Судя по внезапно побледневшей физиономии аристократа, он осознал, что со сменой оружия с почти безопасных для жизни рапир на пистолеты марки Кольт, развлечение аристократов делалось смертельно опасным аттракционом. Только отступать для барчука было уже слишком поздно. Слишком много свидетелей. Да его именитый родственник сам после такого афронта на порог не пустит!
— Не надо уложение. Я согласен стреляться на пистолетах марки Кольт.
— Тогда в течение дня ожидаю вашего секунданта. А моим секундантом будет…. — Артемьев оборотился к товарищу по занимаемому столу.
— Алексей, не окажешь ли честь стать моим секундантом?
— Согласен. — Односложно ответил Столетов.
О том, что дуэль состоится в ближайший выходной, в обед, секунданты договорились, как согласовали и по два патрона на каждого участника дуэли. Дополнительной проблемой явилось, как рассказал Столетов, приглашение на место дуэли медика, все же дуэли официально категорически запрещены, и по итогам прилететь могло не только в адрес непосредственных участников, но и вообще всем причастным. Сообща решили и этот вопрос.
А практически почти накануне, в пятницу, в самом конце занятий, Артемьева с Трубецким вызвали к декану. Причем, там, в кабинете, вместе с деканом сидел еще один мужчина. Судя по тому, как сжался Ефим, а также по легко распознаваемому внешнему сходству, нетрудно догадаться, что это был родитель его противника.
— Ну, что орлы, долетались! — Встретил их декан, сделав на лице самое суровое выражение из всех возможных. — Если не хотите пробкой вылететь из нашего института, дуэль ни в коем случае не должна состояться. — Тебе понятно, Артемьев?
— Так точно, ваше высокоблагородие! — Гаркнул Максим молодцевато.
— Не придуривайся. Немедленно извинись перед Трубецким за свое поведение.
— Готов понести наказание. — Все так же громко и четко выдал Максим на вдохе следующую фразу.
— Значит, не хочешь по-хорошему? — С угрозой в голосе процедил декан. Все это время старший Трубецкой сидел молча, словно происходящее в кабинете его совершенно не касается.
— Так какое же это хорошее? — Уже обычным голосом спросил Максим своего институтского начальника — После моего извинения перед лицом опасности мне никто в институте и руки не подаст. Уходить отсюда самому придется. Лучше уж по вашему приказу, так хоть честь сохраню. Тем более, что зачинщиком драки был вовсе не я.
— Что ты предлагаешь?
— Ну,… извиниться первым может Ефим.
— Исключено. — Впервые подал голос старший Трубецкой. — Тогда карьеры лишится мой сын.
— Как будто, выжив после дуэли, он ее не лишится. — Вполголоса, но вполне отчетливо пробормотал декан.
— Ефим, а чего ты вообще с этой дуэлью вдруг вылез? Ну, ударили друг другу по физиономии по разу и разошлись. — Поинтересовался Артемьев. — Квиты же?
— Там Листьев все видел из старшеклассников. Он и резонанс среди своих поднял. У меня не оставалось выбора. — Глухо поведал младший Трубецкой, низко опустив голову.
— Листьев значит! Р-разберемся. — С нескрываемой угрозой практически прорычал слова сына старший аристократ.
— Предлагаю такой вариант. — Влез Артемьев со своей идеей, пока все собравшиеся за столом еще были готовы к поиску разумных компромиссов. — Сейчас мы с Ефимом примиряемся, но для публики дуэль состоится. Стрелять будем в сторону противника, но заведомо мимо.
— Ты же понимаешь, что в таком случае я должен буду принять меры? — Поинтересовался декан, своим тоном давая понять, что он не против такого развития событий. — Если без жертв, наказание за дуэль будет не самым строгим из возможных, но оно все-таки будет.
— Мы согласны, — одновременно за себя и за сына согласился Трубецкой — старший. И Ефим тоже кивнул с немалым облегчением во взгляде.
Дуэль состоялась, как и было запланировано, в час пополудни, в воскресенье. Выстрелили по паре раз из своих черных пистолетов куда-то в ту степь и, пожав друг другу руки и сказав соответствующие слова о взаимном удовлетворении, разошлись. От декана действительно прилетело: каждому влепили по выговору, включая секундантов, а самим забиякам дополнительно присудили работы дворниками на дорожках, ведущих к институту. Зима в этом году выдалась снежная, такая помощь институтскому персоналу оказалась как нельзя кстати.
Собственно, на этом и закончилась эта дурацкая история с дуэлью…. Закончилась бы, если бы вечером накануне дуэли в комнату в Замке, где решил в этот раз заночевать наш герой, не прошмыгнула женская фигурка.
— Командир! — Вслед за парнями такое обращение к хозяину Замка переняли все его обитатели. — Максим! Я очень боюсь завтрашнего дня.
Максим с изумлением смотрел на вошедшую. Вот откуда Лукерья, девушка, что хотела когда-то наложить на себя руки, узнала о завтрашней дуэли?
— А ты откуда узнала? — Решил прямо поинтересоваться он.
— Так Груша сказала. Она на базаре слышала от покупателей. — Ответ, как всегда банален. Санкт-Петербург, несмотря на статус столицы империи, все-таки всего лишь очень большая деревня. Все, всё про всех знают. — Я пришла сказать тебе, Максим, свое большое спасибо.
