего сильным недосыпом. Бледное и осунувшееся лицо с резко очерченным на скулах румянцем. Глаза с тёмными полукружиями под ними лихорадочно блестели. Морта зевала так часто, что все заразились зевотой уже через пару минут.
— У нас не много времени, — сказал Теро. — Мать отвлечёт отца на сколько сможет, но никакой гарантии, что он не услышит. Поэтому сейчас только в общих чертах.
— А потом? — с любопытством спросил Винни.
— Потом мы или чиним домик Ванильного Олуха, или создаём устойчивый портал в мою лабораторию в Туммарионе, — произнёс Ливендод. — Второе предпочтительнее. В замке Ливери немножко больше места, чем в лачуге Теренция. Да и поуютнее там будет.
Морта позволила себе хмыкнуть. Она единственная, кому один раз посчастливилось попасть в гости к тирану Теро, властвующему над целой страной.
Омегыч слегка откашлялся и произнёс менторским тоном:
— В общем, основной проблемой я вижу то, что отец не слишком расположен к беседам с нами. Он вроде как боится возродить свою материальную сущность. У нас два пути: пойти против его воли и, быть может, на какое-то время поссориться с ним, но зато в итоге он получит тело. И — второй путь — ничего не делать. Думаю, у нас есть выбор. И он очевиден: в первом случае мы хотя бы попытаемся сделать так, чтобы Мать не страдала.
Воспользовавшись паузой, Морта спросила приятным, грудным низким голосом:
— Птенчик, а с чего ты взял, что она страдает?
— Сейчас она скорее рада, что он вернулся хоть в каком-то виде. Но и то я что-то не вижу большой радости в её глазах, — запальчиво ответил Омегыч. — Но пройдёт полгода, год, пять лет — а он всё так же будет призраком. Не живой и не мёртвый. Даже хуже, чем Ливендод, ходячая кость…
— Не кипятись, — сказала Хелли. — Ошпаришь нас, мы тебе потом по шее-то надаём. Прошу обратить внимание, что Ливендод не первый год является ходячей костью, а черепушка Гоши всё так же валяется где попало…
— Э! — вставил веское слово Гоша. — Я бы попросил!
Но на него не обратили внимания.
— Это потому, что они уже давно не были материальны. Мать возродили почти сразу, — продолжил за Хелли Упырёк, который понимает её с полуслова. — Её дух отлично помнил, что такое — быть человеком. С Гошей этот номер никогда не прошёл бы, потому что он очень давно умер, да ещё маленьким ребёнком. Мы вот шутки ради хотели его присоединить к скелету дракона, и то не решились. Не помнит он. Но отец…
— Но отец не был ни тем, ни другим, — подхватила Анда. — Он не являлся стабильным ни в одной из своих ипостасей. Он ни в жизни, ни в смерти, он даже не в посмертии. Но что хуже всего: это не целая душа. Часть её развеяна, возможно — без надежды собрать. Здесь уж солнечные лучи и богиньки нам не помогут. Что нам с этим делать?
Все задумались. Кроме Морты — она задремала, прислонившись к дверному косяку.
Теро-Теро слегка толкнул её, и она распахнула слегка безумные белёсые глаза.
— Я предлагаю думать. И работать. И искать, — упрямо сказал Омегыч. — Искать в книгах, легендах, сказках и историях. Говорить с живыми и мёртвыми. Не гнушаться изучить любые способы, даже если придётся просто отвергнуть очередной, не слишком подходящий. Предлагаю действовать, а не сидеть в отчаянии.