щелям и лощинам, мы с благодарностью убеждаемся в точности его предсказаний.
В густом лесу, среди тщательно замаскированных землянок, собираются гвардейцы-коммунисты. Заслоны автоматчиков окружают место сбора — близок враг. Коротки и горячи речи. Конкретна и подчас сурова критика. На Малой земле прочно утверждено советское знамя. Но благодушествовать не дано никому. Сзади — море, впереди — Новороссийск, Тамань, победа.
Выстоять и победить клянутся гвардейцы-коммунисты — комбат Беляков, старший сержант командир орудия Кудинов, автоматчики Мусаэлян и Степаньян, старшие командиры Малютенков, Власов. (К сожалению, не могу привести имена или инициалы выступавших. Я не успел их записать.)
Спускается ночь. Бдительно несет вахту самый левофланговый боец — горьковский колхозник Зятьков. Всегда начеку левофланговый взвод старшины Якубовского — лучшего снайпера батальона — и вся рота лейтенанта Рыбалкина…
А в штабе промокшие до нитки сбитые фашистские летчики заискивающе передают нашим разведчикам данные о своей группировке. Важность их такова, что легкое сожаление по поводу того, что фашистов извлекли из моря, сразу исчезает.
Двести двадцать пять дней и ночей сражений за Мысхако завершились поражением врага. Малая земля, выстояв, соединилась с Большой землей…
Долгий путь прошел В. М. Торопков со времени описанной мной июньской ночи 1943 года. Свою долю в освобождение города-героя Новороссийска внес и его корабль — в качестве флагмана 1-го отряда катеров Героя Советского Союза капитана 1-го ранга П. И. Державина.
Закончив войну на Черном море, В. М. Торопков командовал Краснознаменным дивизионом сторожевых кораблей. Окончил академические курсы, несколько лет провел на Дальнем Востоке.
Судьба вновь свела нас 14 декабря 1973 года, когда капитан 1-го ранга, кавалер трех орденов Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й степени В. М. Торопков за успешное выполнение важного задания был награжден третьим орденом Красной Звезды.
— Тридцать шесть лет служу я на флоте, — сказал мне в день нашей второй встречи Василий Мефодьевич, — без флота не мыслю жизни и в приближающемся пенсионном возрасте. Родным морским просторам отдам все силы и опыт. А работа на флоте найдется!
Как известно, Ростов и Таганрог разделяет река Миус, на подступы к которой вышли в ту пору войска Южного фронта. Фашистское командование считало, что созданный им «Миус-фронт» по мощности укреплений и обороны не уступает линиям Зигфрида и Мажино. Длина «Миус-фронта» превышала 180 километров, глубина достигала 20–25 километров. Одних траншей и ходов сообщений здесь было проложено 2540 километров, что в полтора раза превышает расстояние от Миуса до Берлина.
Но пробил час падения и «Миус-фронта». Освобожден Таганрог, давший миру Чехова. На армейском узле связи Бодо не работало либо передавало сверхсрочные донесения. Единственным средством связи оставалась ВЧ. Афанасьев и я — мы работали рука об руку — бросились к начальнику штаба армии, освободившей Таганрог. Попытки Афанасьева связаться по этому аппарату с ТАССом не удавались. У председателя Радиокомитета ВЧ тогда не было. Я решился позвонить наркому юстиции СССР Н. М. Рычкову и передать корреспонденцию его стенографистке: перед войной я окончил Академию права и редактировал радиожурнал «Советская юстиция», нарком знал меня и относился ко мне по-доброму, это придало мне смелости. У Николая Михайловича заседала коллегия наркомата, тем не менее он вызвал в кабинет стенографистку. Слышимость была ужасная. Я в штабе и стенографистка в Москве вопили что было мочи, переспрашивая названия и фамилии. Нарком дважды взывал к моей совести — из-за адского крика в кабинете коллегия не могла работать. Но, в отличие от незабвенного Николая Михайловича, я был бессовестным и додиктовал все до последнего слова.
То, что я раньше всех передал свое сообщение, было случайным везением. Афанасьев работал лучше меня, но, когда аппарат ВЧ в ТАССе освободился, связь прервалась. Борис Владимирович очень огорчился, огорчился за него и я. Впрочем, вскоре пришлось огорчиться и за себя. Через два-три часа у наркома случился сердечный приступ. В спешке, когда Н. М. Рычкова увезли на дачу, мою расшифрованную корреспонденцию об освобождении Таганрога вместе с другими бумагами, лежавшими на столе наркома, заперли в несгораемый шкаф, ключи от которого положили в карман Николая Михайловича. Телеграмма же о том, что материал передан по ВЧ, пришла в редакцию вечером, и, когда позвонили в секретариат наркомата и выяснили, в чем дело, было уже поздно.
В трудных боях наши войска прокладывали путь вперед.
Освобождены Донбасс, Мариуполь, Осипенко, прорвана линия Вотана и взят Мелитополь — ворота к Крыму. Ликвидировано Никопольское предмостное укрепление. Над всей Левобережной Украиной взвилось знамя Страны Советов.
