– Мои легионеры оказались смелее меня. Они посчитали, что не должны расплачиваться за мой грех – может, и правильно решили. Только благодаря тому и выжили.
Сангвиний последовал за братом – на балконе хватало места для обоих. Сейчас он по-прежнему молчал; Хорус как-то раз сказал, что Сангвиний умеет инстинктивно находить нужные слова, но сам Ангел знал, что и молчание иногда бывает более верным.
– Любые мои слова могут быть ложью, – продолжил Магнус, не поворачивая головы. – У тебя нет причин верить мне, брат – это признает кто угодно. Пожалуй, мне и просить не стоит.
Голос его звучал намеренно ровно, с той самой тяжестью, которая давила и на Сангвиния. Ангел покачал головой и впервые отвел взгляд от лица брата, поглядев на раскинувшийся внизу пейзаж.
Перед ним простирался город – блистающие под солнцем пирамиды, возвышающиеся над широкими чистыми улицами. Маленькие скверы зеленели через каждую сотню шагов, линии ровно посаженных деревьев соединяли их. В одном месте Ангел заметил группу людей, плавно и в унисон двигавшихся под руководством солдата в форме, в другом – беседующего с четырьмя солдатами космодесантника без доспехов. Пара молодых людей, разложив книги на складном столике, отчаянно спорили над каждой страницей, а неподалеку от них навершие здания-пирамиды мерно вспыхивало отсветами психической энергии.
– Это Тизка, – внезапно понял Сангвиний. Он никогда не бывал на Просперо, но знал Город Света по описаниям.
– Да, – проронил Магнус, опершись на перила и не отводя взгляда от сияющих пирамид.
И, глядя на то, с какой тоской Магнус смотрит на просторы своего города, Сангвиний ему поверил. Не потому, что слова Алого Короля были так уж убедительны. И не потому, что обретаемое во сне сверхъестественное чутье подсказывало – он не лжет.
Просто Сангвиний знал своего брата. Магнус мог быть опасным, расчетливым и даже коварным – но он бы не сделал ценой намеренного предательства гибель своей планеты и ее людей. Точно так же как у самого Сангвиния не поднялась бы рука на Легион или Баал.
Он не стал говорить об этом и не стал расспрашивать о том, что именно, по мнению Магнуса, случилось на Просперо. Это могло подождать – потому что сейчас в уме Сангвиния всплыл иной вопрос, который и прозвучал вслух:
– Но что именно случилось?
Магнус поднял бровь.
– Я знаю тебя, брат, – пояснил Сангвиний, – и знаю защиты Дворца. Даже сейчас тебе было бы нелегко проникнуть – а ты псайкер и умеешь ценить усилия разума. Ты не стал бы тратить силы просто для разговора.
– Я хотел узнать, не притупился ли твой разум за время осады, – кивнул Алый Король, – и вижу, что не притупился. Ты прав, брат. Я пришел не только повидаться с тобой, хотя мы и не встречались давно… Последний раз разговаривали на Никее, не так ли?
– А до того так и не доиграли партию в регицид, – улыбнулся Ангел. – Я помню всю расстановку фигур, но не выпало времени встретиться и закончить.
Магнус с сожалением вздохнул. Сангвиний скрестил руки на груди и развернул крылья; несколько секунд они молчали.
– Близится перелом, – тихо произнес Алый Король. – Я не знаю, что творится в остальной Галактике – вернее, знаю не все, – но Хорус беспокоится. У обеих сторон истекает время: чем больше сил теряют Хорус и Император, тем меньше у них останется для удержания Галактики. Они оба – стратеги. Они это понимают.
– Они оба согласятся решить все одним ударом, если представится возможность, – понял Сангвиний.
Удар по вождю. Древний, но не теряющий силы прием; некоторые армии могли бы сражаться, потеряв лидера… но это зависело от самого лидера. Большинство Легионов потрясла бы гибель примарха на их глазах.
Что случится с армией Хаоса, если падет Хорус?
Что случится с армией Терры, если падет Император?
Магнус кивнул, видя понимание в глазах брата.
– Я не знаю, как это будет, но я чувствую, что такое вскоре случится, Сангвиний. Мне трудно заглянуть в будущее, оно полно символов, а не ясных картин, но мой талант мне не отказал.
– Что ты видишь?
Три слова. Простой вопрос, который сейчас казался Ангелу самым важным в жизни.
– Я видел тьму, Сангвиний, – проронил Циклоп. – Тьму, глядящую на золотой свет алыми волчьими глазами; подобно волку, тьма раскрывает пасть и пожирает блистающее солнце. Иногда солнце ранит тьму, иногда схватка длится дольше, иногда – меньше. Но финал один и тот же – клыки тьмы разрывают солнце.
– Всегда? – Сангвиний пристально смотрел в лицо брата, не отводя глаз.
Магнус вздохнул, отведя взгляд на мгновение.
– Нет. Есть лишь один вариант, когда все меняется – когда белоснежные крылья становятся алыми, и капли крови падают с них во тьму. Тогда они разъедают ее – и лучи солнца уничтожают тьму, рассеивая ее полностью.
На несколько секунд воцарилось молчание; давно привыкший к образам во снах Сангвиний легко расшифровал метафору видения. Только один человек на Терре носил на доспехах символ крови и мог развернуть белые крылья.
– Гибель солнца или гибель крыльев, – наконец проронил он. – Но что будет дальше? В обоих случаях?
Магнус с сожалением развел руками.