И фигуристая девица, одетая в одну ночнушку, решительно, приникнув к нему всем телом, поцеловала разом возбудившегося парня. Надо ли говорить, что в тот вечер она так и не покинула его комнаты?
Глава 17
Привлечение Игната Буренина к продаже черепа динозавра оказалось очень замечательной идеей. Перенесенный прямиком к порогу редакции газеты «Новое время», он, вместе со своим объемным, но легковесным баулом скрылся в дверях здания редакции, а уже следующим утром на первой странице этой газеты появилась статья с огромной, в полстраницы, фотографией очень странного черепа и кричащим заголовком: «Динозавры не вымерли»!
Понимая, что следом за вышедшей статьей к Игнату, временно поселившемуся у своего дяди-редактора, всякие любопытные полезут, и некоторые, возможно, отнюдь не с добрыми намерениями, череп ящера он временно в сейф в Восточно-Азиатском банке определил. Тамошний управляющий, узнав, что за вещицу планируется хранить в его заведении, даже скидку на услуги банка предложил. Правда, с условием, что передача диковины в руки покупателя тоже в его заведении осуществлена будет, и репортеры при этом обязательно будут присутствовать. А Игнат, не будь дурак, потребовал, чтобы в случае исполнения подобных условий, хранение черепа в ячейке банка ему бы ничего не стоило. Реклама с упоминанием названия банка на страницах сразу нескольких печатных изданий, а кроме того, возможно, еще и зарубежных, она очень дорогого стоит.
О желании приобрести артефакт животного происхождения почти сразу заявили Российская Академия Естественных наук, дирекция Эрмитажа и известный купец-меценат Кондрат Кружилин. А еще через сутки в дом Буренина Старшего принесли телеграмму из самого Парижа. Тамошний ученый люд выражал надежду, что череп доисторического чудовища, чудом дожившего до наших дней, не потеряется где-нибудь в темноте частных коллекций, а будет выставлен в их культурной столице мира на радость всему прогрессивному человечеству.
Словом, желающие купить были. И все они давили на то, что столь ценный экспонат непременно должен быть передан на благо науки, повышение престижа родного государства, еще чего-то столь же эфемерного, но хлестко звучащего. Правда, деньги предлагали очень небольшие. Ну, скажите на милость, что значат тысяча или даже тысяча двести рублей за единственную в своем роде диковину? И Игнат непременно сдался бы этому массированному напору. Но в дело вмешался его родственник.
— Я понимаю, что вы хотите этот череп в музее на обозрение всему люду выставить. — Жестко остановил дядя очередного засланца от какого-то из европейских музеев. Только моему племяннику то, что от этого. Он и в российские-то музеи не имеет возможности сходить. Все время на работу уходит, чтобы на хлеб насущный заработать. Так что ваши три тысячи марок вы можете оставить себе, чтобы вечерком посидеть в одной из ваших пивных за кружкой пива с сосисками, а нам предлагайте нормальную цену.
В итоге череп через две недели ушел с аукциона почти за шестнадцать тысяч рублей. Французы выкупили. А Игнат счастливый, что может из холода и людской сутолоки обратно к себе в Замок, к друзьям и подругам вернуться, задержался лишь на пару минут, чтобы дяде вместе с его денежной доли от продажи очередную фотографию вручить. Там незнакомый мужик в армяке в пасть еще одного черепа, чуть пригибаясь, шагал. Очередная истерия для мировой прессы была обеспечена.
Обучившись мало-мало в студенческом кружке сборке на резьбу водопроводных труб Максим и в своем Замке затеял подобное же. Странный он Лорд все-таки. Парни, что у него служат, можно сказать, господской забавой заняты, на охоту ушли. На Земле вал предложений мяса от крестьян схлынул, рынок торговли мясо-продуктами вновь вернулся к своему обычному режиму. Соответственно, Груша, главная в их дружной компании по торговле на рынке, экстренно требовала возобновления поставок. Ну, а Максим вот остался по-пролетарски с трубами и фитингами возиться. Никто его пока в этом процессе заменить не смог бы. Опять же, дырки в каменном полу только ему под силу без хлопот проделывать, да еще так, что после продевания в эти дырки труб, камень перекрытий зарастал без следа, плотно охватывая трубу со всех сторон. Словом, рукодельничал в свое удовольствие, как вдруг возле него Андрей возник.
— Там от крестьян посланец возле стен замка ждет. Случилось что-то у них.
Пришлось откладывать труды праведные, идти к выходу из замка (нет, так-то и перенестись мог, но перенос на такие ничтожные расстояния без веской на то причины — напрасный расход энергии). Крестьянин, точнее подросток по возрасту, был необычайно взволнован.
— Беда барин! Пахом и дядька Трофим в лесу до смерти померли.
— Как померли? Рассказывай все толком.
Из сбивчивого рассказа парня, Артемьев разобрал только, что трое крестьян, двое погибших и возница Иван Полуэктов отправились в рощу, чтобы нарубить жердей для обустройства сараев для скотины, привезенные Замком с того берега материалы уже закончились. А потом Иван, бешено нахлестывая лошаденку, запряженную в телегу, обратно, в деревню, примчался с криками, что разноцветные птички всех убили.