— Ну! А дальше-то что было? — Заинтересовались окружающие рассказом замолчавшего для создания пущего эффекта гимназиста.
— Не разбила. Скорлупа слишком крепкая оказалась. Тогда она меня позвала….
— Не молчи, рассказывай! — Не выдержали слушатели. Сказку про Курочку Рябу и Золотое Яичко они, понятное дело, тоже слыхали, но тут-то из яичка явно вылупилось что-то.
— Я взял здоровый нож — свинорез. Тюк! — Не разбил! Тогда мать отца позвала.
— А он-то хоть разбил? — Поторопили рассказ слушатели, замучавшиеся ждать продолжение.
— Он разбил. Топором. Только вместо яичницы оттуда птенец размером с голубя вылез. Ну, отец много рассказов в своих походах слыхал про то, что мясо у этих страусов целебное шибко.
— О, как! И от каких хворей лечит?
— От бессилия мужского. Но ты дальше слушай! В новорожденном птенце то не слишком много этого замечательного мяса выйдет, поэтому начали мы его отборным зерном выкармливать. Птенец от этого рос не по дням, а по часам, практически. За три месяца размером вон, с самого большого гуся вымахал. Только стал я замечать, что куры у нас нестись перестали. Решил понаблюдать, и что бы вы думали? Этот разбойник повадился наших кур топтать.
Слушатели разразились смехом, думая, что это конец истории. Но Максим продолжал свой анекдот (Андрей как-то рассказал, а Максим только под свои реалии чуток переделал).
— Петух пробовал вступиться за своих кур.
— И что?
— Он как-то нехорошо посмотрел на петуха,… а потом и его топтать начал. — Снова смех. Вокруг прилавка уже небольшая толпа собралась. — Но это ладно, потоптал и потоптал. Петух у нас придурковатый был, голосить по утрам слишком рано начинал, а тут исправился вдруг. Мы дальше этого пернатого разбойника выкармливать стали. Только давеча я выхожу во двор, а от нас соседка с пустой плошкой в руках со двора шасть.
— За солью заходила?
— Может и за солью. Но глаза такие масляные у соседки были, юбка помята и к нам в дом так и не зашла.
— А дальше-то что было?
— Дальше? Ничего. Заметил я, каким нехорошим взглядом он на меня самого поглядывать начал, и от греха подальше застрелил паразита. Вот, на базар его тушу привез. Покупайте. Свежее мясо. Целебное.
— И сколько же ты хочешь за своего птица? — Вроде как бы между делом спрашивают, а по глазам видно, зацепил рассказ. Опять же, если и в самом деле мясо в таком деликатном деле помогает… очень ценный продукт, вон уже кое-кто и за деньгами в кошельки полез.
— Сто рублей, если за целого. Но если на куски рубить, то, понятное дело, подешевле выйдет.
— Тю! За сто рублей можно лошадь купить. — Попытался торговаться первый заинтересовавшийся товаром покупатель.
— Так от лошади разве только мозоль на заднице вскочит или горб вырастет, а мужской корешок так и останется вялым висеть.
Внезапно толпу растолкал мордоворот один, путь для важного господина расчищающий.
— Не надо рубить. Куплю целиком. У графа Васильчикова завтра бал намечен. Сия птица там за важную диковинку будет. — Объявил важный господин и казначейский билет с Екатериной Великой протянул Максиму.
Всем замечательна сторублевка, только вот сдачи с нее у селян, продающих цыплят, не оказалось. Чуть не час Максим бегал по рядам, умоляя разменять столь крупную купюру. Наконец, приказчик один сжалился. Так и вернулся гимназист домой с пустой тележкой и целым комком разноцветных денежных знаков в кармане. А купленных цыплят по пути тоже на ритуал пустил, по быстренькому мотнувшись туда и обратно. Только энергии они давали не в пример меньше тех птенцов, так что наметил на днях еще раз попытаться поохотиться.
На следующий день в большую перемену, что для обеда гимназистам дается, их вместо обеда во дворе позади здания гимназии построили. Перед выстроенными недоумевающими причиной школярами вышел Лука Фомич, инспектор гимназический.
— У нас среди гимназистов вчера произошел вопиющий случай. — Громко, на весь двор, начал он гневную речь.
У Максима Артемьева сердце в пятки так и провалилось. Неужто его торгующим на базаре заметили? Так-то ни в каких правилах нет запрета на подобное, но только в прошлом году про случай в московской гимназии в газетах пропечатали, когда старшеклассника изгнали из гимназии только за то, что он не ответил на вопрос инспектора. «Стоял и глупо ухмылялся», — было написано в обосновании исключения.
— Двое ваших товарищей запятнали честь мундира нашей славной гимназии. — Продолжил обличать обнаруженный порок Лука Фомич. Помолчал, нагоняя эмоций, и скомандовал: — Савва Афиногенов и Игнат Буренин, выйти из строя!
Двое вышедших одноклассников Максима стояли с красными лицами, изучая взглядами пыль под ногами.
— Где вы были вчера около четырех часов пополудни? — Задал этим двоим вопрос инспектор, на который ответа так и не получил. — А вы! — Обратился он к прочим гимназистам, выстроившимся перед ним. — Желаете знать, где были вчера обнаружены два сих отрока? Я вам отвечу! Два этих недостойных были пойманы с поличным, в тот момент, когда переступали порог комнаты падшей женщины в публичном доме на Саратовской улице. Какой стыд! — И преисполненный благородного негодования продолжил: — Указом директора нашей славной гимназии Якова Михайловича Зильбермана два этих гимназиста, запятнавших честь нашего учебного заведения, навеки и с позором исключаются из рядов наших гимназистов. Попрошу немедленно сдать ученические билеты и значки.