– Мы стоим у величайшей ключевой точки в истории, брат. Варианты будущего меняются так, что я не могу заглянуть дальше, чем на несколько дней – и то лишь улавливая образы и символы. Мне известно, что к Терре близятся вой волка, блистающая синева и темные крылья – поскольку их приход не зависит от того, что произойдет здесь. Но более ничего я не знаю; схватка солнца и тьмы затмевает все. Я вижу иные образы – алые крылья, стальной кулак, белую молнию… но не могу сказать, уничтожат ли они тьму.
– Понимаю, – ответил Сангвиний. Очень глубоко и медленно вздохнул. – Однако… говоря языком видений, Магнус, что случится, если полное цветов око обратит гневный взгляд на тьму?
Алый Король негромко рассмеялся.
– Хорошее предположение, брат. Хорошее. Но неосуществимое.
– Ты уверен?
– Да. Мы враги, Сангвиний. Слово для меня уже найдено, и слово это – «демон», – Магнус вздохнул. – Теперь я связан с силой, которую сейчас не стану называть вслух: у таких имен слишком большая власть. Империум для меня закрыт.
Сангвиний не мог не признать правоту брата. На Сигнус Прайме он видел, как крепко могут вцепиться силы варпа; вдобавок солдаты Магнуса и он сам уже пролили слишком много крови имперцев, чтобы их приняли вновь.
Ангел не знал, гибли ли от рук Циклопа воины Девятого Легиона. И сейчас не желал этого знать.
– Однако почему-то ты предупредил меня, – медленно произнес Сангвиний.
Магнус пожал плечами.
– Я всегда стремился открыть глаза другим. Не дать им идти по Галактике в неведении; если уж мы подошли к переломному моменту – то будет лишь справедливо дать знание, не правда ли?
– Это единственная причина? – примарх Кровавых Ангелов взглянул в единственный глаз брата.
– Нет, – Магнус помолчал. – Я больше не знаю, кому принадлежу, брат. Рядом со мной не только Хорус и Пертурабо, но и Мортарион с Ангроном. Среди моих врагов не только Дорн и Русс, но и вы с Джагатаем. Я сражаюсь против Императора, и он заслужил это… но почти всю свою жизнь я посвятил защите и обучению людей. Нельзя так просто отбросить жизнь, даже пережив гибель мира от рук брата и переродившись в варпе.
– Но все же, возможно… – протянул Сангвиний.
– Нет, – Магнус не дал ему продолжить. – Слишком поздно для меня, брат. Не знаю, захочу ли я дать такой же совет через считанные недели или хотя бы дни.
– Я бы сказал «разыщу тебя и спрошу», – грустно улыбнулся Ангел.
Магнус замер, мгновенно выделив из прозвучавшей фразы главное.
– «Сказал бы»? – эхом повторил он.
– Да, – твердо ответил Сангвиний. – Действительно ли ты удивлен?
Магнус вздохнул.
– Пожалуй, нет. У тебя всегда было очень сильное чувство долга, брат; даже удивительно – сколько я ни изучал мифов, почти нигде не говорилось о том, что оно сильно у ангелов.
– Вероятно, – улыбнулся Сангвиний, – потому что в случае с ангелами этого даже и отмечать не нужно.
Магнус медленно кивнул и посмотрел в сторону, словно оценивая что-то невидимое.
– Близится утро, брат. Второй раз я вряд ли проникну сюда, особенно если мои предположения верны.
– Но сейчас время еще есть? – мгновенно уточнил Сангвиний.
Магнус помедлил.
– Да, пожалуй, есть. А что?
Сангвиний усмехнулся:
– Мы ведь так и не доиграли ту партию. Нехорошо оставлять ее незавершенной, правда?
Магнус помолчал несколько секунд, и тихо рассмеялся. Он повел массивной рукой, балкон чуть расширился, и между примархами возникла доска для регицида.
– Верно, брат, – сказал Алый Король. – Твой ход.
Сангвиний открыл глаза, глядя в потолок. Негромко рассмеялся, поднимаясь с кровати: куда-то исчезло то ощущение безумного хаоса, которое преследовало его с момента начала осады Терры.
Казалось, что теперь он взлетел – и увидел цель.
– Да? – примарх повернул голову к двери раньше, чем в нее постучались, услышав шаги.
– Милорд Сангвиний, – прозвучал голос. – Император призывает вас.
«Началось, – подумал Повелитель Ангелов. – Ты был прав, Магнус».
Коридоры «Духа мщения» изменились. Сангвиний помнил, какими они были раньше: полными деловитой, упорядоченной работы, не слишком приветливыми, но и не враждебными, живущими полной жизнью. Теперь все было иначе: черные стены излучали холодную угрозу, а на краю видимости дергались и корчились искаженные тени. Несколько раз из металла прорастали дергающиеся лица – Сангвиний не обращал внимания; когда стены отращивали когтистые лапы, он отсекал их небрежным взмахом меча.
Примарх Кровавых Ангелов полностью доверился своим чувствам и памяти. Он догадывался, куда нужно идти: повелитель этого корабля не любил менять мелкие привычки, и наверняка ожидал в том же зале, где всегда объявлял о важных событиях.
У дверей зала никого не было, и Сангвиний усмехнулся. Конечно. Бессмысленно ставить охрану: двух примархов и лучших бойцов космодесанта она бы даже не задержала, не говоря уже об Императоре. Но сейчас он был один: Отец, терминаторы и Рогал потерялись при телепортации на борт, рассеялись по разным отсекам.