В чудовищную осеннюю распутицу войска 2-го Украинского фронта — так был назван прежний Южный фронт — подошли к Перекопу и к Сивашу. (Предполагалось брать Крым той же осенью, но Ставка, учитывая многие трудности, перенесла операцию на весну, приказав всесторонне к ней подготовиться.)
На подступах к Крыму провели вместе с войсками осень и зиму военные корреспонденты. В День Советской Армии мы пригласили разделить наш скромный ужин своих друзей — работников политуправления, оперативного отдела н врачей штаба фронта.
Военные корреспонденты — «Известий» К. Тараданкин и «Последних известий» — в моем лице — прочли написанные экспромтом шутливые стихи — «О нас обо всех». Вот они:
От сталинградской переправы
Через Миус, через Донбасс
Святая воинская слава
К воротам Крыма пронеслась.
Над Сивашом бушует вьюга.
Скорее чаркою согрей
Бойца, товарища и друга
В красноармейский юбилей.
Могучей родины солдаты,
Свидетели великих лет,
Мы собрались вот в этой хате
Отметить славный путь побед.
Быть может, здесь не все знакомы?
Мы, соблюдая этикет,
Сейчас собравшимся представим
Спецвоенкоров Юга цвет.
Искусством Чкалова превысив,
Касаясь крыльями планет,
Из Агаймана Тараданкин
Летел па праздничный банкет.
Здесь Афанасьев, Боря, бравый (1),
Поклонник дам и общий друг.
Он истый жрец шестой державы.
Стратегом Боря стал не вдруг,
В атаках он явил упорство.
Вот стол, трудов его венец,
Сломил он Левченко упорство (2),
Повержен страшный Кисловец (3).
Представлю дальше я — Гличева (4):
Снимать готов везде, всегда,
Соперник Вовы Иванова (5)
И фотоас он хоть куда.
На фронт умчался он поспешно,
Шесть суток честно буксовал,
Но в общем действовал успешно
И даже в Никополь попал.
Привез он снимки для газеты
И аппарат — мечту поэта,
Для дам — роскошные усы,
Себе — трофейной колбасы.
Вот два Аякса — два спецкора,
Всего казачества опора:
Калинин Толя — новеллист (6),
Никитин Петя — очеркист (7).
Им перья служат вместо пики,
Горит воинственный восторг,
Друзья на «газах» мчатся с гиком
То к казакам, то в Военторг.
Теперь о Фраме строки эти,
Ведь наш пострел везде поспел.
Ютился прежде в драндулете,
А ныне в «виллис» пересел.
С прекрасным полом в час ночной
Ведет он разговор такой:
— И будешь ты царицей мира,
И будем сладко жить вдвоем,
Тебя мятежный сын эфира
Умчит на «виллисе» своем.
Его ты в оперсводках слышишь
На Южном фронте с давних пор.
Заметно вырос Шпаков Гриша (9),
Очаровательный майор.
Ни сил, ни «эмки» не жалея,
Летит на фронт во весь опор
Майор Василий Коротеев (10),
«Звезды» неистовый спецкор.
Под Лепатихой было жарко,
Но, материал сумевши взять,
Сегодня Вася выпьет чарку,
А может, две, а может, пять.
И в шуме боя, в море грязи
Там видеть можно было всех.
Все к сроку добрались до связи
И, право, выпить всем не грех.
II даже Шур (11) весьма серьезный,
Всегда предельно осторожный,
Сто грамм для праздника хлебнет
Или живым он не уйдет.
Работа дружбу закрепила,
И в журналистский входит круг
Желанным гостем П. Корнилов (12),
Спецкоров всех желанный друг.
Его соавторство незримо,
Но помощь очень велика.
Через газеты по эфиру
Его узнала вся страна.
Вот врач зубной — Евгенья Львовна,
Она прелестна безусловно,
Зато душою — «лютый зверь»,
Пропали с вами мы теперь.
Я промфинплан ее застенка
Открыть собравшимся готов:
Он составляет ежедневно
Полтыщи вырванных зубов.
Нет ни в одной из мира стран
Врача милей, чем Лидерман (13).
Вы излечили грипп, бронхиты,
Одной болезни нет конца.
Мы умоляем: исцелите
Корреспондентские сердца.
Оргинстра нач. — Н. З. Катулин (14)
Корреспондентами любим,
В работе он неутомим
И день и ночь всегда в движеньи,
Он управленья украшенье!
Вы оцените яркость строк,
Чтоб из того извлек я прок.
Нельзя ль бумагу подписать
В Москву мне быстренько слетать?
Смеетесь вы? — Клянусь, вы правы,
Теперь не время для забавы.
И мы кончаем фельетон,
Нас ждут Одесса и Херсон,
Ждут Ялта нас, и Симферополь,
И легендарный Севастополь.
Наутро — в бой, с зарей в поход
Приказ народа нас ведет.
Лети вперед, отчизны слава,
Цвети, Советская держава,
Несется к Крыму от Днепра
Красноармейское «ура».
1) военный корреспондент ТАСС, затем член коллегии ТАСС, парторг ЦК в ТАССе,
2) заместитель начальника штаба фронта,
3) начальник Военторга фронта,
4) военный фотокорреспондент «Комсомольской правды»,
5) фотокорреспондент ТАСС (погиб на фронте),