Игнат, тихий, спокойный парень, вынул из кармана свой билет учащегося и дрожащими руками протянул инспектору. А Савва, шебутной малый и вообще, хулиган не из последних, поняв, что терять ему уже абсолютно нечего, свои билет и значок кинул инспектору под ноги и, с кривой улыбкой, громко произнес:
— А знаете, кто поймал нас в публичном доме? — Он оглянулся на одноклассников, словно призывая их в свидетели. — Наш святой отец Амвросий! Мы с Игнатом только подходили к комнате мадам Зизи, а он от нее выходил. Потный, лоснящийся такой, пояс на брюхе поправлял. А ведь батюшка был настолько болен вчера, что у нашего класса даже урок закона божьего отменили. — И не дожидаясь дальнейших действий инспектора, развернулся и размашистым шагом двинул со школьного двора.
Может быть, вся история с публичным домом и блудливым батюшкой на этом и закончилась бы, если бы у Буренина дядя не работал самым настоящим редактором в известной столичной газете «Новое время». Статья про фарисеев в рясах разом взорвала тихий и благочинный гимназический мир. До самого рождества в гимназию то и дело прибывали различные комиссии, практически парализовав учебный процесс. Отца Амвросия изгнали из рядов духовенства, а инспектор гимназии Лука Фомич Кардапольцев вынужден был уволиться со своей теплой должности по собственному желанию.
Впрочем, Максиму Артемьеву практически не было до всех этих событий ровным счетом совершенно никакого дела. Он внезапно открыл для себя новый удивительный мир.
Все началось с мысли, что во второй раз заполучить в свои руки ружье отчима может не получиться. Да что там может, точно отчим ружье больше не доверит. Он и в прошлый-то раз ворчал, что на охоту пащенок ходит, а чистить ружье от порохового нагара ему приходится. И добычи нет. А расход патронов, наоборот, есть. Нет, Максим бы, разумеется, и сам бы ружье почистил, только отчим же, едва Максим на порог вступил, уцепился за свое ружье и больше уже пасынку в руки его не давал.
Короче, до мысли обзавестись собственным ружьем один небольшой шаг оставался. Именно его Максим и сделал, когда порог самой настоящей оружейной лавки на улице Садовой переступил.
— Чего изволит господин гимназист? — Встретил его приказчик этой лавки, скучавший по причине буднего дня в отсутствие покупателей.
— Ружье хочу у вас приобрести. Если в цене сойдемся, конечно.
— Цены у нас самые низкие во всем городе. Дешевле уже даром получится. — Немедленно включил обаятельную улыбку продавец. — Какой суммой на покупку располагает наш уважаемый покупатель?
— Пожалуй, что семь… шестьдесят рублей. И еще десять рублей на патроны. — Простой вопрос, но даже его Максим не продумал, как следует. А если следующая охота окажется безрезультатной? Придется же еще домашнюю птицу закупать для жертвенного ритуала. Но уж очень сильно внешне различаются вывешенные на стендах ружья: тульская бескурковка за сорок целковых совсем не смотрится рядом с немецкими и бельгийскими моделями.
— Вот, обратите внимание на вот эту Франкотту. — Меж тем подзуживал приказчик. — Бельгийская выделка. Двенадцатый калибр. Левый ствол — чок, правый — получок или цилиндр, на выбор. Для охоты в нашей местности, доложу я вам, лучше ружья не найти. Пулей даже косолапого без труда завалите. А из правого ствола уток влет сможете сбивать. На полсотни шагов дробь из него очень широкое облако создаст.
— Простите, а в чем разница? Ну, эти… чок, получок… — Задал вопрос Максим, сразу выдавая свою полнейшую неосведомленность.
— Так разница в форме ствола. Чок — это когда на конце постепенное сужение в миллиметр. Так выстрел кучнее выходит. А получок — соответственно, полмиллиметра. Разлет дроби из такого ствола сильнее, чем из чока. Больше шансов, что летящую птицу подстрелить сможете. Все по науке.
— А у тульских ружей какие стволы?
— У тульских? Тоже чок и получок. Сейчас все так делают.
— Почему тогда в цене такая разница? Аж вдвое.
— Там — Европа! Качество, проверенное десятилетиями. Хотя…, тулки, сказать по правде, тоже вполне неплохи по качеству в последнее время стали. Почти нет на них нареканий.
Все же Максим в конечном итоге приобрел ту самую Франкотту «Модерн», которую продавец предложил ему первой. Говорливый продавец вошел в стесненное положение парня и сделал хорошую скидку именно на это ружье, взяв те самые шестьдесят рублей вместо первоначально заявленных восьмидесяти на стенде. Опять же, вороненная дамасская сталь. Очень громко звучит, гораздо лучше, чем непонятно какая на том же тульском оружии. А на десятку покупать пришлось не только патроны, но и шомпол, масленку, водонепромокаемый чехол для оружия. Про последнее Максим вообще сначала не подумал. А ведь, возможно, свое ружье хранить придется в том мире. Прямо под открытым небом. Как итог, ружье, ружейные принадлежности и всего десяток патронов. Половина с пулями, половина с крупной дробью, вполне достаточной, по словам продавца, чтобы даже волка на близкой дистанции завалить. Ну, если попасть куда-нибудь в важное место, а не по хвосту, к примеру.